Письма мертвецов - Гарднер Эрл Стенли - Страница 7

Что за наказание быть мошенником, которого знает вся полиция! Ведь полиция всегда готова повесить любое преступление на человека с «прошлым». Слай знает это, поэтому он поручил кому-то заманить в мою квартиру человека, прикончить его и спокойно ждать, как будут развиваться события — дальше-то в дело вступит полиция. Будучи мошенником, известным в нескольких странах и в десятке штатов, я никогда не смогу убедить ни один суд присяжных, что это не я всадил нож в грудь несчастного.

Я не сомневался, что в полицию уже позвонил таинственный голос, назвавшийся «одним из жильцов» и пожелавший остаться неизвестным, и сообщил, что слышал звуки борьбы и крики из моей квартиры. Полиция наверняка уже мчится сюда, а я стою здесь, рядом с умирающим, прилично одетым незнакомцем.

Губы его, скривившись в муке, пытались что-то произнести, но когда я склонился над ним, он был уже мертв. На улице послышался рев сирены и визг тормозов, и полицейский автомобиль, вынырнув из-за угла, остановился перед моим домом. Рев полицейской сирены гулко пронесся по улице, эхом отдаваясь от зданий, и ворвался в окно моей квартиры.

Человек, лежавший на полу, был мне незнаком. Того, кто опрометью бросился на лестницу, я тоже не знал. Лица его я не успел разглядеть, зато мое внимание привлекли его плечи, скособоченные в одну сторону. Я заметил также, что рука у него перевязана, — вполне возможно, что под бинтами следы собачьих клыков. Если это так, то…

У меня не было времени на размышления. Полиция, должно быть, уже внизу и с минуты на минуту появится у дверей моей квартиры.

Я выглянул в окно. Тремя этажами ниже, в зловещем мраке ночной улицы, мерцающей тусклыми огнями, вырисовывались очертания дворика, украшенного цветами и декоративным кустарником.

Я нашел в чулане моток веревки, приподнял тело вместе с ковриком, на котором оно лежало, и обвязал его за плечи, закрепив морским узлом, тугим и в то же время дававшим возможность по мере надобности ослабить веревку или затянуть ее туже. Потом я подкатил кровать к окну, пропустил веревку через медную спинку, чтобы скомпенсировать тяжесть, поднял тело и осторожно опустил его во двор.

Подергав за веревку, я освободил от нее тело и втянул ее обратно. Через минуту в дверь требовательно постучали. Я открыл и увидел группу людей в полицейской форме. На мне был домашний халат и тапочки.

— Говорят, у вас слышали шум борьбы. В чем дело? — проговорил главный, лицо его было бледным и напряженным.

Чувствовалось, что он наслышан об Эде Дженкинсе и боится допустить промах. С ним были еще четверо, правда, вид у всех у них был довольно понурый. Я почувствовал себя более уверенно.

— О, значит, вам сказали про мой звонок? — спросил я.

— Ваш звонок? — удивился полицейский.Я рассеянно посмотрел на него:

— Конечно. А кто, по-вашему, вам звонил?

— Дежурный сержант доложил мне, что звонивший отказался назвать свое имя, сказал, что живет в этом доме и что сверху слышен какой-то подозрительный шум.

Я кивнул. Разговор принимал нежелательный оборот.

— Я не назвал своего имени, боялся, что полиция мне не поверит. Последнее время мне бывает трудно в чем-либо убедить ваших ребят. В квартире наверху был шум, и я точно слышал, как кто-то упал на пол. Потом — звук убегавших шагов и тишина. Ну я и позвонил дежурному сержанту.

Офицер поскреб затылок:

— Но звонивший утверждал, что в квартире наверху живет Эд Дженкинс, известный всем Неуловимый Мошенник.

Я рассмеялся:

— Ах, вот оно что. Тут произошла путаница. Сержант спросил меня, к кому им обратиться, если понадобится дополнительная информация, и я посоветовал ему направить своих людей в квартиру Эда Дженкинса. А он, наверное, все перепутал. Вы бы поднялись в квартиру выше этажом, офицер, да взглянули, что там делается.Вы же понимаете, что с моим прошлым мне никто не верит, хотя я давно «завязал». Если за милю от меня произойдет что-нибудь эдакое, то всегда найдутся «добрые люди», которые станут говорить, что это моих рук дело. Вот почему, что бы ни произошло, я всегда стараюсь поставить в известность полицию.

