Библия Раджниша. Том 3. Книга 1 - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 85

Я сказал: «Я ничего не прошу у вас. Мне не нужна ваша самоотдача, все, что мне нужно, - это гипотетическое доверие. Вот что я говорю: это может оказаться верным, может оказаться и не верным. Так что нет необходимости доверять мне, просто делайте это под знаком "может быть". Я не заинтересован в том, чтобы обманывать вас. Из того, что вы сидите в молчании, медитируя, я не собираюсь ничего выигрывать. Так что пусть вам будет совершенно ясно, что я не собираюсь ничего выигрывать от вашего сидения в молчании, от того, что вы становитесь просветленными: я не собираюсь никак участвовать в этом».

«Так что просто гипотетически... И почему я должен посылать вас в неверном направлении? У меня нет вкладов. Я не священник. Я не живу профессией священника. По какой причине, зачем, в конце концов, мне уводить вас в неверном направлении? Итак, всего лишь гипотетически, и этого достаточно. Больше этого, мне не нужно, потому что больше этого уже опасно. Сегодня вы говорите: "Я отдаю себя полностью", - а потом вы подумаете, что больше ничего не нужно делать. Что вам еще делать? Вы уже все сделали, вы полностью отдали себя».

Кришна просит Арджуну: «Полностью отдай себя, и я позабочусь о тебе». Это совершенно определенно разрушает независимость, индивидуальность другого человека, его свободу искать; вы духовно совершенно убиваете этого человека. Но таким был путь всех религий. Таким образом, вы видите некоторое противоречие между доверием и сомнением. Нет его.

Я учил вас доверию, я учил вас сердечному пути, чтобы ваше сердце было открыто, доступно; у вас же есть глаза. Теперь я должен тренировать ваш интеллект. Я должен завершить мою работу до того, как я уйду. Я должен тренировать ваш интеллект, заострять его. Я должен учить вас сомнению, потому что сомнение - это не такая простая вещь.

Сомнению нужна большая смелость, потому что вы будете сомневаться во всем, в чем можно. Вас окружат всевозможные сомнения. Все утешающие верования будут отброшены, верования, которые давали вам некоторую уверенность, некоторую стабильность, некоторое ощущение того, что вы принадлежите большой традиции, уважаемой религии священных писаний, мессий, представителей Бога. Все эти вещи окружали вас. Они давали вам уютное ощущение того, что вы не одиноки. Я пытаюсь делать именно это: отсечь все, что дает вам ложное, уютное ощущение и что держит вас в дремоте всю вашу жизнь.

Верование - это опиум, который дают вам все религии в хороших дозах.

Я пытаюсь разрушить вашу привязанность к этому опиуму.

Все мое усилие направлено на то, чтобы оставить вас в уединении.

Да, вы почувствуете страх, вы почувствуете какую-то дрожь, вы почувствуете, что все потеряно; но это только в начале. Немного терпения - это переходная фаза. Вскоре вы ощутите в себе великую поднимающуюся энергию, которая никогда не поднимается в толпе, со всеми ее верованиями, потому что там она не нужна: вас там кормили с ложечки; вам самому не нужно было думать о своей пище.

Я отнимаю у вас все утешения, весь комфорт, - я имею в виду духовный, - чтобы вы были совершенно уединенны в своем существе.

И тогда примите гипотезу: медитируйте, будьте тихими, просто наблюдайте себя.

Кто-то спросил: «Как мы можем быть уверены, что этот наблюдатель не является частью вашего ума?» Это существенный вопрос, но всего лишь интеллектуальный. Он не исходит из медитации, потому что в свой вопрос этот человек вносит три вещи, неосознаваемые им: ум, наблюдателя, - и того, третьего, кто думает: наблюдатель и ум - это одна вещь или нет? Есть третья составляющая, которая поднимает данный вопрос.

Я говорю вам: наблюдатель, ваш наблюдатель, - это часть вашего ума. И не только это, второй наблюдатель, стоящий позади первого, - тоже часть вашего ума.

Когда вы осознаете молчаливое наблюдение, вы нигде не увидите никакого ума; все мысли прекращаются. В этом красота и революция наблюдателя: когда вы находитесь в состоянии наблюдателя, оказывается, что нечего наблюдать.

