Чудовище - Айвори Джудит - Страница 8

– Благодаря нашему вмешательству.

Луиза с трудом удержалась от ядовитого замечания, что она рассчитывала на их «вмешательство». Она не сделала ничего такого, чего ее отец не смог бы исправить.

Тут в разговор вступила матушка:

– Господи, ты только подумай, что сказали бы в свете, если бы узнали… если бы твой отец не заплатил порядочную сумму каждому, кто тебя видел, начиная от кондуктора в поезде и заканчивая коридорным в отеле.

Луиза сменила тактику и перешла в наступление.

– Вы сами не очень-то боитесь пересудов, – заявила она. – Вчера вы на все утро заперлись в своей каюте еще до выхода корабля из гавани. Вам не кажется, что все сочли это неприличным? – Ее родители были очень близки, и это придавало Луизе ощущение надежности. Но в последнее время они объединились против нее, и это заставляло ее ощущать себя покинутой и никому не нужной. Она продолжила свою обвинительную речь: – И вы держитесь за руки на виду у всех – это после двадцати лет брака! Я чувствую себя третьим колесом… – она поправилась: – пятым колесом в телеге – в общем, лишней. Если бы не ваш преклонный возраст, меня бы возмущало и обижало ваше поведение и…

– Луиза! – прервал ее отец.

Оба они, и мать и отец, сели в кровати и уставились на нее во все глаза.

Краска залила ее щеки. Она чувствовала, что сказала что-то не то: родители смотрели на нее в ужасе. Луиза причинила им боль, это она ясно видела, Ей хотелось попросить прощения, но она никак не могла подобрать подходящие слова. И если уж говорить начистоту, ей было в какой-то степени приятно, что ее речь произвела впечатление на отца и мать. Теперь-то они поймут, что их дочь уже не ребенок.

– О, я так… – Луиза запнулась и в замешательстве отвела взгляд. Переводя глаза с задернутых портьер на стул, на котором висели отцовский сюртук и матушкино платье, она искала что-то, чему пока не было названия и что скорее всего здесь отсутствовало. Она вздохнула и призналась: – Мне тоскливо… То есть я зла на весь свет, – сердито поправилась она.

День начался отвратительно. Как все это глупо, по-детски! При чем тут тоска? Она просто сердита на них: они объединились против нее, делают все, что им вздумается, а потом бранят ее за то, что она поступает так же.

Ее матушка, которая ужасно смущалась при малейшем намеке на интимные отношения, была уже и не рада, что они затеяли этот разговор.

– Не переживай, – сказала она. – Монреаль остался позади. Мы должны с надеждой смотреть в будущее.

Отец неохотно присоединился:

– Да, будем считать это первым неудачным опытом в твоей жизни. Ты так молода. Помни, что, познавая жизнь, необходимо быть осторожной.

«Ну да, ну да, – думала Луиза. – Познать жизнь. Прекрасный тост!» Вслух же она кротко промолвила, взяв в руки веер и шаль с бахромой:

– Я иду завтракать. Надеюсь, вам скоро полегчает.

Покинув каюту родителей, Луиза не могла отделаться от мысли, что стала для них сущим наказанием. Наверняка они сейчас жалуются друг другу. Ей хотелось плакать. До недавнего времени Луиза прекрасно ладила с родителями, а теперь они ведут себя так, словно она не понимает, чего от нее ждут (при том что она прекрасно это понимает), или что она не может принять их решение (а она уже дала согласие).

Все произошло слишком быстро. И вот в счастливейшую пору своей жизни она ощущает беспокойство, раздражение и тоску. Можно подумать, у нее множество дел, которые ей не удалось завершить – а ведь она никак не может найти себе какое-нибудь занятие. Она размышляет только о том, что ей предстоит: великолепная свадьба, рождение детей, положение в обществе, жизнь в богатстве и роскоши. Так в чем же причина ее хандры? Да ни в чем. Луиза старательно скрывала свое недовольство, пока не поняла, что ей до смерти все надоело и она желает очутиться где-нибудь далеко-далеко – скажем, в Монреале или во Франции.

В этом они с родителями были единодушны: она знала, что им не терпится выдать ее за иностранного князя, которому пока не известно о ее неприличных выходках. Для них ее брак с князем д'Аркуром – предел мечтаний. Эта свадьба стала предметом всеобщей зависти, и никто уже и не вспоминает о ее причудах.

