Библия Раджниша. Том 2. Книга 1 - Раджниш Бхагаван Шри "Ошо" - Страница 61

Беседа 13.

ЭКСТАЗ - ЭТО ПОНИМАНИЕ ТОГО, ЧТО НИКТО НЕ ДЕРЖИТ ВАС ЗА РУКУ

12 декабря 1984 года

Бхагаван,

Что более важно в Вашей религии - быть самим собой или познать самого себя?

Вы думаете, что это разные вещи? Как вы можете знать себя, если вы не являетесь самим собой? И наоборот - как вы можете быть собой, если не знаете, кто вы? Быть собой и знать себя - это не две отдельные вещи, поэтому и не возникает вопроса о выборе. Это два аспекта единого процесса.

Вы должны работать над тем и другим одновременно; не следует пренебрегать ни одной частью. Но проще начать с того, чтобы быть собой; проще, потому что это другие отвлекли вас от того, чтобы вам быть собой. Маски, которые вы носите, - не ваше собственное наложение. Против вашей воли, вопреки вашим колебаниям, вам навязали необходимость быть кем-то другим; поэтому и легче отбросить это.

Легче избавиться от рабства любого рода, потому что, кто от природы хочет быть рабом? Это не в природе любого существа, человеческого или нечеловеческого. Рабство противоречит существованию; поэтому его легче отбросить. Оно всегда остается грузом, и глубоко внутри вы постоянно боретесь с ним, если даже на поверхности вы и подчиняетесь ему; глубоко внутри никто не может принять его. Оно остается навсегда отвергнутым в самой сокровенной сердцевине вашего существа; поэтому его легче отбросить.

Сам процесс прост. Что бы вы ни делали, о чем бы вы ни думали, что бы вы ни решали, помните об одном: исходит ли это от вас, или это говорит кто-то другой? Вы удивитесь, как трудно найти свой настоящий голос; может быть, это голос вашей матери - вы снова слышите, как говорит она. Может быть, это голос вашего отца; определить это совсем не трудно. Голос остается записанным внутри вас точно в том виде, в каком он был дан вам впервые, - совет, приказание, поучение, заповедь.

Вы можете найти в себе многих людей: священники, учителя, друзья, соседи, родственники. Нет необходимости бороться с ними. Просто зная, что это не ваш голос, а голос какого-то другого человека, - кем бы он ни был, - вы знаете, что вам не следует идти за ним. Каковы бы ни были последствия, хорошие или плохие, теперь вы решаете двигаться своим путем, вы решаете быть зрелыми. Вы достаточно долго оставались детьми. Вы достаточно долго оставались зависимыми. Вы достаточно долго прислушивались ко всем этим голосам и следовали за ними. И куда же они завели вас? В беду.

Поэтому, коль скоро вы сформулировали, чей же это голос, вы говорите ему прощай... ведь человек, давший вам этот голос, не был вам врагом. Его устремление не было плохим, но это не вопрос о его устремлении. Вопрос в том, что он навязал вам что-то, что не исходит из вашего собственного внутреннего источника; а все, что исходит извне, делает вас психологическим рабом.

Шила, выключи этот свет; он делает из меня орегонца!

Только ваш собственный голос поведет вас к цветению, к свободе.

Да, путь вначале будет казаться опасным, потому что вы всегда держались за руку вашего отца, вашего священника, вашего раввина, вашей матери; а когда ребенок держится за руку отца, нет страха, нет опасности. На отца можно положиться. Но теперь вы держитесь за его руку только в воображении; нет отца, это чистое воображение. И лучше знать, что вы одиноки и нет руки, поддерживающей вас, потому что тогда вы попытаетесь найти свой собственный путь, защитить себя от опасностей.

Опасно продолжать верить, что вы все еще защищены, когда, на самом деле, вы не защищены. Именно это произошло с миллионами людей в мире. Они чувствуют себя защищенными - они защищены Богом, защищены всем.

Бога нет.

Нет никого, чтобы защитить вас.

Вы одиноки, и вы должны принимать свою уединенность с радостью. На самом деле, то, что никто не держит вас за руку, - потрясающий экстаз.

