Дело разведенной кокетки - Гарднер Эрл Стенли - Страница 3

Мейсон оказался в узком холле. В нем стояло несколько неудобных стульев, не вызывающих желания опуститься на них. В углу висел телефон-автомат, за перегородкой стоял очень маленький письменный стол. В глубине виднелась дверь с табличкой: «Администратор», на стене надпись: «Звонок к администратору». Через узкий холл Мейсон прошел в коридор, куда выходили двери квартир. В дальнем конце виднелся лифт. Дом был трехэтажный. Люсиль Бартон жила на втором этаже.

Мейсон нажал кнопку лифта, дождался кабины и поднялся на второй этаж. В разболтанной кабине подумал, что пешком было бы быстрее.

Искомая квартира находилась в дальней стороне дома, и Мейсону пришлось миновать много дверей, прежде чем он нашел номер 208.

Адвокат нажал кнопку звонка. Подождал. В квартире было тихо. Мейсон постучал, и опять никто не отозвался. Осторожно вставил ключ в замочную скважину и повернул. Замок тихо щелкнул, и дверь подалась. Приоткрыв ее, Мейсон разглядел темную гостиную, а за ней – освещенную спальню. На неубранной кровати лежала небрежно брошенная ночная рубашка. Из ванной доносился шум воды.

Мейсон осторожно закрыл дверь, вынул из замка ключ, подождал несколько минут и снова позвонил. На этот раз послышались шаги, и женский голос спросил:

– Кто там?

– Это мисс Бартон?

– Да.

– Я хочу поговорить с вами. Я адвокат. Моя фамилия Мейсон.

Дверь слегка приоткрылась, и Мейсон увидел веселые голубые глаза, светлые волосы и кисть руки, придерживающую у шеи халат. В улыбке блеснули белоснежные зубы.

– Простите, мистер Мейсон, я не могу показаться. Только что встала. Придется подождать… или прийти еще раз.

– Я подожду, – сказал Мейсон.

– Боюсь, не знаю вас, мистер Мейсон. Я… – Она оглядела его с головы до ног, и вдруг глаза ее заблестели. – Мне кажется… Но вы ведь не тот Перри Мейсон?

– Именно тот.

– Ох, правда, – удивилась она и, помолчав, заговорила: – Послушайте, через минуту-другую я буду готова. Тут беспорядок, но, если пройдете в гостиную, сможете поднять жалюзи и немного обождать. Я быстро.

– Если хотите, могу прийти еще раз и…

– Нет-нет, входите. И подождите, я не задержу. – Она распахнула двери, и Мейсон вошел в темную гостиную. – Пожалуйста, поднимите жалюзи и устраивайтесь.

– Спасибо.

Она быстро прошла через гостиную в спальню и закрыла за собой дверь.

Мейсон подошел к окну, поднял жалюзи, и утреннее солнце заглянуло в комнату. Он осмотрелся.

Удивила мешанина очень дорогих и очень дешевых вещей. Маленький красивый восточный коврик подчеркивал безобразие лежавшего подле него большого бесцветного ковра. Предметы мебели были в основном удобны, дороги и подобраны со вкусом. Приятный тон спокойной роскоши нарушался простыми вещами, дешевизна которых подчеркивалась соседством дорогих предметов.

Пепельница на столе была полна окурков, на некоторых – следы губной помады. В маленькой кухоньке Мейсон нашел пустую бутылку из-под виски, две бутылки из-под содовой и два стакана.

В углу гостиной стоял прекрасный ореховый секретер. Мейсон, секунду поколебавшись, быстро пересек комнату и потянул резную ручку, верхнюю справа. Дверца была заперта.

Мейсон подошел к столу посередине комнаты, уселся на стуле, положив ногу на ногу, взял старый журнал и принялся ждать.

Минут через пять из спальни вышла молодая женщина в простом и удобном домашнем платье, подчеркивающем округлости прекрасной фигуры. Туго облегавшие чулки и элегантные туфельки на среднем каблуке красовались на ногах. Она умела их показать.

– С утра я не в себе, если не выпью кофе, мистер Мейсон. С вашего разрешения, включу кофеварку. Вы уже завтракали?

– О да, – ответил Мейсон.

– Наверное, думаете, что я очень ленива, – засмеялась она, – но… не составите ли мне компанию?

– Благодарю. Охотно.

Пока она на кухне готовила кофе, Мейсон прогуливался по комнате.

– У вас хорошая квартира, – одобрил он.

