Библия Раджниша. Том 2. Книга 2 - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 47

Посмотрите на берлинскую стену... Половина Берлина осталась за Россией - они не могли даже дождаться, когда Берлин снова станет одним целым. Адольф Гитлер ушел, и дружба кончена. Когда уходит фокусник, фокус заканчивается; враги снова становятся врагами. Но враги могут стать друзьями, и, не став друзьями, вы не можете стать врагами. Сначала вы должны быть друзьями, это первый шаг; только тогда вы можете стать врагами - это нечто более высокое, более развитое. Может быть, так вы доводите вашу дружбу до ее логического конца.

Так что и Будда, когда он говорит, чтобы вы ненавидели ваших отца и мать, тоже не имеет в виду ваших настоящих отца с матерью, но тех отца с матерью, которые проникли в вас, которые стали толстым слоем личности в вас. Но он был очень изощренным человеком, сыном царя, очень образованным человеком. Бодхидхарма же был очень грубым; он называл вещи своими именами. Зачем говорить изощренно, говорить о ненависти, о том и об этом - просто убить. И я говорю вам, что без убийства вам не выйти из тюрьмы.

Поэтому, когда я говорю вам не подчиняться, я имею в виду не подчиняться всему тому, что не исходит из вашей собственной самости.

Подчиняйтесь тому, что составляет ваше естество.

А вот этот человек говорит, что это означает, что он не может подчиняться мне. Поэтому-то я и говорю: он родился в Орегоне, ведь если, слушая, как я говорю, не подчиняйтесь, он не подчиняется, то это и есть подчинение. Вы понимаете? До того как вы послушали меня, вы подчинялись; теперь, когда я сказал вам, не подчиняйтесь, вы должны не подчиняться. Разве это неподчинение? Тогда что такое подчинение? Это и будет подчинением!

Вы совершенно не поняли меня. Вы просто услышали, как я говорил, не подчиняйтесь, вот теперь вы и должны не подчиняться мне, не подчиняться коммуне, не подчиняться дисциплине санньясы. Этот человек, возможно, представляет часть каждого из вас, ведь я непрерывно получаю письма: «Бхагаван, вы учите неподчинению, а в коммуне мы должны следовать определенной дисциплине». Им это кажется противоречием.

Не подчиняйтесь мне, или коммуне, или санньясе, если все это исходит не от вас. Кто заставляет вас быть частью коммуны? Это ваш выбор. Вы не родились в коммуне. Это ваш выбор, и трудный выбор, потому что, участвуя в моей коммуне, вы идете против всех вокруг вас. Вы рискуете.

Быть частью моей коммуны опасно. Опасно быть связанным со мною. Вы выбрали это. Я никого не обращаю; я всячески стараюсь отговорить вас от того, чтобы вы становились санньясинами, - что еще я могу сделать? Я не даю вам утешений.

Есть один вопрос.

Бхагаван,

Вы отбросили прочь Бога, теперь есть только существование. Существование означает природу; она жестока, она безразлична, она не заботится о нас. Если нет Бога, я чувствую себя очень испуганным.

Естественно, вы будете чувствовать сильный испуг, потому что ваш Бог был не что иное, как способ спрятать ваш страх. Он был ориентирован на страх. Он был как раз для того, чтобы подавить ваш страх. Уберите Бога, и развернется пружина страха. Она есть; даже если вы кладете на эту пружину камень Бога, страх все-таки есть. Вы прекрасно знаете, что он есть, живет, готов в любой момент взорваться, - он лишь ждет своего шанса, своей возможности.

Всю свою жизнь вы верили в Бога, а я вот сказал, что Бога нет - и этого достаточно! Вы, может быть, пятьдесят лет верили в Бога, находили утешение в нем, а потом такой обыкновенный человек, как я, говорит, что Бога нет, и исчезают пятьдесят лет обусловленности, и появляется страх! Кого вы пытаетесь обмануть?

Если это могу сделать я, сможет и любой. Любой, встретивший вас на дороге, может прошептать вам на ухо: «Бога нет», - и кончено! Ваш Бог мертв! Ваш страх еще живее, чем был раньше. Поэтому-то все религии учат, учат священные писания: «Не слушайте никого, кто не принадлежит вашей вере».

