Школьная любовь - Лубенец Светлана - Страница 1

Школьная любовь

Анна Антонова

Свидание на Меркурии

– Почти все учителя будут новые, – делилась информацией всезнающая Юлька Щеглова.

– И классная? – шокировался кто-то из девчонок.

– Конечно. Не знаю только, по какому предмету. А еще, – Юлька сделала многозначительную паузу, – у нас будет новый историк.

И для особо одаренных уточнила:

– Мужчина.

– Да ты что? Правда? – загалдели девчонки.

– Ага, – подтвердила Щеглова, довольная произведенным эффектом. И заговорщицки продолжала: – Говорят, молодой. Седой только.

– Старый, значит? – простодушно уточнила я.

Вокруг засмеялись, а Юлька обиделась:

– Да говорю же, молодой! Седой просто.

Мы кучкой стояли возле самых ворот и устало смотрели на суету в школьном дворе – над гудящей толпой колыхались таблички с номерами классов, слышались писклявые голоса первоклашек, на крыльце настраивали вечно барахлящий микрофон…

Мы-то десятый класс, нам все это первое сентября уже, мягко говоря, поднадоело. Одна радость – народ после каникул повидать. Так и ту отняли – назначили сбор накануне, тридцать первого августа. И зачем – сообщить, во сколько линейка первого. И вот в этом вся наша школа!

Так что увиделись мы еще вчера, все обсудили, всех рассмотрели. Моя старая подружка Светка Неелова рассказала, как плавала с родителями на теплоходе до Астрахани и обратно, Ольга Тезикова похвасталась новой стрижкой и макияжем «вырви глаз» – нашла куда в таком виде заявиться!

Дурацкое имя – Ольга. Никак его не сократишь: «Оля» – слишком скучно, а чтобы выговорить «Олька», надо особое усилие приложить, вот и получается все время «Ольга». А за что Тезиковой, спрашивается, такая честь, если она самым свинским образом сманивает у меня подругу?

Конечно, я знаю трогательную историю, как Светка и Ольга раньше жили в одном доме и крепко дружили, учась в младших классах. Потом почему-то их пути разошлись, и Светка подружилась со мной. В соседнем с моим доме жила ее бабушка, и я все мечтала, чтобы Светка поменялась с ней местами.

И в конце концов это произошло! Бабушка отправилась в двухэтажный дом с частичными удобствами, а Светка с родителями – в ее благоустроенную квартиру. «Решила дать молодым пожить нормально», – как сказали у меня дома. А мне все это было, честно говоря, до лампочки, я просто радовалась, что теперь даже в школу и обратно можно ходить вместе.

Но недавно, буквально в прошлом году, откуда-то снова выплыла эта Тезикова, и Светка, естественно, сразу переметнулась обратно. Формально мы, конечно, продолжали общаться, но все это было уже не то… И я с горя задружилась с Иркой Александровой. Пока еще мы общались вчетвером, но я предчувствовала – недалек тот день, когда мы благополучно станем дружить по отдельности. Они вдвоем, ну и мы соответственно.

– А еще, – продолжала Юлька, – будет новенький. Не знаю только, у нас или у «ашек».

Девчонки возбужденно загалдели, а я не поняла причин ажиотажа. Ну новенький, и что? Своих умников мало?

Оглушительно затрещал микрофон, кто-то громко сказал в него: «Раз, два, три». Всегда одно и то же, хоть бы что-нибудь другое для разнообразия выдали: стишок, там, прочитали или спели чего… Очень подошла бы песенка Винни-Пуха, например. Я представила, как директриса Римма Алексеевна с весьма подходящей ей фамилией Зленкова, высокая сухопарая дама с идеально уложенной высокой прической, говорит в микрофон не «Раз, два, три», а «В голове моей опилки», и захихикала.

Уже и речь началась, и все почтительно примолкли, а я никак не могла успокоиться. Отвлеклась, только когда вещание про славные традиции и тому подобную чушь закончилось и дело дошло до первоклассницы с перевязанным бантом колокольчиком. На крыльце нарисовался Серега Рогожкин, длинный сутулый очкарик из параллельного класса.

– Везде эти «ашки»! – проворчала Юлька.

