Дело встревоженной официантки - Гарднер Эрл Стенли - Страница 26

— Обвинение готово, — сообщил он. — Однако, мне хотелось бы упомянуть следующее, что, конечно, известно Высокому Суду, а именно: убийство — это противозаконное лишение человека жизни с заранее обдуманным намерением или злым умыслом. Смерть может иметь место в течение одного года с момента нападения. Я просто упоминаю пункты закона, в общем и целом, чтобы объяснить нашу позицию. Мы проводим это предварительное слушание на основании официально предъявленного обвинения. Мы просим, чтобы дело было передано в Суд Присяжных. Однако, в том случае, если, до завершения процедуры рассмотрения этого дела, находящаяся в настоящий момент в больнице София Атвуд умрет в результате удара, нанесенного обвиняемой, мы отклоним настоящее обвинение и передадим дело на рассмотрение Большому Жюри с требованием вынести приговор за совершение убийства.

— Почему вы не хотите подождать, пока не прояснятся медицинские аспекты? — поинтересовался судья Черчилл.

— У нас есть причины, — ответил Гамильтон Бергер. — Мы намерены зафиксировать определенные показания в порядке обеспечения доказательств. Мы желали бы видеть обвиняемую содержащейся под стражей при таких условиях, что ее нельзя будет освободить по хабеас корпус.

— Очень хорошо, — сказал судья Черчилл. — Защита готова?

— Защита готова, — ответил Мейсон.

— Начинайте, — постановил судья Черчилл.

— Как я уже заявил Высокому Суду, — снова заговорил Гамильтон Бергер, — мы планируем зафиксировать некоторые показания. Поэтому мы пригласили определенных свидетелей и собираемся подробно их допросить. Что касается остальной части дела, мы собираемся просто положиться на пункт закона, утверждающий, что необходимо только показать, что преступление было совершено и имеется достаточно оснований считать, что обвиняемая совершила это преступление.

— Прекрасно, — сказал судья Черчилл. — Суд не вчера родился, господин окружной прокурор. Я понимаю вашу позицию. Не тяните время и представляйте ваши доказательства.

— Я хотел бы пригласить Стюарта Баксли для дачи свидетельских показаний, — объявил Гамильтон Бергер.

Стюарт Баксли вышел вперед, поднял правую руку, принял присягу и занял место в свидетельской ложе.

— Ваше полное имя — Стюарт Баксли?

— Да.

— Вы знаете Софию Атвуд в настоящий момент и знакомы ли с ней уже какое-то время?

— Ну… да.

— Вы виделись с ней четвертого числа текущего месяца?

— Да, сэр.

— Где вы с ней виделись?

— В первый раз я виделся с ней, когда пришел в ее дом в качестве гостя. Меня пригласили на ужин.

— Что произошло потом?

— Шум, волнения. Миссис Атвуд объявила, что у нее украли сто долларов. Создалась напряженная обстановка, и, насколько я понимаю, подозрение пало на обвиняемую.

— Что сделали лично вы?

— У меня есть друг, частный детектив, Леверинг Джордан из агентства «Моффатт и Джордан». Я предложил миссис Атвуд вызвать его.

— И вы его вызвали?

— Да, сэр. С ее разрешения, конечно.

— Что случилось дальше?

— Мистер Джордан попросил у обвиняемой снять ее отпечатки пальцев — для сравнения.

— Она согласилась?

— Она не только отказалась, но позвонила Перри Мейсону, который приехал в дом и дал указания обвиняемой…

— Я возражаю, — заявил Мейсон.

— Возражение принимается, — постановил судья Черчилл.

Гамильтон Бергер попробовал другой подход:

— У вас была возможность войти в дом после того, как Софию Атвуд отвезли в больницу?

— Да, сэр. Я думал, что…

— Я возражаю, — перебил Мейсон Стюарта Баксли. — Свидетель не имеет права давать показания относительно своих мыслей.

— Возражение принимается.

— У вас была какая-то причина, которую мы в настоящий момент не раскрываем, для появления в доме? Что произошло после того, как вы вошли?

— Я старался быть осторожным и пользовался маленьким фонариком, вставленным в авторучку. Я освещал только пол. Я поднялся по лестнице на второй этаж. Я двигался очень тихо. У меня было предчувствие, что…

— Нас не интересуют предчувствия свидетеля, — перебил Мейсон.