– Достаточно просторна, – согласилась хозяйка, – и по утрам солнце заглядывает. Дом немного старомодный, но удобный. В нем не тесно и есть собственный гараж. В современных домах так не бывает.

– Вижу портативную машинку. Вы умеете печатать?

Она рассмеялась:

– Иногда пишу письма. Когда-то намеревалась удивить мир гениальной американской повестью. Но для этого оказалась слишком глупа и ленива.

Мейсон поднял чехол машинки.

– Можно кое-что напечатать? Беспокоит одно дело, и пока вас ждал, кое-что вспомнил. Боюсь, вылетит из головы. Хочется записать, если позволите…

– Конечно, пожалуйста, – ответила она, – пишите. Бумага в ящике стола. Я вернусь быстро, только приготовлю тосты и сварю яйцо. Может быть, и вы что-нибудь съедите?

– Нет, благодарю вас. Я уже позавтракал. Только кофе.

Мейсон выдвинул ящик стола и увидел почтовую бумагу двух видов – обычную, чаще всего употребляемую для машинописи, и более дорогую, розовую. Детективным агентством Дрейка получено письмо как раз на такой бумаге.

Мейсон заложил розовый лист в машинку и быстро написал заметку о фиктивном деле, о важном завещании и допросе несуществующего свидетеля со стороны несуществующей защиты. Кончив писать, зачехлил машинку.

Из кухоньки донесся приятный запах, и через минуту Люсиль Бартон внесла поднос с двумя чашечками кофе, с тостами, бутылочкой сливок и яйцом.

– Вы правда ничего не хотите?

– Спасибо. Выпью кофе.

Она поставила поднос на стол и сказала:

– Устраивайтесь поудобнее, мистер Мейсон. Я весьма польщена вашим визитом и в то же время побаиваюсь.

– И чего же вы боитесь?

– Не знаю. Когда приходит адвокат, особенно такой известный, как вы, можно представить… Да ладно, зачем играть в догадки. Выпьем кофе, а после поговорим о том, что вас ко мне привело.

Она отпила глоток, прибавила сливок и сахару, налила сливки в чашку Мейсона и подала сахарницу. Через минуту снова начала:

– Надеюсь, это не очень серьезно. Что я натворила, мистер Мейсон?

– Ничего, насколько мне известно, – ответил Мейсон. – Прекрасный кофе.

– Спасибо.

– Разрешите закурить?

– Пожалуйста.

Мейсон вынул портсигар и закурил.

Люсиль Бартон откусывала тост, внимательно приглядываясь к адвокату и улыбаясь каждый раз, когда замечала, что он на нее смотрит.

Мейсон подумал, что ей около тридцати. Хорошо знает жизнь, умеет ориентироваться в делах, хотя внешне вроде бы ничто не свидетельствовало о большом жизненном опыте. Она казалась естественно наивной и доброжелательной к новому знакомому, словно щенок, который живет в собственном беззаботном мире и ластится к каждому.

– Когда начнем? – спросила она.

– Можно сейчас, – ответил Мейсон. – Где вы были третьего числа, то есть позавчера, во второй половине дня?

– О боже мой! – рассмеялась она.

– Так где же?

– Это что, шутка? – Она вопросительно подняла брови. – Или в самом деле желаете знать?

– Да.

– Третьего… Минуточку, дайте вспомнить… О нет, мистер Мейсон, я не могу сказать.

– Вы ведете дневник?

– Простите, но вы ведь не считаете, что я настолько глупа?

Мейсон поправился:

– Скажем иначе. Были ли вы у перекрестка Хикман-авеню и Вермесилло-драйв?

– Третьего?

– Третьего.

Она медленно покачала головой:

– Нет, не думаю, чтобы я там была.

– Попробуем по-другому, – сказал Мейсон. – У меня есть основания предположить, что вы были там в светлой машине с каким-то мужчиной. У нее спустила шина, и вы подъехали к тротуару, чтобы сменить ее. Как раз когда вы готовы были отъехать, на перекрестке произошел несчастный случай, и вы обратили внимание на столкнувшиеся машины. Одна из них – черный…

Она энергично затрясла головой и прервала его:

– Мистер Мейсон, это какое-то недоразумение. Сейчас не могу вспомнить, где была, но наверняка не видела никакого происшествия на протяжении последних двух недель и не ехала ни на одной машине с неисправным колесом. Не думаете же вы, что подобное легко забывается?