Кошки бродят по ночам - Гарднер Эрл Стенли - Страница 14

Берта, ожидая, что Фрэнк Селлерс прервет беседу, спросила:

– Что с Салли? Как она умерла? Это был несчастный случай или она была убита?

– Это мог быть и несчастный случай.

– Выстрел? – сказала Берта, на всякий случай контролируя себя, если вдруг вмешается Селлерс.

– Очевидно, Салли чистила картошку. Она спустилась в погреб, чтобы взять луковиц. Она несла сковороду с несколькими картофелинами. Еще в правой руке у нее был нож, большой разделочный нож. Видимо, она споткнулась и упала с верхних ступенек лестницы и, когда падала, нечаянно заколола себя ножом.

Берта начала увлекаться телефонным разговором.

– Было ли что-нибудь особенное?

– Да, цвет тела.

– Что с ним такое?

– Полиция говорит, что похоже на отравление окисью углерода.

– Говорите.

– Они считают, что нож мог быть вонзен в тело уже после того, как она умерла.

– Понятно.

– Я бы хотел, чтобы вы попытались все это выяснить.

– Каким образом?

– Я хочу, чтобы вы рассказали полиции про это злосчастное письмо и почему моя жена исчезла. Сказали бы им, что это произошло потому, что она решила меня оставить, а не потому, что скрывалась из-за совершенного ею убийства.

– Понятно.

– Есть еще причина, из-за которой я так беспокоюсь о втором письме. Долли – яркая молодая женщина. Если она окажется втянутой в это дело, газетчики тут же примутся это обыгрывать. Ну, вы знаете, какого рода фотографии интересуют газетчиков.

– Ноги? – спросила Берта.

– Да. Я не хочу, чтобы за Долли закрепилась дурная слава.

– Почему?

– Проклятие! Моя жена приревновала к Салли, и та умерла. Зачем рекламировать еще одну потенциальную жертву? Говорю вам, избавьте Долли от этого.

Встревоженная продолжительным молчанием сержанта Селлерса, Берта озабоченно оглянулась и увидела, что он, с торчащей изо рта сырой сигарой, взял ее сумочку, которая лежала на тумбочке, расстегнул ее и целиком поглощен чтением писем, которые дал ей Белдер.

Берта, дрожа от бешенства, проговорила:

– Почему, черт вас подери! Вы... вы...

На другом конце провода отозвался Белдер:

– Почему, миссис Кул? Я не сделал...

Берта поспешно сказала в трубку:

– Да не вы, я разговариваю с сыщиком.

Сержант Селлерс даже не поднял глаз. Он был погружен в чтение.

– Что он делает? – спросил Белдер.

Берта устало произнесла:

– Пока вы держали меня тут у телефона, сержант Селлерс открыл мою сумочку и прочитал оба письма.

– О боже!

– В следующий раз предоставьте мне действовать так, как я сочту нужным.

Она не попрощалась и бросила трубку на рычаг с такой силой, что чуть не сломала аппарат.

Сержант Селлерс сложил письма, положил их к себе в карман и застегнул сумочку. Он либо не нашел, либо посчитал неважной записку Имоджен Дирборн, которую Берта стащила у Белдера.

– Какой дьявол вбил вам в голову мысль, что вы можете сделать это и беспрепятственно уйти? – загремела Берта, и ее лицо потемнело от гнева.

Селлерс самодовольно произнес:

– Потому что я знал, подружка, что вы не станете возражать.

– Да как ты посмел! Как только у тебя хватило совести, своевольный, подлый...

– Оставьте, Берта, – сказал он. – Это вам ничего не даст.

Она стояла, сердито глядя на сержанта и не произнося ни слова.

– Что вы беснуетесь? Вы не могли бы дольше держать меня в неведении. Белдер сказал, что письмо, о котором он мне говорил, у вас. В последний раз он видел, как вы клали его в сумочку. И вот я решил, что мне нужно на него взглянуть.

– Тогда почему вы не спросили об этом меня?

Селлерс ухмыльнулся:

– Знаете, Берта, мне пришла в голову мысль, что Белдера надо задержать. Он очень подробно рассказал мне о первом письме и говорил о нем всякий раз, как я его об этом спрашивал. Вы знаете мужчин такого склада. Когда они начинают говорить действительно быстро и охотно, сразу же становится ясно, что вам пытаются не дать возможности расспросить о деталях. Поэтому я стал думать, а не было ли второго письма.