Он стоял, переминаясь с ноги на ногу и наморщив лоб, мучительно напрягая свои слабые полицейские мозги.

— Ладно, я туда поднимусь, изрек он наконец. — Только сначала осмотрю вашу квартиру. Прямо сейчас. — С этими словами он вошел, сунул руки в карманы и принялся шагать по квартире.

— Пожалуйста, проходите, господа, — пригласил я остальных. — Я сожалею, что по настоянию многочисленной группы избирателей не могу теперь предложить вам элементарного гостеприимства, но эта поправка к конституции касается, скорее, мошенников, нежели полицейских чинов или представителей законодательной власти. Пожалуйста, прошу вас.

Моя речь заставила их на мгновение задуматься, но, и поразмыслив немного, они вряд ли что поняли. Войдя с настороженным, даже несколько враждебным видом, они принялись бродить по моему жилищу.

— Вам, конечно, известно, что из полицейского участка каждые две-три недели присылают людей осматривать мою квартиру, — невозмутимо проговорил я. — Если вам потребуется моя помощь, дайте мне знать.

Они не отреагировали на мое замечание, а продолжали ходить по квартире, пока не убедились, что в ней нет ничего подозрительного. Тогда старший полицейский решил подняться этажом выше. Я «сделал ход конем» и принялся отговаривать его:

— А вдруг я ошибся и вы только напрасно потревожите жильцов? Если же мои предположения правильны и там действительно совершено преступление, у них было достаточно времени, чтобы замести следы. Наверное, не стоит туда ходить.

Полицейский задумчиво посмотрел на меня и повел своих подчиненных наверх. Там их встретил целый хор недовольных сонных голосов — жильцы дружно недоумевали, что полиция делает здесь в такое время суток, — послышались словесные угрозы, переросшие в шумную перепалку. Я понял, что для жильцов сверху я уже никогда не буду добрым соседом и лучше мне куда-нибудь переехать.

Сосед сверху явно переборщил, раздавая обещания разобраться со всеми присутствующими и описывая, как полетят их головы после того, как он все доложит их начальству, — за это они тщательно обыскали его квартиру. Я слышал, как их ноги тяжело топали по полу. В квартире обнаружили спиртное. Сколько его там нашли, точно не знаю, но, по-моему, достаточно, чтобы спасти свои головы от начальственного разноса. Забрав владельца конфискованного товара и прихватив несколько «вещественных доказательств», они спустились вниз. Я и понятия не имел, что сосед занимается подпольной продажей спиртных напитков, теперь же карты ложились в мою пользу. Однако полиция могла вернуться в любое время, чтобы еще раз расспросить меня и выслушать мои показания. Поэтому я не стал тратить времени даром: подождал, когда они уйдут, не без труда перетащил труп в машину, осторожно вывел ее из гаража и уже через несколько минут мчался по ночным улицам.

Еще раньше я предусмотрительно разузнал, где живет Огден Слай. Остановив машину в темном переулке в паре кварталов от его дома, я бесшумно проник в его гараж и угнал автомобиль, хотя мне и пришлось изрядно попотеть над замком. Открывая его, я постарался не оставлять отпечатков пальцев. Соединив контактные провода, я включил зажигание, вывел машину на улицу и поехал к тому месту, где оставил свой автомобиль.Переложив труп в машину Слая, я сел за руль и, вздохнув с облегчением, направился в сторону реки. Там я вынул нож из груди убитого и забросил его подальше в воду. Коврик же спрятал в кустах, собираясь позднее зарыть его. Посадив труп на сиденье, я нажал на газ, направил машину под откос и, выпрыгнув на ходу, принялся наблюдать, как дорогостоящий автомобиль кувыркается в воздухе. Дождавшись, когда раздался прощальный грохот, я повернулся и пошел обратно.

Все, у Огдена Слая больше нет дорогого автомобиля, и, кроме того, — если он собирался повесить на меня убийство, — теперь ему самому придется поерзать и дать кое-какие объяснения властям.