Письмо звездному мальчику - Антонова Анна Евгеньевна - Страница 14

– А мне больше неинтересно, – глухо проговорила я. – Это была разовая акция. Добилась, чего хотела…

– И что теперь? – спросила Юлька.

– Что теперь? – повторила я. – Не знаю. Я, конечно, могу пойти в следующий раз, но у меня такое чувство, что ничего хорошего уже не будет. Все кончилось сегодня.

– Еще совсем недавно ты так не думала!

– Еще совсем недавно ты не собиралась там полы мыть!

– Да ладно, – отвернулась она. – Неужели ты решила, что я всерьез?

– Кто тебя знает, – пробурчала я. – Говорила ты вполне убедительно.

Юлька не ответила. Я отвернулась к окну, за которым по-прежнему летели лохматые снежные хлопья. «Засыпай, там, где неба кончается край…» Интересно, как его зовут? Вот прикол, если Антоном. Или Лешей. Зато сразу будет понятно, что это судьба…

Так, стоп. Второй раз за сегодня о парне из перехода вспоминаю. Вот они, последствия опасного приближения к сцене!

– Юль, – осторожно позвала я. – Так вы с Антоном совсем не общаетесь?

– Ну так, – неохотно отозвалась она. – Только по Сети иногда. «Привет, как дела», и все.

– Ты не расстраивайся…

– Да вот еще! – неожиданно резко ответила она. – Много чести!

– Но вообще-то странно, – задумалась я. – Сам же первый начал, к тому же и познакомились в театре…

– Ой, даже не хочу о нем говорить, – поморщилась она. – Когда в театр идем?

– Сегодня «Королева Марго», – с готовностью отозвалась я.

Юлька недоверчиво посмотрела на меня:

– Все-таки второй спектакль в день?

– Ну и что, – смутилась я. – Я нисколько не устала!

Глава 10

Крыса от кумира

Я испытывала странные чувства, явившись в театр второй раз за день.

– Скоро совсем тут поселюсь, – проворчала я.

– Что? – не расслышала Юлька.

Ответить я не успела – к нам подошла Катя, страстная поклонница Теркина. Вид у нее был взволнованный, и, кивнув мне как старой знакомой, она спросила:

– Девчонки, не нужна крыса от Теркина?

– Какая крыса? – опешила я.

И Катя начала рассказывать:

– Помните, ему на последнем спектакле коробочку такую красивую подарили?

Мы кивнули – коробка и правда была. Мы похихикали над глупыми фанатками, предположили, что там торт, и благополучно забыли об этом. После огромного плюшевого зайца, которого недавно презентовали Теркину, какая-то банальная коробка уже не производила сильного впечатления.

– Так вот, там была крыса.

– Живая? – все еще не поняла я.

– Нет, дохлая! – раздраженно отозвалась Катя. – Ну вот, открывает Антон коробочку, а там…

Юлька недоуменно посмотрела на меня. Я лишь пожала плечами. Катя вела себя так, словно мы старые друзья – видимо, ей совсем не с кем было поделиться историей про крысу.

– Он потом нашел какую-то клетку в реквизиторской и посадил ее туда, – тем временем продолжала наша новая знакомая. – А я, главное, только сегодня узнала, иду на работу, слышу, Вера Павловна, ну, начальница моя, спрашивает: «Антон, как ваша крыса?» Она, оказывается, уже три дня в реквизиторской живет, все ее кормят… А Антон бегает по театру и всем ее предлагает. Сегодня репетиция была, так ему даже какой-то осветитель с балкона крикнул: «Антон, а правда, что у вас крыса?» Его, бедного, даже передернуло. Мне Вера Павловна говорит: «Возьми себе».

– Что же ты не взяла? – спросила я.

– Да я хотела, – сникла Катя. – Но мне мама не разрешила. Хватит, говорит, что я вообще тебя в этот театр отпустила. Я тут уборщицей подрабатываю, – пояснила она, и мы кивнули в знак того, что в курсе перипетий ее бурной личной жизни.

– Ну и дальше что? – наконец включилась в разговор Юлька.

