Чудовище - Айвори Джудит - Страница 31

Теперь они проявляют к ней интерес. Наконец-то они вняли жалобам своей дочери на отсутствие внимания с их стороны и готовы признать, что пять дней назад она была права. Они не устают повторять, как она им дорога, и сожалеют, что не показывали этого раньше. Сейчас, когда Луиза была бы рада, чтобы ее оставили в покое, они изливают на нее свою родительскую любовь. Они делают это из чувства вины, решила девушка. Скоро все вернется на свои места, но двух дней для этого мало. Корабль отделяют от французского порта менее двух суток, и океан раскинулся перед ними спокойный и гладкий. Луиза готова была инсценировать запоздалую морскую болезнь при виде этого ненавистного спокойствия.

Наконец, она улучила минутку между чаем и походом по магазинам и позвонила в каюту Розмона. Шарль сразу же поднял трубку, но разговаривал как-то странно и отчужденно. Он сказал ей, что устал. Ну да, она тоже устала, и все же ей хочется его видеть. Но Шарль не выказывал особой радости по поводу предстоящего свидания. Возможно, ей не следует приходить – так он сказал. Ему нездоровится. Должно быть, он заболел. Словом, паша довольно недвусмысленно дал ей понять, что сегодня ночью он не желает ее видеть. Растерянная, Луиза повесила трубку. «Ну хорошо же, посмотрим, мой упрямый дервиш, загадочный халиф, мой мрачный восточный господин из тьмы». Она попыталась вздремнуть перед обедом, но не смогла сомкнуть глаз.

Сидя утром в своей столовой в кресле с полосатой обивкой и положив ногу на другое кресло, Шарль с тоской уставился на свое колено. Оно страшно распухло и было величиной с дыню. И чем он заслужил такую несправедливость? Дурацкая болячка проснулась совсем некстати. Поразмыслив, он пришел к выводу, что раздувшееся колено – следствие того, что он три ночи подряд провел исключительно на локтях и коленях, развлекаясь с очаровательной Луизой. Как только он женится на ней, ему надо будет отказаться от миссионерской позиции и научить ее кое-чему в кресле и у стены. Но как же приятно лежать на ней сверху!

И теперь, в наказание за блаженство, он корчится от адской боли.

Шарль позвонил на корабельную кухню и заказал льда. Иногда лед помогал, иногда помогал горячий компресс. Но чаще всего не помогало ни то ни другое. Шарль уже успел испробовать все таблетки, какие имелись в его аптечке на этот случай, перепробовал все мази, которые могли облегчить боль и чуть-чуть уменьшить опухоль. Оставалось только надеяться, что к вечеру колено придет в норму и Луиза не заметит ничего необычного.

Однако он знал, что даже при самых благоприятных обстоятельствах в течение недели не сможет обойтись без трости. Возникает вопрос: как быть с подвижной и шаловливой Луизой, как скрыть от нее хромоту? Шарль со стоном закрыл глаза. Яркий солнечный свет хлынул в окна гостиной.

Дневной свет. Он так ждал ночи. И боялся ее наступления. Если его колено не пройдет, ему придется отказаться от встречи с Луизой.

Во время ленча нога его все еще покоилась на кресле, и колено по-прежнему выглядело ужасно. Принесли чай. Он не успел его допить, как позвонила Луиза. Шарль уклонился от прямого ответа на ее вопрос, выжидая.

К шести часам вечера его колено распухло до невероятных размеров, и он снова позвонил ей. Должно быть, она уже одевалась, собираясь на аперитив и обед.

Луиза взяла трубку, надеясь, что Шарль передумал. Затем разозлилась, когда он заявил, что сегодня они не увидятся. Он сказал ей, что чувствует себя отвратительно. Он что-то съел за завтраком.

– У меня ужасно сводит живот, дорогая. Оставь меня. У нас еще есть завтрашняя ночь.

Шарль уповал на то, что после отдыха опухоль несколько спадет.

Однако Луиза думала только о том, что времени осталось совсем мало. «Завтрашняя ночь, ха!»

Не успело пробить полночь, как Луиза ускользнула от родственников. Через двадцать минут она убедилась, что Шарль не намерен отзываться на ее условный стук. Она подергала ручку – дверь была заперта. Тогда она позвала его. Сначала шепотом, потом громче. Она колотила в дверь, рискуя разбудить пассажиров в соседних каютах. И Шарль не мог ее не слышать, если, конечно, не лежал без сознания или был мертв.