– И вы знали, что Белдер собирается позвонить мне и попросить, чтобы я его уничтожила, – подхватила Берта, – и вам пришла гениальная мысль взять мою сумочку, как только зазвонит телефон... Я могла бы поднять крик и тем самым сделать вам массу неприятностей.

– Могли, – мягко сказал Селлерс. – Но вы не собирались этого делать. Берта. Расскажите мне теперь о той девушке, которая бросилась на шею Белдеру.

– Что именно?

– Кто она?

– Не знаю.

Селлерс прищелкнул языком, что должно было означать крайнюю досаду и недоверие.

– Вам бы следовало придумать в ответ что-нибудь получше.

– С чего вы взяли, что я ее знаю?

– Вы же прекрасно понимаете, что вы бы не позволили Белдеру просто помахать у вас перед носом письмом и выяснили бы об этой девчонке все.

– О чем вы? У него никого не было.

– Откуда вы узнали?

– Мне так сказал Белдер.

Селлерс вздохнул:

– Хорошо, до поры до времени я могу это допустить.

– А что там насчет матери миссис Белдер?

– У нее полный упадок сил. Мать и сестра – всю ночь были на ногах. В перерывах они звонили в полицию, пытаясь выяснить, не попала ли миссис Белдер в автомобильную катастрофу. Наконец теще пришла в голову мысль, что Белдер мог стукнуть жену по голове и спрятать тело где-нибудь в доме, и она начала рыскать по всем углам, объявив, что осмотрит все от погреба до чердака. Она начала с погреба... Это было сегодня около восьми часов утра. То, что она увидела, ее потрясло. Сначала она подумала, что это тело Мейбл, потом оказалось, что это незнакомое ей лицо. Белдер опознал тело.

– Миссис Голдринг не знала горничную?

– Нет. Миссис Голдринг жила в Сан-Франциско. Она не приезжала с тех пор, как Мейбл наняла эту горничную.

Селлерс чиркнул спичкой о подошву ботинка и сделал еще одну попытку зажечь свою сигару.

– От этой проклятой сигары у меня переворачиваются кишки.

– Вы еще не завтракали?

– Я не в ресторане, где бы меня обслуживали и подавали кофе.

– Отлично. Сварите его хорошенько, покрепче, и налейте мне чашку побольше.

Берта Кул в возмущении бросилась в уборную, поспешно оделась, убрала постель. Потом она прошла на кухню, поставила на плиту большой кофейник и сказала, обращаясь к сержанту Селлерсу:

– Вы будете настаивать на том, чтобы я предложила вам яйцо, да?

– Совершенно верно, два.

– Проклятие, я сказала «д-а».

– Знаю. А я сказал «д-в-а».

– И тост?

– Конечно. И много-много бекона.

Берта ничего не ответила, занятая приготовлением завтрака. Ее губы от негодования сжались в тонкую линию.

Сержант Селлерс, в сдвинутой на затылок шляпе, появился в дверном проеме, выпуская нежно-голубые колечки сигарного дыма.

– Первый бесенок выпрыгнул из коробочки, – сказал он. – Мы с вами заедем повидать Белдера и немножко побеседуем втроем.

– Почему вы меня в это втягиваете? – спросила Берта.

– Если Белдер начнет врать, вы ему скажете, что он не сможет отвертеться, так что в его интересах рассказать правду, – весело признался Селлерс.

– Неужели я скажу ему это? – с сарказмом спросила Берта, стараясь удержать равновесие, держа в руке сковороду, которую она уже собиралась поставить на плиту, и сохраняя угол в сорок пять градусов.

– Я полагаю, что мне следует пойти позвонить Белдеру и организовать совещание.

Он вышел из кухни. Берта слышала, как в другой комнате он набирает номер телефона, разговаривает, затем он снова вернулся и стал в дверях.

– Все в порядке. Он встретит нас в своем офисе, не хочет принимать дома. Говорит, что если мы там увидимся, то его свояченица обязательно влезет в разговор.

Берта ничего не ответила.

Селлерс без стеснения громко зевнул и ушел, чтобы сесть в удобное кресло в гостиной. Устроившись, он развернул утреннюю газету на спортивной странице и принялся читать.

Берта Кул на маленьком столике в уютном уголке расставила посуду и разложила приборы.