Новая приманка для ловушек - Гарднер Эрл Стенли - Страница 20

— Как ты сказал? — спросил Селлерс, вынув изо рта сигару и выпрямившись.

— Кэтрин Эллиот.

— Кто это?

— Вздорная женщина, которая хочет подложить мне свинью.

— Отчего ж это она так на тебя рассержена? Я пожал плечами:

— Почем я знаю. Я хотел собрать для своего клиента кое-какие сведения, а меня отшили.

— Какого рода сведения?

— Насчет объявления об автомобильной аварии, имевшей место пятнадцатого апреля.

Селлерс хотел было засунуть сигару обратно в рот, потом с отвращением взглянул на нее, поднялся, пошел в ванную и спустил ее в унитаз. Я понимал, что он тянет время.

— Расскажи мне еще что-нибудь об этом происшествии, — попросил он, — или о работе.

— Пусть рассказывает Берта. Ты же веришь всему, что она говорит, — сказал я. — И не веришь ничему, что говорю я. Почему ты не спросишь ее?

— Кое-что совпадает, — сказал он. — Берта говорила, что ты работаешь с каким-то странным объявлением, что тебя наняла крупная ассоциация страховых компаний, чтобы ты разоблачил шайку мошенников.

— Ну что ж, — сказал я, — не знаю, могу ли я все это рассказывать тебе, но раз Берта считает нужным, пусть так и будет. Кэтрин Эллиот связана с этим делом, не знаю насколько, но меня она очень невзлюбила. У нее были неприятности с «Беттер бизнес-бюро».

— Да, черт побери!

— Вот-вот. И теперь она сделает все, чтобы мне навредить, ведь ей известно, что я расследую это дело, и она очень боится.

Селлерс подошел к окну, уселся на маленький столик и принялся барабанить по нему пальцем.

— Возможно, ты и выкарабкаешься, — сказал он. — Может быть.

— Будем надеяться, — сказал Селлерс, — в противном случае у тебя будут большие неприятности и ты втянешь в них и Берту. А в этом нет ничего хорошего. Конечно, она очень скупа, но всегда помогает полиции.

— И я всегда помогаю полиции.

— Конечно, помогаешь, — согласился Селлерс, — иногда!

— И за это надо расплачиваться, — сказал я и добавил: — Тебе.

— Да, — согласился Селлерс. — Ну, мне пора. Я оставлю тебя ненадолго. Но предупреждаю: не лезь в грязные делишки. — Он пошел к двери, потом обернулся и сказал: — Не обижайся.

— Не обижаюсь. Он вышел.

Я догадался, что по телефону он отдал кодированный приказ прислать сюда машины для наблюдения за мной в случае, если я выйду из дома.

Я подождал минут пятнадцать, чтобы дать полиции время подготовиться, потом вынул из кармана заметку с фотографией выигравшего большой приз на тотализаторе Денниса Фарлея и прочитал адрес: дом 1328, Северэндж-авеню. Я открыл бюро, в котором лежал мой револьвер, и положил его в кобуру, которая висела под мышкой. Эта штука, как бы я ее ни пытался скрыть, здорово выпирала из-под пиджака. Я терпеть не мог носить оружие. Но сейчас я думал, что неплохо бы иметь его при себе.

Глава 9

Дом 1328 по Северэндж-авеню был похож на коробку из-под печенья. Такой тип домов очень выгоден для подрядчиков. У них есть четыре различных плана, и они строят четыре разных дома подряд, потом еще четыре и так далее, пока не будет готов квартал из сорока домов или десяти одинаковых групп.

Дом Денниса Фарлея был из недорогих: в нем были две спальни, ванная и гостиная, которая служила одновременно столовой и кухней.

Фарлей был дома. Я почувствовал запах готовящегося обеда. Очевидно, Фарлей еще не ел, а только выпил коктейль. Это был высокий, широкоплечий юноша, подарок для женщины. Только вот рот у него был слишком большим.

Он свысока взглянул на меня и даже и не подумал впустить в дом.

— Чем могу быть вам полезен?

— Я хотел бы немного поговорить с вами наедине.

— Как это?

— Может быть, отойдем? — предложил я.

— Хорошо.

— А если мы сядем в мою машину, там нас точно никто не услышит.

— А о чем вы хотите поговорить со мной? — осведомился он.

Я показал ему визитку:

— Я частный детектив.

