Верблюжий клуб - Балдаччи Дэвид - Страница 25

Все рассмеялись, лишь у агента Симпсон был такой вид, будто она готова выхватить пушку и одарить мир еще несколькими мужскими трупами.

– Пока трудно сказать что-то определенное. Мы, конечно, проведем тщательное расследование, но создается впечатление, что Патрик Джонсон покончил с собой.

– И никаких следов пребывания тут других людей? – спросила Симпсон.

– Следы могли быть, – ответил полицейский. – Но по острову прошли маршем полсотни школяров. С утра был туман, и они чуть ли не споткнулись о тело. Испугались до смерти. А на мощенной камнем площадке следов не остается.

– По какой тропе он сюда пришел? – спросил Алекс.

– Скорее всего по этой, – показал налево коп. – Если он переплыл Малый канал, то, пробравшись через береговой мусор и кусты, должен был идти здесь.

– Мы ищем его машину вдоль всего берега, – добавил Ллойд. – Патрик Джонсон жил в Бетесде, штат Мэриленд. Прежде чем переплыть канал, он должен был подъехать к реке на достаточно близкое расстояние. Если мы найдем машину, то сможем точно установить, где он вошел в реку.

Алекс посмотрел на виргинский берег:

– Послушайте, парни, если Джонсон переплыл через канал, оставить автомобиль он мог только на парковке.

– Тем не менее он этого не сделал, – ответил полицейский. – Впрочем, кто-то мог его сюда доставить, а затем уехать. Но это полная бессмыслица.

– Здесь регулярно патрулирует полицейский катер, – заметила Симпсон.

– Верно, – кивнул Ллойд. – Катер действительно проходил здесь прошлой ночью, но был сильный туман, так что полиция ничего не видела. Одинокого пловца заметить было просто невозможно.

– Когда наступила смерть? – сухо поинтересовался Алекс.

– Медэксперт думает, что около двенадцати часов назад. Плюс-минус, естественно.

– Есть ли какие-нибудь соображения, почему он выбрал остров Рузвельта?

– Уединенное тихое место, к тому же недалеко от центра. Не исключено, что Патрик был поклонником Тедди Рузвельта, – добавил Ллойд. Бросив взгляд через плечо, он нахмурился: – Мы собираемся задать несколько вопросов ребятам из Национального разведывательного центра. Хотелось бы знать, почему Джонсон решил лишить себя жизни. То, что мы узнаем, может сделать этих парней, – он кивнул в сторону агентов НРЦ, – еще большими параноиками.

– Вы полагаете, что Джонсон сделал в НРЦ нечто такое, чего делать не следовало? – уточнил Алекс.

– Не могу ничего сказать. Я вообще слабо представляю, чем они там занимаются, – задержался на секунду Ллойд и отошел.

– И ты, значит, входишь в клуб незнающих… – пробормотал ему вслед Алекс и знаком подозвал к себе агента Симпсон. – А вас, случаем, наизнанку не вывернет? – спросил он, глазами указав на труп.

– В Алабаме я была детективом убойного отдела и видела несчетное число огнестрельных ран и мертвых тел.

– А я и не знал, что штат Бама – такое поле смерти.

– Шутите? Да в Алабаме огнестрельного оружия больше, чем во всей армии Соединенных Штатов!

Алекс присел на корточки возле трупа, потрогал застывшую руку покойника. Рукав куртки был насквозь мокрым.

Возле ушей, под носом и вокруг рта Джонсона темнели потеки крови.

– Базилярный перелом, – заключила Симпсон. – Кровь течет из основания разбитого черепа. Патологоанатом скорее всего найдет пулю у свода черепа или в его затылочной части. Поскольку это двадцать второй калибр, прямой траектории может и не быть.

– На рукаве явные следы крови, а на правой руке всего лишь одно пятнышко, – сказал Алекс, – и это немного странно.

– Да. Но когда пуля застревает в черепе, кровотечение может быть слабым, – ответила девушка.

– Где обнаружили револьвер и записку? – не поворачивая головы, спросил Алекс.

На этот вопрос ответил коп:

– Оружие обнаружили примерно в шести дюймах справа от тела, а записка лежала в правом кармане ветровки.

Алекс поднялся и тут же ощутил жгучую боль в шее. Так случалось почти всегда, когда он резко вскакивал на ноги.

