Дело смеющейся гориллы - Гарднер Эрл Стенли - Страница 41

– Подождите, пожалуйста, – сказал Мейсон. – Постараемся пока держать эмоции под контролем, миссис Барнуэлл. Давайте-ка доберемся до сути дела. А при чем тут Джозефина Кэмптон? Она знала о ваших отношениях с мистером Эддиксом?

– Догадывалась.

– Вы читали о том, что вещи, считавшиеся украденными, были найдены?

– Да, я читала. Я, конечно, должна была сама догадаться. Господи, мне ведь все было известно! Маленькая озорная плутовка, я ее так люблю…

– А где теперь обезьянка? – спросил Мейсон.

– О ней позаботятся. Не беспокойтесь, она будет жить у хороших хозяев.

– Как вы полагаете, Джозефина Кэмптон рассказала правду о…

– Она никогда в жизни не говорила правду. Она прирожденная врунья. Она интриганка, подлая воровка, злобная фурия, готовая оклеветать кого угодно, злонамеренная женщина, которая убила Бенни. Я уверена в этом так же, как в том, что сижу сейчас перед вами.

– Откуда вам это известно? – спросил Мейсон.

– У меня нет совершенно никаких доказательств, но я абсолютно уверена, что так оно и есть.

– Вы ведь не хотите, чтобы к вам приставали с интервью газетчики, не так ли? – спросил Мейсон.

– Конечно, нет.

– Отлично, – сказал ей адвокат, – тогда собирайтесь.

– Что вы имеете в виду?

– Я собираюсь отвезти вас туда, – сказал Мейсон, – где вы будете какое-то время в безопасности. Вы просто с ума сошли, решив, что вас не смогут найти в таком месте, как это. Вы оставили достаточно четкий след, чтобы…

– Я думала, что сделала все, что могла, – сказала она. – Но я была слишком расстроена и, честно говоря, мне никогда не приходило в голову, что Бенни решит жениться на мне. Я только надеялась, что он будет поддерживать ребенка, я думала, что он сможет им гордиться…

– Им?

– Да. У нас прекрасный здоровый мальчик, – сказала Элен. – Он будет таким же умным, как и Бенни, и если я буду хоть немного с ним заниматься, а я думаю, что буду с ним заниматься вполне достаточно, у него, в отличие от Бенни, не будет никаких фобий. Видите ли, мистер Мейсон, Бенни совершил большую ошибку. Он попытался убежать от самого себя. А когда человек убегает от чего-то в своей собственной жизни, у него неизбежно возникает целая цепь комплексов. Мой сын не будет таким. Он будет смотреть опасности в глаза!

– Хорошо, – сказал Мейсон, – я сделаю все, что в моих силах, чтобы вам помочь.

– А что вы собираетесь делать? Что вы можете делать?

– Вам нужно собираться, – сказал Мейсон. – Делла Стрит перевезет вас и вашего ребенка в другой мотель и сама зарегистрируется в этом мотеле. Вы будете ее сестрой. Вы не станете упоминать имя Эддикса. Вы не станете использовать имя Барнуэлл. – Мейсон взглянул на часы. – У вас, вероятно, пятнадцать или двадцать минут. Я не стал бы испытывать удачу дольше. Делла поможет вам упаковаться.

– Если уж говорить откровенно, мистер Мейсон, то почему бы мне не начать жить по-новому прямо с этого момента? Я вдруг поняла, что собираюсь делать то же самое, что и Бенни. Я начну убегать…

Мейсон резко оборвал ее:

– Есть разница между временным отступлением и паническим бегством. Пока вы не сможете дать бой в нужном месте и в нужное время. Сумасшедшая женщина хочет убить вашего ребенка. Быть храброй – это, конечно, прекрасно, но давайте для начала разузнаем побольше об этой женщине, перед тем как рисковать жизнью ребенка, которого вы обязаны охранять.

Элен помедлила мгновение, затем собрала кое-что из одежды, прошла в ванную, сказала:

– Мне нужно одеться, – и закрыла дверь.

– Шеф, – сказала Делла Стрит, – вы действительно хотите ее спрятать?

– Я должен ее спрятать, Делла.

– Почему?

– Потому что если газеты получат от нее историю о том, что миссис Кэмптон убила Бенджамина Эддикса, это может вызвать нежелательную реакцию в общественном мнении – присяжные тоже читают газеты. Я не хочу рисковать.

– А разве не преступление прятать свидетеля?