Вот проблема: когда есть что наблюдать, наблюдателя нет; когда входит наблюдатель, наблюдать нечего. Может существовать только одно, оба вместе существовать не могут. Присутствие наблюдателя просто рассеивает ум; он больше не нужен. Он функционировал потому, что отсутствовал наблюдатель.

Гурджиев рассказывал обычно одну историю. Очень богатый человек отправился в паломничество. У него было много слуг и очень большой дворец, где он жил один со всеми этими слугами. Он созвал всех слуг и сказал им: «Один за другим, по очереди, вы должны стоять на страже. Я не знаю, сколько времени мне понадобится, может быть, много лет; путешествие долгое, паломничество опасно. Я могу вернуться, я могу и не вернуться, но дворец, сад, все должно быть сохранено так, как оно есть».

Они сказали: «Конечно. Мы выполним все, что вы скажете».

Этот человек отправился. Прошли месяцы, прошли годы. Мало-помалу слуги начали забывать, что они слуги, ведь хозяин отсутствовал так долго. Человеческая память не такая долгая, и есть вещи, которые человек по-настоящему и не хочет запоминать. Кто-то раб, а кто-то хозяин, - кто же захочет помнить об этом?

Каждый слуга должен был охранять дворец по очереди, и когда каждый из слуг охранял, он делал вид, что он и есть хозяин. Всякий, входящий во дворец или проходящий мимо, спрашивал: «Чей это дворец?» Слуга отвечал: «Это мой дворец, мой сад. Нравится ли он вам?»

Такое случилось со всеми стражниками. Прошли годы; стражники совершенно забыли о хозяине и о том, что он собирался вернуться. Теперь он наверное уже умер, должно быть, что-нибудь случилось с ним. И хорошо, что мы избавились от этого парня - теперь мы хозяева. Они объявили по всему городу: «Мы хозяева», - а город тоже забыл хозяина. То было очень давно - лишь старики помнили, что был тут кто-то, но все это так туманно. Когда он ушел, куда он ушел, и что случилось с ним, никто не знал.

Но однажды хозяин появился; он постучал в дверь. Слуги посмотрели на него и вдруг упали к его ногам: «Хозяин, вы вернулись!»

Он сказал: «Я говорил вам, что вернусь, хотя на это может уйти много времени».

Они сказали: «Простите нас, потому что люди из города будут говорить, что мы совершили против вас преступление. Мы совершенно забылись, и мы так сильно радовались тому, что теперь хозяева мы, что объявили об этом по всему городу, - и город поверил, что мы и есть хозяева».

Гурджиев рассказывал эту историю, говоря, что именно это происходит и с наблюдателем. Наблюдатель отсутствует; ум, -который есть просто слуга, - притворяется, что он и есть хозяин. И речь идет не о нескольких годах - хозяин отсутствовал миллионы лет. Может быть, хозяин никогда и не был в своем доме; речь не о том, что он ушел, ведь когда он возвращается, он больше не уходит. Так что ваши мысли, комбинации ваших мыслей, которые вы называете умом, с определенностью, с уверенностью считают, что они и есть хозяин.

Просто попытайтесь понаблюдать ваши мысли.

Запомните одну вещь. Мысль сама по себе не может наблюдать другую мысль, - это невозможно. Мысль не может стать наблюдателем другой мысли; поэтому, когда в вашем уме возникает мысль: «Я наблюдаю», - то это означает, что вы промахнулись, потому что ведь это же мысль. Когда есть наблюдатель, у вас не будет и идеи: «Ага! Хватай ее!» Потеряйте ее! Вы были как раз на грани, чтобы постичь это, но вошел Вернер Эрхард и покончил со всем: «Хватай ее!» Даже столь немного, всего лишь двух слов достаточно; ум возвращается к вам. Всегда получает или же не получает ум; наблюдатель же просто наблюдает. Он не формирует ни одной идеи, преобладает абсолютное молчание. И в это мгновение наступает видение, познавание, переживание, - без всякой мысли. Можете ли вы испытать переживание чего-либо без всякой мысли? Вам нужно будет поучиться этому, потому что ум на протяжении столетий натренировался обдумывать всякое переживание в словах.

Вы видите прекрасный цветок розы: ум немедленно произносит: «Как красиво!» Вы не скажете этого вслух, вы не настолько больны, но про себя вы скажете: «Как прекрасно!» Но, произнося это, вы упустите переживание красоты цветка.