Только это могло оправдать его молчание. Луиза решила, что проникнет к нему во что бы то ни стало, – может, он и в самом деле умирает, и некому ему помочь. Он болен. Его голос звучал по телефону так странно.

Она поднялась на верхнюю палубу, на которой располагался загончик для животных. Сегодня у нее была другая цель – она прошла мимо загончика и огромных дымовых труб, мимо свернутых кольцами тросов на нос корабля. Луиза перевесилась через поручни и с замиранием сердца посмотрела вниз. Там, между палубами, ей удалось заметить освещенную луной террасу каюты Розмона.

Не слушая доводов рассудка, Луиза подхватила юбки и перекинула ногу через заградительные поручни. Она осторожно глянула вниз. Господи, как высоко! Несколько мгновений девушка стояла, вцепившись руками в холодные мокрые поручни. Резкий порыв ветра яростно разметал ее волосы, вихрем закружил подол платья. Еще секунда – и великолепный наряд превратится в лохмотья. Это придало ей решимости.

Она прыгнула вниз, юбки вечернего платья взметнулись. Упав на террасу, она больно ударилась. Поднявшись, Луиза обнаружила, что руки у нее в ссадинах, колено поцарапано, а в чулке зияет дыра величиной с ладонь.

Но она все-таки спрыгнула! «О Боже, только бы это была его каюта!»

В комнате послышался какой-то шум. Сердце Луизы подпрыгнуло от радости. Подойдя к французским двустворчатым дверям балкона из темного дерева и стекла, она попыталась заглянуть внутрь. Ничего не видно. Портьеры задернуты, лампы потушены. Луна, звезды и она сама отражаются в стекле. Девушка осторожно нащупала ручку балконной двери. О радость, дверь подалась! Тихо щелкнув, как хорошо смазанный механизм часов, она отворилась.

Луиза вошла внутрь. Из открытой балконной двери в гостиную проник лунный свет. Она услышала постукивание – в камине перекатывалась жемчужная бусинка. Луиза улыбнулась. Из спальни донесся скрип пружин, шорох покрывал, и голос Шарля забормотал проклятия. Значит, он жив.

Вот она и дома.

Его комната была ей хорошо знакома – его присутствие было почти осязаемым. У Луизы гора упала с плеч. Напряжение отпустило, тревога улеглась. Все в порядке, все хорошо.

Ее радость, впрочем, была несколько омрачена его словами. Он сказал:

– Черт побери, Луиза! Что ты здесь делаешь? Я не хочу тебя видеть. Я болен. Уходи.

– Нет. – К ее горлу подступил комок. Девушка приблизилась к постели. Его силуэт вырисовывался под покрывалами. Она робко спросила: – Ради Бога, скажи, почему ты заперся от меня? Только потому, что плохо себя чувствуешь? Ты правда болен? Может, тебе принести что-нибудь? Я хочу тебе помочь.

– Ты не можешь мне помочь. Уходи. О Боже, меня тошнит. Уходи. – Шарль отвернулся от нее.

Она уловила в воздухе слабый запах гвоздики и ментола.

– Как здесь неприятно пахнет. – Луиза принюхалась. – Какой-то мазью. Что ты принимаешь?

– То, что прописал мне доктор. Завтра мне будет уже лучше. А теперь уходи.

Луиза закусила нижнюю губу, стараясь не заплакать. «Прямо как ребенок», – подумала она. Но боль, которую девушка сейчас чувствовала, не имела ничего общего с детской обидой. Она заметила в свое оправдание:

– Но я же волновалась за тебя. – И это была правда. Она добавила: – Тебе следовало ответить, когда я стучала.

– Я не мог.

– Почему?

– Потому что я был в туалете, меня тошнило и…

– О, замолчи! – перебила она его. Еле сдерживаемое раздражение прорвалось. – Я не хочу больше слышать ни слова о том, почему ты не можешь быть со мной, – ни сейчас, ни после. Замолчи. – Луиза присела рядом с ним на кровать.

Она нащупала под покрывалом его руку. Шарль повернулся к ней, и она прижала его руку к своей груди.

Так они и сидели – размышляя, выжидая, следя друг за другом.