В Индии писания джайнов говорят, что если вас преследует обезумевший слон и вы приближаетесь к индусскому храму, то, хотя вы и можете спастись, найдя приют в храме и закрыв двери, не входите в храм. Лучше умереть на дороге под ногами дикого слона, ведь кто знает - в индусском храме вы можете услышать что-то, что испортит вашу веру. И то же самое, в точности то же самое повторяется в индусских писаниях: «Не входите в джайнский храм, потому что иногда единственное слово, исходящее от антагонистической религии, может испортить усилие всей вашей жизни». Но это странно.

Всего несколько дней назад Хасья привела сюда старого человека, который хотел хотя бы немного посидеть рядом со мной. Он шел сюда почти целый год, он занимался всеми видами групповой терапии, медитаций; он очень хочет стать санньясином, - но, к сожалению, он миллиардер. Семья, компания, где он президентом... он боится всех этих людей - членов совета Директоров, семью, компанию.

Такие люди каждый год жертвуют миллионы долларов, и, конечно, эти пожертвования идут на пользу той вере, в которой они родились. Этот человек колебался между быть или не быть. Наконец, он решил, что будет лучше, если перед тем, как стать санньясином, он пойдет и расскажет все своей семье и всему совету директоров. Лучше сказать до того, чем после.

И он пошел. Сейчас ему, должно быть, шестьдесят лет, никак не меньше, - это не какой-нибудь незрелый человек, которого легко обратить, закодировать, раскодировать. Но вы удивитесь: его семья немедленно отправилась к специалисту по раскодированию. Сначала, услышав его идеи, они были шокированы, они рассердились; они не могли поверить тому, что человек в возрасте шестидесяти лет, зарабатывающий тысячу миллионов долларов в год, может быть так легко обращен каким-то культом. Поэтому его нужно раскодировать.

Эти люди не какие-нибудь особенные; просто таков здравый ум. И специалист по раскодированию предложил, конечно, правильную вещь. Он сказал: «Он не ребенок, поэтому вы должны быть очень осторожными. Вам не следует сердиться, вам не следует показывать, что вы против его новой идеологии, потому что ваш гнев и ваше явное разочарование в нем оттолкнут его от вас еще дальше. Вы должны поддерживать его, относиться к нему с большой любовью».

Этот специалист по раскодированию по-настоящему хитер, и он понял одну вещь: что человека в шестьдесят лет нельзя воспитывать как ребенка, вы не раскодируете его в два дня. Но мы-то его вовсе и не кодировали. Мы не старались сделать так, чтобы он стал санньясином, это он просил, чтобы его сделали санньясином. Теперь семья притворяется очень любящей, поддерживающей его. И старик находит это очень странным. От него пришла весть: «Происходят очень странные вещи. Моя семья никогда не была такой любящей».

Но глубоко внутри они, конечно, все кипят. Я не думаю, что своей любовью и своей поддержкой, которые насквозь фальшивы и насквозь американские, они смогут оградить этого человека от того, чтобы он был здесь. На самом деле, он подумает, - а специалист по раскодированию об этом не подумал, - что моя идеология настолько прекрасна, что, просто услышав о ней, вся семья стала такой любящей и такой верной. Стать санньясином - совершенно правильное дело. И на следующий раз он обязательно станет санньясином.

Но они еще будут предпринимать всяческие усилия: это просто их первая попытка со специалистом по раскодированию. Если это не сработает, они попытаются снова, сказав: «Этот человек сумасшедший, он не может находиться на таком ответственном посту, как президент компании. Его нужно поместить в лечебницу для душевнобольных или в какой-нибудь богоугодный дом, где к нему следует применить методы психиатрического лечения». Они так легко не оставят его. Именно поэтому я и сказал, что, к сожалению, он миллиардер. Если бы он был бедным человеком, семья была бы счастлива: «Исчезни! Кого это волнует! Хорошо, что мы избавимся от тебя. Зачем ты вернулся? Тебе нужно было там и становиться санньясином».

Я не дал вам никакой дисциплины. Задающий вопрос говорит: «...дисциплина санньясы». Понимаете ли вы хотя бы немного юмор? Какую дисциплину санньясы я дал вам? Что вы должны носить красные одежды - имеет ли это какое-то значение? Это просто для того, чтобы раздражать санньясинов старой традиции, чтобы добавить им немного головной боли. Именно это мы и делали в Индии, ведь у меня были тысячи санньясинов, и людям становилось трудно решать, кто мой санньясин, а кто санньясин старой традиции.