– Свидетелем чего она является?

– Ну, всего того, о чем она тебе рассказывала.

– Она рассказывала мне довольно много об исчезновении Элен Кадмус, – сказал Мейсон, – и она рассказывала мне кучу всякой всячины о прошлом Эддикса, но это отнюдь не значит, что она является свидетелем по делу об убийстве. Она может разболтать все это газетчикам, но она не может свидетельствовать перед судом присяжных. Она не является свидетелем, если не может подтвердить что-нибудь под присягой. А расследуем мы в настоящее время убийство Бенджамина Эддикса. Она ничего не может утверждать по этому проклятому делу под присягой.

– Все равно, шеф, если полиция узнает, вам не поздоровится.

– Вспомни, что гласило предсказание в рисовой булочке, Делла, – усмехнулся Мейсон. – Только храбрость является противоядием от опасности.

Глава 16

Опубликованное в прессе интервью Перри Мейсона вызвало мгновенную реакцию.

Сидни Хардвик, как адвокат, представлявший интересы Бенджамина Эддикса при его жизни, и как его душеприказчик, немедленно осудил интервью Мейсона, заявив, что это «досужие домыслы, в которых желаемое выдается за действительное», «попытка подменить суть дела», спровоцированная «пылким воображением адвоката, судорожно пытающегося найти хоть какую-нибудь лазейку для своего доведенного до отчаяния клиента».

Окружной прокурор Гамильтон Бергер охарактеризовал его еще более резко: «Это попытка ускользнуть от ответственности, очернив репутацию покойной девушки, которая не может больше защитить себя. Это подлая попытка, зачатая во лжи, рожденная в отчаянии и неспособная, в конечном итоге, принести клиенту ничего, кроме вреда».

Мейсон с газетами под мышкой вошел в здание суда, чтобы присутствовать на предварительном слушании дела «Народ против Джозефины Кэмптон». Джеймс Этна подошел к нему и тихо произнес:

– Я думаю, что у нас не будет больших проблем, если мы захотим добиться отсрочки разбирательства, мистер Мейсон.

– А кто хочет добиться отсрочки? – спросил Мейсон.

– Господи, не хотим же мы оказаться на судебном разбирательстве сейчас, при нынешнем положении вещей?

– Мы, возможно, и не хотим оказаться сейчас на судебном разбирательстве, – сказал Мейсон. – Но я лично хочу услышать, что они могут предъявить в качестве улик на предварительном слушании.

– Что ж, вам виднее, – сказал Этна. – Но мне известно, что окружной прокурор тоже не против отложить разбор дела. Само собой, он хочет, чтобы его об этом попросил защитник.

Судья Манди занял свое место.

– Слушается дело «Народ против Джозефины Кэмптон», – провозгласил он.

– Защита готова, – сказал Мейсон.

На лице окружного прокурора Бергера отразилось раздраженное недоумение.

– Насколько я понял, защитник хотел попросить отсрочки слушания дела, и обвинение готово согласиться на предоставление отсрочки.

– Я не знаю, почему вы так решили, – сказал Мейсон.

– Мне это стало известно из разговора с человеком, беседовавшим с Джеймсом Этной, адвокатом, ведущим вместе с вами дело.

– В самом деле? – удивился Мейсон. – А кто был этот человек и что именно он сказал?

– Я предпочел бы не раскрывать источник моей информации.

– Я не просил о предоставлении отсрочки и совершенно уверен, что мистер Этна тоже не просил, – возразил Мейсон.

– Я не утверждал, что он просил о предоставлении отсрочки.

– Защита имеет право начать процесс, если у нее нет возражений, – вмешался судья Манди.

– Сторона обвинения готова начать слушания, – мрачно сказал Гамильтон Бергер.

– Очень хорошо, начинайте.

В качестве первого свидетеля окружной прокурор вызвал одного из полицейских, принявших по рации вызов в «Стоунхендж». Полицейский описал обстановку, которую обнаружил там, рассказал о ночном охраннике, бегавшем вокруг дома с револьвером, о собаках, загнавших гориллу на дерево, о двух других гориллах, бродивших по дому, об открытых клетках, о теле, обнаруженном в комнате на втором этаже, о заключительной суматохе, вызванной попытками загнать горилл в клетки и о том, как с помощью двух специалистов из зоопарка, напичканных снотворным фруктов и объединенных усилий полиции и пожарных частей обезьяны были возвращены в клетки перед самым рассветом.