– А дальше Вера Павловна говорит: «Давай, я для тебя возьму». В общем, поймали мы Антона в фойе, и она сказала, что может крысу забрать. Он так обрадовался… «Подождите, – говорит, – я сейчас». Вот мы за ним по всему театру и таскались – сначала он какие-то рукописи относил, потом в рубку зашел, потом уже поднялись к реквизиторской – оказалось, он ключи забыл, пришлось на вахту спускаться, а потом обратно на пятый этаж…

Я оглянулась, поймав любопытные взгляды – наша живописная группа и часто повторяемое слово «крыса» уже начали привлекать внимание публики. Но Катя ничего не замечала, взахлеб продолжая:

– А крыса такая хорошенькая, серенькая, глазки хитрые. Антон ее вытащил, на ладонь посадил. «Посмотрите, – говорит, – какая прелесть, а какие у нее лапки, замшевые, как перчаточки…» Вера Павловна и спрашивает: «А откуда она у вас?» Антон говорит: «Это мне девочки маленькие после спектакля подарили. Там еще записка была, что ее зовут Крысальд». Поворачивается ко мне и объясняет: «Ну, я в „Школе жен“ Кризальда играю». Как будто я не знаю!

Мы с Юлькой снова недоуменно переглянулись: о таком спектакле мы даже не слышали. Какие-то неправильные поклонницы!

– А еще в записке было написано: «Антон, если вам крыса не нужна, позвоните». И телефон. «И вы не позвонили?» – спрашиваем. А он: «Что я, дурак, буду звонить!»

Наивные фанатки, неведомые нам «маленькие девочки» надеялись таким нехитрым способом заставить Теркина им позвонить!

– Вера Павловна говорит: «Так взяли бы себе». Он за голову схватился: «Куда? У меня ремонт уже полгода, стены рушатся, только крысы не хватает!..» В общем, отдал он ее Вере Павловне вместе с клеткой, поцеловал: «Прощайся, – говорит, – с папочкой». Спускаемся, а навстречу Саша, звукооператор: «Антон, я слышал, вам кто-то крысу подарил, у вас что, день рождения был?» А Антон вдруг как заорет: «Да дуры эти, идиотки, поклонницы мои! Разве можно животное так мучить, оно-то в чем виновато!»

Я уже открыла было рот, но Юлька дернула меня за рукав, и я проглотила рвущиеся с языка комментарии.

– Идем мимо вахты, а там Горин сидит. «О, – говорит, – Антошкина крыса поехала». Короче, увезла ее к себе Вера Павловна, Антон еще инструкции давал: «Она, – говорит, все ест…»

Раздался третий звонок. Катя спохватилась и с надеждой посмотрела на нас:

– Так не нужна крыса?

Заверив, что, к сожалению, не нужна, мы распрощались с нервной любительницей грызунов и побежали в зал. Несмотря не обещанный Юлькой конец сезона, публики сегодня собралось предостаточно, а мы явились поздно. Поэтому даже добрая билетерша, которая всегда пропускала и даже сама иногда показывала свободные места, решительно завернула нас у входа в партер:

– Девочки, сегодня мест нет. Идите на балкон.

Мы не стали спорить и послушно побежали вверх по лестнице.

– Все из-за этой дурацкой крысы! – пыхтя, ругалась Юлька.

А мне уже было все равно, где сидеть, на балконе или вообще на крыше. Я даже спектакль смотрела вполглаза, потому что никак не могла избавиться от фразы, которую кто-то все время повторял прямо у меня в голове: «Дуры эти, идиотки, поклонницы мои… Дуры эти, идиотки… Дуры…»

– Юлька, а ведь это мы с тобой, – сказала я, едва закрылся занавес и зажегся свет.

– Что? – Она облокотилась на бортик, шедший вдоль балкона, и пристально вглядывалась в зал – наверное, подозревала билетершу в обмане и высматривала свободные места.

– Это же мы с тобой дуры и идиотки, – меланхолично повторила я.

– Почему это? – возмутилась она.

– Так Теркин сказал…

– Ах, ты об этом, – подружка наконец оторвалась от созерцания зала и повернулась ко мне. – Не понимаю, почему ты это на свой счет принимаешь. Мы-то с тобой никому крыс не дарим и полы мыть не устраиваемся!

Как мне ни было плохо, от подколки я все равно не удержалась:

– А кое-кто, кажется, собирался!

– Да ладно тебе, – отмахнулась она. – Разве непонятно было, что я прикалываюсь?

Мне в тот момент было совершенно непонятно, но настаивать я не стала, просто уточнила:

– Значит, это он не про нас сказал?

– Лера, – скептически посмотрела на меня Юлька. – Ты это всерьез? Не волнуйся, в Кать мы в любом случае не превратимся.