Экзамен на выживание - Багров Кирилл - Страница 30

– Я далеко не буду проходить, – мальчишка застыл на пороге.

– Ну что ж, тогда выкладывай, что у тебя ко мне за дело.

– Я вам кое-что принес, – сказал Вадим и достал из пакета толстую тетрадку и положил ее на стоящую рядом тумбочку. – Вам будет интересно почитать.

– А может быть, вместе почитаем? – предложил Сергей Викторович, не зная, как реагировать на это неожиданное явление.

– Нет, я спешу, меня мама ждет. Она везет меня на море. Говорит, для укрепления здоровья. Она считает, что моя депрессия – это последствия похода.

– А ты считаешь, что нет?

– Вы почитайте, – кивнул мальчик головой в сторону тетрадки. – И все поймете. Я пошел.

Вадим решительно повернулся и взялся за ручку двери.

– Желаю хорошо отдохнуть и набраться сил для дальнейших занятий, – сказал ему на прощание обескураженный преподаватель. – Возвращайся скорее!

Вадим на минуту обернулся:

– В Школу Выживания я больше не приду.

– Почему?! – вот это для Сергея Викторовича было совсем непонятно! Он считал, что для этого мальчишки занятия в Школе – дело всей жизни, а тут такой поворот событий…

– Вы почитаете и все поймете, – как заведенный опять повторил Вадим. – До свидания, Сергей Викторович.

– Всего доброго… – удерживать мальчишку и расспрашивать его о чем-либо не было смысла.

Закрыв входную дверь, преподаватель вошел в прихожую и его взгляд выхватил среди привычных предметов мебели и кучи ненужных вещей, захламлявших тесную квартирку, зеленую тетрадку, словно светящуюся изнутри нереальным огнем. Сергей Викторович поморщился:

– Ерунда какая-то!

Но тетрадку все же взял и пошел с ней на кухню. Усевшись возле окна, он открыл обложку и прочитал первые слова:

«Они мне с самого начала не понравились…»

«… После разоблачения я старался держаться, не терять собственного достоинства, пока хватало сил. В отличие от двуличного Славика, меняющего как хамелеон собственную шкуру в зависимости от того, на чьей стороне сила, я стойко оставался при своих убеждениях. Я отказывался от пищи вместе с ними, хотя они разделили и мои продукты между собой, на привалах я сидел в стороне от команды. Если бы вы знали, как противно было наблюдать за этим подлецом, который вилял хвостом и путался под ногами как собака, заискивающе глядя в глаза и стараясь завоевать их расположение и прощение!

Нет! Я таким никогда не буду! Лучше я умру с голода, но ни за что не стану унижаться ни перед кем!

В ночь, когда шел дождь и меня насильно затащили под навес, я не выдержал. Дождавшись, когда все заснут, я тихонько выбрался из-под веток и незаметно скрылся в лесу, чтобы самому дойти до конечного пункта. У меня не было с собой компаса: он висел на груди у Игоря, который непременно бы проснулся при малейшем прикосновении к нему. Я не стал рисковать, надеясь, что не ошибусь в направлении, двигаясь на красный свет вашего прожектора.

Но к утру, когда рассвет лишил меня единственного ориентира, я, видимо, сбился с пути. А потом вдруг почувствовал странную слабость, которая нахлынула на меня волной и окатила с головой. Больше ничего не помню.

Когда открыл глаза, то даже удивился, что я в какой-то комнате и вокруг меня – незнакомые люди. За прошедшую неделю я так привык к лесному пейзажу, что стены человеческого жилья для меня были в диковинку. Я не мог ничего говорить тогда по той простой причине что не знал, что говорить и как оправдываться. Как видите, я все сделал правильно и все разрешилось само собой.

Если вы читаете эту тетрадь, то наверняка захотите меня спросить: зачем я описал все, как есть, тем самым открыв все карты, если все сложилось так выгодно для меня? Это же самый настоящий компромат!

Я предусмотрел ваш вопрос и отвечаю на него: эти записи были важны не только для того, чтобы оставить эту захватывающую историю из моей жизни для потомков, но и чтобы мне самому получше разобраться во всем.

Я намеревался оставить эти записи в моем столе и вытащить на свет только через несколько лет. Но теперь, когда финал сложился для меня так неожиданно, я собираюсь отдать эту тетрадь в руки моего преподавателя, Сергея Викторовича. А он, в свою очередь спросит меня: почему, зачем мне понадобилось выдавать себя?

Все очень просто: я бы мог благополучно скрывать это до конца дней своих, но я больше не мог с этим жить. Они обезоружили меня своим благородством и добротой. Разумеется, я не ожидал, что они не выдадут меня и даже представят в глазах руководителя в образе жертвы, подвернувшей ногу. От их поступка мне стало больно, я не мог больше дышать и жить спокойно в осознании собственной низости, подлости, собственного ничтожества, поэтому решил раз и навсегда избавиться от этой мучительной язвы, признавшись во всем и чистосердечно покаявшись.

Постскриптум:

Эти записи я начал вести еще в лесу, поэтому извините за корявый почерк и потрепанный вид тетрадки.»

Сергей Викторович закрыл тетрадь и посмотрел в окно. Смеркалось.