Два с половиной сыщика - Сотников Владимир Михайлович - Страница 21

Настя училась на историческом факультете МГУ. Поэтому Пашка собирался «расколоть» ее на рассказы про Ивана Грозного. Что там Чибис с его походами по библиотекам и архивам! Сестра уже четыре года учится в университете. Небось этого Грозного как облупленного знает.

Перед приездом Насти Пашка вытащил в сад раскладушку, прилег позагорать – и не заметил, как уснул.

Его разбудил автомобильный сигнал. Это заехал завхоз, которого отец попросил встретить Настю в Александрове. Поначалу, сквозь сон, Пашке показалось, что он уже стоит на платформе, что гудит московский поезд.

– Ну, как ты живешь без родителей? – первым делом, еще на перроне, спросила сестра, чмокнув Пашку в щеку. – Не боялся? Мама вчера весь вечер переживала, как ты один переночуешь.

Пашка быстро затер на щеке Настин поцелуй и громко выдохнул:

– Ф-ф-у-у… Маман не помнит, сколько ее ребенку лет?

– Павлик, – вскинула брови сестра, – что за тон?

– А чего она… переживает? Что я, маленький? Да я вообще, если хочешь знать, лучше б один жил. Как ты.

Настя засмеялась:

– Ну, этого не так долго ждать! Через четыре года и ты поступишь в институт или университет. Конечно, если будешь хорошо учиться.

Пашка скривился от слов: «Если будешь хорошо учиться». Он их слышал миллион раз, не меньше.

– А какая профессия тебе нравится? – спросила Настя, когда «газик» уже несся по шоссе.

– Историк или археолог, – соврал Пашка.

Он соврал сознательно, чтобы Настя не смогла отвертеться от рассказов об Иване Грозном.

– Мы с одним пацаном сдружились, из «Известий», – продолжил Пашка. – Он мне кое-что рассказал про Александровскую слободу. Интересно! А тут одна компания из Москвы приехала – библиотеку царскую искать.

– Ну и как, – засмеялась Настя, – нашли?

– Может, и нашли. Думаешь, они сразу про это закричат? Тихонечко распродадут, а потом скажут: вот, нашли книги. Две штуки без обложек.

Настя смеялась не переставая. Видно было, что она рада всему: и каникулам, и открывающимся впереди знакомым просторам, и Пашкиной болтовне.

Бармалей неожиданно обрадовался Насте. Пашка сразу догадался почему. Скорее всего щенок сообразил, что это Настя передавала для него деликатесный сухой корм. В Караваеве никто не кормил собак и кошек специальным кормом. Только дачники. И теперь Бармалей, наверное, почуял, что с Настиным приездом станет похож на тех собак, которых показывают в рекламе.

Пока сестра раскладывала вещи, Пашка решил сгонять в «Известия» за Саней, хотя сегодня они и не договаривались встречаться. Саня лучше сообразит, про что расспрашивать. Да и вообще, надо его с сестрой познакомить.

На шоссе дул сильный боковой ветер, от которого велосипед клонился набок. Пашка ничего не слышал из-за свиста в ушах и шума придорожных деревьев.

Поэтому он чуть не перелетел через руль, когда неведомая сила заставила велосипед замереть на месте. Пашка оглянулся и похолодел: из окошка микроавтобуса, притормозившего рядом с ним, протянулась волосатая рука. Протянулась – и крепко вцепилась в багажник велосипеда.

– Он? – спросил верзила, обращаясь к водителю.

В верзиле Пашка без труда узнал «баскетболиста» Леху. Водитель – конечно, это был толстый Колян – перегнулся через своего напарника, всмотрелся в Пашку.

– Он. Тут таких рыжих и нету больше.

Пашка хотел соскочить с велосипеда, но волосатая Лехина лапа уже держала его за шиворот. Даже оглянуться на дорогу он не мог, так сильно его шея была стянута воротником рубашки. Пашка онемел от испуга. Крик застрял в горле, в глазах потемнело.

«Все…» – мелькнуло в голове.

Он никогда не боялся драк со своими сверстниками, но сейчас его ошеломила невозмутимость, с которой взрослые мужики приступили к расправе. Схватить совершенно незнакомого пацана на безлюдной дороге – да такое могут сделать только самые отпетые бандиты! Сначала хватают и только потом разбираются, кто перед ними. Значит, чувствуют свою безнаказанность. И никого рядом нет…

От этих мыслей, мгновенно пронесшихся в голове, Пашке стало совсем тошно. Правда, голос к нему наконец вернулся.

– Пустите, что я сделал, я по обочине ехал! – заорал он.

– При чем тут обочина? – отчетливо произнес Леха. – Тебя кто научил этим пакостям?

– Каким пакостям? Я вас первый раз вижу! – дернулся Пашка.

Но Лехина рука держала его крепко.

– Ты зачем нам в майки шиповника насыпал? – страшно вытаращил глаза Колян. – Меня из-за тебя болячками до ушей обсыпало. Вот ты у меня без ушей и останешься! Слышь, Леха, давай его на муравейник посадим, а? Пускай узнает, каково нам было!

Они заржали.

– Какого шиповника? Да вы меня спутали с кем-то! – стал отпираться Пашка.

– Ладно тебе! Только скажи, ты сам такое дело придумал или тебя кто научил? Тогда, может, и не посадим в муравейник.

– Да никто меня не учил, и ничего я не придумывал! – продолжал вопить Пашка.

И вдруг он понял: все равно ему не поверят. Ни за что. Уж очень хорошо они запомнили его там, в кремле. И угораздило же его уродиться таким рыжим!

На секунду отпустив Пашкину рубашку, Леха схватил его за ухо. Пашка взвыл от боли.

– Пусти, пусти! – вырывался он.

Но ухо от этого только затрещало – так, что в глазах у Пашки заплясали огни.

И вдруг его охватила ужасная злость! И он сразу решил сопротивляться. Но не силой – какая у него может быть сила против этих качков? Пашка решил обмануть их и опять что-нибудь устроить. Чтоб они лопнули, гады!

– Ухо пусти – все скажу, – пообещал он.

Леха слегка ослабил хватку, довольно хохотнул:

– Сразу бы так. А то строит из себя партизана на допросе.

– Это не я, – стараясь, чтобы его голос звучал испуганно, сказал Пашка. – Мы с классом в кремле на экскурсии были. Сначала друг над другом прикалывались, а потом Витька и вам шиповника подсыпал. Поехали к нему, он извинится. Что ж я, за других терпеть должен?

Колян тоже засмеялся:

– Извинится! Нужны нам его извинения. Если этот гаденыш сам все придумал, то мы его родителей платить заставим. За лечение и за моральный ущерб. А если его кто из взрослых научил – пускай укажет. Ну чего, Лех, поехали?