Конечно, у нас такого представительного очкарика нет. Вернее, был один – Сашка Смирнов. Но, в отличие от Рогожкина, без очков и других видимых признаков интеллекта. Поэтому после девятого класса он нас счастливо покинул в компании других недоумков.

Все-таки в старших классах много плюсов. Я представила Аглаева, Пучкова, Дудинова и всех остальных за партами правильных и полезных заведений под красивыми названиями «Лесомеханический колледж», «Торговый лицей»…

От приятных мыслей отвлекла Светка, толкнувшая меня локтем со сдавленным хихиканьем:

– Смотри!

Я послушно перевела взгляд и тоже прыснула: Рогожкин, изо всех сил пытаясь поднять первоклассницу, тянул ее под мышки, но бедная девчонка все время выскальзывала из его рук. Высоченные гладиолусы били ее по лицу, грустно мотались ноги в белых колготках и черных лаковых туфельках.

А я вдруг вспомнила, как опрохвостилась на своей первой линейке. Тогда директором школы был мужчина, и меня отправили дарить ему цветы. Я послушно побежала и вручила. Возвращаясь, я никак не могла понять, почему все смеются, да и сам директор взял цветы как-то неуверенно, со смешком. А потом выяснилось, что я одарила букетом стоявшего рядом старшеклассника!

– «Ашки», – презрительно бросил Леха Крохин. – Ничего поручить нельзя!

Крохин занимался боксом и уж точно бы не подкачал, несмотря на совсем не гигантский рост, вполне оправдывающий фамилию, и отсутствие очков.

Рогожкин тем временем оставил свои бесполезные попытки, взял девочку за руку и повел ее вдоль шеренги школьников.

– Позор! – крикнул Крохин, когда трогательная парочка проходила мимо нашего класса.

– На мыло! – поддержал его Димка Пименов.

– Сила есть, ума не надо! – обиделся кто-то из «ашек».

– Зато мы учимся лучше! – пискнул кто-то из их девчонок.

– Нашли чем гордиться! – заржал Леха.

– Ребята, тише! – неуверенно попросила какая-то незнакомая женщина в очках.

Парни переглянулись и пожали плечами, но на всякий случай заткнулись.

Рогожкин завершил свое позорное шествие, линейка кончилась, и взволнованные первоклашки стройными рядами потопали в школу. Наша очередь еще не скоро, так что можно было пока расслабиться.

– Так кто у нас все-таки классной будет, никто не в курсах? – поинтересовался Леха.

– А фиг его знает, – откликнулся Пименов. – Но уж всяко страшнее Аннушки им не найти!

– Да уж, такого монстра еще поискать! – содрогнулась от показательного ужаса Тезикова.

– Да ладно вам, – я вступилась за нашу старую добрую Анну Алексеевну. – Ну, подумаешь, строгая! Так ведь с нами по-другому нельзя. Мне мама все время говорит, что на ее месте она бы нас вообще поубивала. А зато мы ее уважали.

– Не знаю, – пожала плечами Ольга. – Я ее просто боялась, а не уважала.

– А я уважала, – не совсем уверенно возразила я.

– Ну посмотрим, что за клушу теперь выдадут, – подытожил Крохин.

– Ребята, пойдемте! – позвала нас тетенька в очках. – Наша очередь, все уже прошли.

Смущенно переглядываясь, мы дружно потопали за ней. Только тут я заметила, что в наши поредевшие ряды влилось пополнение в виде лучших представителей «В» класса. Правильно, столько народу после девятого откололось, вот классы и объединили. Хорошо, нам достался «В», а не «Г», там традиционно такой контингент подбирается… Вот и пусть теперь «ашки» с ними развлекаются, следят за успеваемостью!

– Что, неужели эта? – шепотом спросила Юлька.

– Ты меня спрашиваешь? – возмутилась я.

Щеглова сделала страшные глаза:

– Думаешь, она про «клушу» слышала?

– Даже не знаю…

– В любом случае это парни облажались, – быстро нашла выход она. – Сами виноваты, нечего выступать во всю ивановскую.

Войдя в школу, мы по привычке ломанулись было к лестнице – кабинет алгебры, преподаваемой зловещей Аннушкой, располагался на третьем этаже, – но тетя стала ковырять ключом в замке двери на первом. Мы озадаченно переглянулись. Компьютерный класс?