– С вами все в порядке? – спросила, внимательно глядя на него, Симпсон.

– Старая травма, перезанимался йогой. Что говорит вам опыт детектива убойного отдела полиции штата Алабама?

– Я узнала там, что предварительное заключение о причине смерти, как правило, оказывается верным, – пожала плечами девушка.

– Я не об этом. Меня интересует, что подсказывает вам чутье. Что вы чувствуете нутром?

– То, что, прежде чем окончательно закрыть дело, необходимо узнать значительно больше. Есть немало примеров и тому, когда первоначальные данные уводят расследование в сторону. – Кивнув в сторону пиджаков из НРЦ, она добавила: – Не думаю, что эти типы пойдут на сотрудничество.

Алекс посмотрел в сторону сотрудников НРЦ. Если и имелось в стране учреждение, окутанное большей завесой секретности, нежели Центральное разведывательное управление и Управление национальной безопасности, то это, вне всякого сомнения, был Национальный разведывательный центр. Алекс не мог не ощущать сложностей в своей работе, возникших после того, как интересы национальной безопасности были поставлены во главу угла национальной политики и все остальные проблемы отодвинулись на второй план. Впрочем, справедливости ради следовало признать, что и секретная служба иногда прибегала к тем же методам. В то же время Алекс не сомневался, что его ведомство употребляет власть более осмотрительно. И то обстоятельство, что НРЦ имеет в своем арсенале «серебряную пулю», вынуждало его испытывать легкий трепет.

– А что думаете вы? – спросила Симпсон.

Алекс некоторое время уныло изучал землю под своими ногами.

– Может быть, мои слова прозвучат чересчур эгоистично, – заговорил он спустя минуту, – но боюсь, что это расследование окажется занозой в моей заднице, занозой, которая на данном этапе карьеры мне совершенно не нужна.

Алекс и Симпсон уже приготовились покинуть остров, когда к ним подошли двое.

– Вы, насколько я понимаю, работаете в секретной службе, – сказал один – высокий, светловолосый.

– Вы понимаете верно, – ответил Алекс и представился: – Агент Симпсон и агент Форд из Вашингтонского управления.

– Я Тайлер Рейнке. А это – Уоррен Петерс. Мы оба – агенты НРЦ. Поскольку Джонсон трудился на обе наших конторы, будет лучше, если и мы станем работать в сотрудничестве.

– Пока рано что-либо говорить, но я готов делиться сведениями, если сам буду получать кое-что взамен, – сказал Алекс.

– Мы играем по тем же правилам, – улыбнулся Рейнке.

– О'кей. Не могли бы вы устроить для нас встречу с коллегами Джонсона?

– Думаю, сможем, – ответил Петерс. – Вы в нашей конторе кого-нибудь знаете?

– Вы, честно говоря, первые, кто вообще признался в том, что работает в НРЦ.

Это невинное замечание вызвало у Петерса и Рейнке некое неудовольствие.

– Вот моя карточка, – продолжил Алекс. – Дайте нам знать о времени встречи. – Указав на пластиковый пакет в руках Симпсон, он добавил: – Чтобы быть до конца уверенными, мы хотим сравнить почерк на записке с рукой Джонсона.

– Я как раз хотел потолковать с вами об этой записке, – сказал Петерс. – У нас хорошие эксперты-графологи. Заключение они сделают довольно быстро.

– Секретная служба также сделает это в самые короткие сроки, – заявил Алекс.

– У нас под рукой сотни образцов почерка Джонсона. И я предлагаю это лишь для того, чтобы ускорить процесс. «Сотрудничество» сейчас – ключевое слово, разве я не прав?

– Эта записка является важным вещественным доказательством в расследовании смерти человека, – вступила в разговор Симпсон. – После передачи ее вам могут возникнуть проблемы. В частности с экспертами. Одно дело – передать записку в ФБР или секретную службу, другое дело – вам. Мы, как и ФБР, являемся приведенным к присяге правоохранительным органом.

– Мы тоже, – сказал Рейнке. – Я уже переговорил с экспертами и указал на то, что в данном случае затронуты вопросы национальной безопасности. Главный эксперт сказал, что не возражает против передачи записки нам при условии, что цепочка передачи вещественных доказательств будет должным образом оформлена.