А Луиза тем временем наслаждалась путешествием по морю. Во Франции ее никто не знает. Ей нравилось встречать новых людей, производить на них впечатление. «Кто вы?» – этот вопрос всегда задавали ей в чужих краях. Да Луиза и сама хотела бы знать, кто она. Уж конечно, не безмозглое создание, которое говорит правильные фразы, знакомится с нужными людьми, читает правильные книжки, делает покупки и весь день готовится к тому, чтобы вечером поразить всех, кого она знает с самого детства.

Глава 6

Ресторан располагался неподалеку от каюты родителей, но из-за сильной качки Луиза никак не могла до него добраться. Она ухватилась за медные поручни и прислонилась спиной к стене. Корабль резко накренился, и ее отбросило к противоположной стенке. Так, покачиваясь и натыкаясь на стены, она продвигалась по коридору, напоминавшему лабиринт, к огромной лестнице, ведущей вниз, в ресторан для пассажиров первого класса.

С высоты лестницы Луиза глянула вниз. Перед ней открывался роскошный зал, в длину достигавший сотен ярдов. Белоснежные ионические колонны, украшенные золотой росписью, поддерживали арочные изгибы высокого потолка. Арки сходились в центре, образуя купол, расписанный фресками на морские темы. Стены помещения покрывали испанские резные панели красного дерева, инкрустированные слоновой костью. Огромный зал – с его сверкающими хрустальными люстрами, зеркалами, цветами, столами, покрытыми белоснежными скатертями, и креслами, обтянутыми голубым бархатом, – напоминал дворцовый покой. Не верилось, что такое великолепие можно было создать на борту корабля. Впрочем, тут тоже чувствовалась качка. Большинство вращающихся кресел, привинченных к полу, пустовали. Только треть пассажиров рискнула сегодня выйти к завтраку.

Среди небольшой группки завтракающих в центре зала Луиза заметила свою кузину Мэри, которая тотчас радостно помахала ей рукой, приглашая присоединиться к ней. Ее соседи по столу как по команде обернулись к Луизе. Пока она спускалась по лестнице, все восхищенно смотрели на нее.

Она давно уже к этому привыкла. Восхищенные взгляды сопровождали ее повсюду, где бы она ни появлялась. Все таращили на нее глаза. Знакомые, незнакомые, друзья, слуги, слуги друзей, друзья слуг, богачи и магнаты, дети, почтальоны, уборщицы. Луиза знала, что хороша собой. Движение на улицах останавливалось, все застывали как вкопанные, стоило ей появиться. При виде ее молодые люди теряли дар речи. Когда она была ребенком, всеобщее внимание смущало ее: ей казалось, что на нее глазеют, как на циркового клоуна. Но теперь она свыклась с этим обстоятельством – красота давала ей определенную власть над людьми, но в то же время препятствовала знакомствам.

Еще одна дама с дальнего конца центрального стола знаком пригласила Луизу сесть рядом. Дама занимала место напротив Мэри, подле Гаспара де Барбо, любезного молодого человека, который вел себя по отношению к Луизе на редкость корректно. С остальными Луиза была незнакома. Неизвестная дама засуетилась, отодвигаясь от Гаспара, как бы предлагая Луизе сесть между ними. Это обрадовало девушку, поскольку ее присутствие не всегда вызывало у женщин теплые чувства.

Словно шар для игры в кегли, катящийся по наклонной плоскости, Луиза поспешила к центральному столу. Пассажиры со смехом ловили скользящие и падающие тарелки и вилки. В зале царило оживленное веселье – все храбрились, показывая, что не боятся шторма.

– Для вас есть место рядом со мной, – сказала любезная дама, когда Луиза наконец добралась до их стола. Незнакомка была изящна, стройна, с золотисто-рыжими волосами и большим подвижным ртом… под ее глазами темнели круги. На тарелке у нее лежал только кусочек подсушенного тоста. Поймав удивленный взгляд Луизы, она промолвила: – О, я чувствую себя прекрасно. Я позаимствовала у мужа его микстуру против морской болезни, которую ему прописал доктор. Мой муж так страдает от качки! – Она округлила глаза с подкрашенными ресницами. Щеки ее покрывал тонкий слой румян, к тому же она подводила брови. По мнению Луизы, дама употребляла слишком много косметики, хотя и со вкусом. Женщина добавила: – Ах, это самое тяжелое плавание для меня. А вам приходилось путешествовать в шторм?