— Придерживайтесь только фактов, мистер Баксли, — предупредил судья Черчилл.

— Я поднялся на верхнюю площадку лестницы, не создавая шума, — продолжал Баксли. — Я уловил какое-то движение и понял, что в доме кто-то есть.

— И что вы сделали?

— Застыл на месте, не произнося ни звука.

— Вы утверждаете, что уловили какое-то движение. Вы что-нибудь еще услышали?

— Какой-то странный скользящий звук.

— Словно кто-то шепчется?

— Нет, я не думаю, что слышал шепот, но это был какой-то странный скользящий звук.

— В то время вы не знали, что адвокат защиты Перри Мейсон и нанятый им Пол Дрейк находились в здании, в комнате, которую занимала обвиняемая?

— Нет, я этого не знал.

— Что произошло потом?

— Послышался страшный грохот, и я… Ну, я очень удивился, напрягся и испугался. Я бросился бежать, а затем… Грохот раздался из какого-то места, расположенного между мной и черной лестницей, по которой я поднялся. Поэтому я бросился на парадную лестницу. Тут выскочил мистер Мейсон и набросился на меня.

— Лично Мейсон?

— Ему помогал Пол Дрейк, частный детектив. Они привели меня в беспомощное состояние. Дрейк отправился вызывать полицию.

— Вы можете проводить перекрестный допрос, — обратился Гамильтон Бергер к Перри Мейсону.

Адвокат сделал пару шагов в направлении свидетельского кресла, чтобы подчеркнуть значимость своих вопросов.

— Когда вы отправились в дом Софии Атвуд, у вас было с собой оружие?

— Револьвер тридцать восьмого калибра.

— У вас имелось разрешение на ношение оружия?

— Нет.

— Тогда зачем вы взяли его с собой? Вы знали, что в таком случае незаконно иметь его при себе?

— Я считал, что могу оказаться в опасности.

— От кого могла исходить опасность?

— Не знаю.

— И вы были готовы стрелять в любого, кто встретится на вашем пути?

— Я был готов защищать свою жизнь.

— Вы считали, что вашей жизни может угрожать опасность?

— Да.

— Что навело вас на подобную мысль?

— Жизнь Софии Атвуд была в опасности.

— Вы знаете, почему на нее напали?

— У меня есть идеи по этому поводу.

— Вы думаете, что это связано с кражей стодолларовой купюры?

— Честно говоря, нет.

— Минуточку, минуточку, — вмешался Гамильтон Бергер. — Задан спорный вопрос. Я не стал выступать с возражениями, но адвокат защиты интересуется мнением свидетеля. Как указывал сам мистер Мейсон, нас не волнует то, что думает свидетель, нам нужны только факты. Пусть свидетель придерживается фактов.

— Прекрасно, — сказал Мейсон. — Мистер Баксли, вы присутствовали, когда София Атвуд заявила, что кто-то украл стодолларовую купюру из шляпной коробки, хранившейся в шкафу?

— Да.

— И вы высказали предположение, что эта кража могла быть совершена обвиняемой?

— Нет. Я задал несколько наводящих вопросов.

— Что вы имеете в виду под «наводящими вопросами»?

— Я спросил, сколько людей находилось в доме, сколько человек имели доступ к спальне миссис Атвуд, кто знал, что у нее в спальне хранятся пустые коробки из-под шляп.

— Пустые коробки из-под шляп?

— Да.

— Сколько коробок?

— Боже, я не в курсе. Она сказала, что положила деньги в пустую коробку из-под шляпы.

— Но вы не сказали «пустая коробка из-под шляпы», — заметил Мейсон. — Вы сказали «пустые коробки из-под шляп» — во множественном числе.

— Возможно.

— Вы имели в виду, что там находилось больше одной коробки?

— Не знаю. Не думаю. Она сказала «коробка из-под шляпы».

— Но вы употребили множественное число.

— Ладно, я говорил о коробках из-под шляп во множественном числе.

— Когда вы задавали свои наводящие вопросы, о которых вы упомянули, вы говорили о коробках из-под шляп во множественном числе?

— Да, я сказал «коробки из-под шляп».

— И она вас не поправила, заметив, что имеется только одна пустая коробка?