Мой дедушка очень любил меня, как раз за мое озорство. Даже в свои преклонные года он сам был озорным человеком. Ему никогда не нравился мой отец и не нравились мои дяди, потому что все они были против озорства этого старого человека. Все они говорили ему: «Вам теперь семьдесят лет, и вы должны вести себя соответствующим образом. Вашим сыновьям уже пятьдесят, пятьдесят пять, вашим дочерям уже под пятьдесят, их дети переженились, появились дети их детей, - а вы продолжаете делать вещи, за которые нам стыдно».

Я был единственным, с кем он был близок, я ведь любил этого старика по той простой причине, что даже в возрасте семидесяти лет он не растерял своего детства, он был озорным, как любой ребенок. И он разыгрывал свои проказы даже со своими собственными сыновьями, дочерьми и племянниками. Все они были просто шокированы.

Я был его единственным доверенным лицом, ведь мы готовили заговоры вместе. Конечно, многие вещи он сам не мог делать - их должен был делать я. Например, его племянник спал в комнате, и мой дедушка не мог подняться на крышу, я же мог. Так что мы сочиняли заговоры вместе; он помогал мне, он становился для меня лестницей, чтобы подняться на крышу и снять черепицу. И с помощью бамбуковой палки и привязанной к ней кисти, ночью, касаясь лица племянника... Тот вопил, сбегался весь дом... «Что случилось?» Но к тому времени мы исчезали, а он все еще рассказывал: «Был какой-то призрак или что-то еще, и он трогал меня за лицо. Я пытался схватить его, но мне это не удалось; было темно».

Мой дедушка оставался предельно невинным, и я видел ту великую свободу, которой он обладал. Во всей моей семье он был самым старшим. Он должен был бы быть самым серьезным, самым отягощенным столь многими заботами, столь многими проблемами, но на него ничего не действовало. Все были серьезными и беспокоились, когда возникали проблемы; только он один не беспокоился. Но одна вещь мне никогда не нравилась — вот почему я запомнил его в этот момент, - мне не нравилось спать с ним вместе. Он имел привычку спать с покрытым лицом, и я тоже вынужден был спать с покрытым лицом, это душило меня.

Я ясно сказал ему: «Я согласен со всем, но этого я не могу терпеть. Вы не можете спать с непокрытым лицом; я не могу спать, когда мое лицо покрыто, - я задыхаюсь. Вы делаете это любя, - он держал меня поближе к своему сердцу и полностью покрывал меня, - это очень хорошо, но утром мое сердце перестанет биться. Ваши намерения добрые, но вы утром будете жить, а я уйду. Поэтому наша дружба везде, только не в постели».

Он же хотел, чтобы я спал с ним, потому что любил меня, поэтому он говорил: «Почему ты не приходишь спать со мной?»

Я отвечал: «Вы прекрасно знаете, что я не хочу, чтобы меня задушил кто-нибудь, даже если его намерения добры. Вы любите меня и хотели бы держать меня поближе к своему сердцу даже ночью». Мы, кроме того, отправлялись обычно на длительные прогулки по утрам, а иногда, когда светила луна, и ночью. Но я никогда не разрешал ему держать меня за руку. Он говорил, бывало: «Но почему? Ты можешь упасть, ты можешь споткнуться о камень или что-нибудь другое».

Я отвечал: «Так будет лучше. Позвольте мне споткнуться, это не убьет меня. Это научит меня, как не спотыкаться, как быть бдительным, как помнить, где лежат камни. Но вы держите меня за руку - как долго вы сможете держать меня за руку? Как долго вы собираетесь быть со мной? Если вы гарантируете, что всегда будете со мной, тогда, конечно, я согласен».

Он был очень искренним человеком; он сказал: «Этого я не могу гарантировать, я не могу ничего сказать даже по поводу завтра. Одно верно, ты будешь жить долго, а я умру, так что я не буду все время держать тебя за руку».

«Тогда, - говорил я, - для меня лучше будет научиться прямо сейчас, потому что однажды вы оставите меня посредине, беспомощным. И если вы приучите меня держаться за вашу руку, тогда будет только два пути: или я начну жить вымыслом — Бог отец...»

Почему вы называете Бога «отцом»? Да, в мире есть два рода религий. Некоторые религии называют Бога «матерью», некоторые религии называют Бога «отцом». Большинство религий называют Бога «отцом» по той простой причине, что большинство обществ исповедует патриархат, мужской шовинизм. Очень немногие - лишь малые племена - живут еще при матриархате, где женщина выше мужчины. Естественно в таком обществе Бог не может быть мужчиной; в этих обществах Бог - мать.