— Ну-ну. Я всегда хотел узнать, как выглядит частный детектив. — Он оглядел меня с ног до головы и вдруг засмеялся.

— Что тут смешного? — спросил я.

— Вы.

— Да?

— Точно. Я видел вашего брата по телевизору, читал о вас в книжках. Частный детектив — это такой бугай, который сначала врежет по морде, выбьет все зубы, использует пару приемов каратэ, сломает одну-две руки, потом отряхнет руки и прыгнет в постель к своей беби.

— И?.. — сказал я.

— Вы не такого сорта.

— Ничего, я тоже кое-как справляюсь.

— Интересно, каким образом?

Я чуть повернулся и засунул руку в карман так, чтобы пистолет под пиджаком стал заметнее. Фарлей посмотрел на меня и сообразил.

— Понятно, — сказал он, — чего вы от меня хотите?

— Хочу поговорить.

— Это вы уже сказали.

— Это конфиденциально.

— Опять повторяетесь.

— Это касается общей собственности.

— Ну и что?

— Собственности Дафни.

Он дернулся так резко, как будто я ударил его по лицу мокрым полотенцем. Глаза его похолодели, а губы сжались.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Может, все-таки пойдем к машине или вы хотите послушать здесь?

— Я никуда не пойду. А если вы будете донимать меня, то отниму пушку и сотру вас в порошок.

— Ладно, я хотел дать вам шанс решить все полюбовно, — сказал я и не спеша направился по дорожке к месту, где оставил машину, но через минуту услышал за спиной тяжелые шаги. Мне на плечо легла здоровенная рука.

— Вот что, Лэм, я не хочу, чтобы вы уходили с тем, чтобы причинить мне неприятности.

Я не обернулся:

— Вы уже сделали это за меня.

Я открыл дверцу машины и сел за руль.

— Вот что, подождите минуту, — сказал Фарлей. Он обежал вокруг машины и сел рядом со мной:

— Расскажите мне, в чем дело.

— Это о вашей с Дафни общей собственности, — повторил я. — Вы выиграли на тотализаторе сто двадцать с чем-то тысяч долларов. Сколько из этой суммы вы намереваетесь отдать Дафни за то, что сбежали с ее деньгами и…

— Вот что, Лэм, в этом браке не было ничего хорошего. Она это знала. Она согласилась на формальный брак со мной, чтобы в глазах своих друзей придать себе видимость респектабельности.

— Вы записали все это в свидетельстве о браке? — спросил я.

— Не говорите глупостей! Я промолчал.

— Сколько она хочет? — наконец спросил он.

— Не знаю, — ответил я, — я посоветую ей удовлетвориться пятью тысячами, если буду иметь на руках деньги.

— Пять тысяч! — воскликнул он, — вы с ума сошли? Знаете, сколько у меня осталось после того, как государство запустило в мой карман свою лапу?

— Поэтому я и прошу пять тысяч. Иначе я сказал бы — пятьдесят.

— Слушайте, Лэм, я женат. У меня дочка семи лет. Она славный ребенок. Подумайте, что будет с ней, если…

— Если я проболтаюсь?

— Вот именно.

— Почему же вы не думали об этом раньше? — спросил я.

— Слушайте, Лэм, я торговец. Я часто уезжаю из дома, и тогда, как всякое живое существо, я… Но я люблю свою жену и дочку и никогда не причиню им вреда.

— Все это хорошо, — заметил я, — если не хотите, тогда нечего бояться.

— Я не это имел в виду. Иногда бывает такое состояние, когда совершаешь поступки, за которые потом становится стыдно. Но делаешь это не нарочно, а под влиянием минуты. Скажите, вы понимаете меня?

— Конечно, понимаю, — ответил я, — и, кроме того, я думаю, что, если вы честный человек, вы заплатите Дафни пять тысяч долларов.

— С моей точки зрения, она не имеет права ни на цент. Она знала, на что шла.

— С моей точки зрения, она имеет право на гораздо большую сумму. Женившись, вы обманули ее. Она жалела вас и не стала преследовать в судебном порядке. Но когда вам повезло, вы получили много денег, она сразу вспомнила общий счет, с которого вы, перед тем как сбежать, забрали все деньги.

— Там было чуть больше тысячи ста долларов, — сказал он. — Я верну их. Я с самого начала собирался вернуть их. У меня были проблемы с деньгами, и я снял все деньги, потому что нуждался в них и еще затем, чтобы, чтобы… чтобы…