Тренировочный полёт (авторский сборник) - Гаррисон Гарри - Страница 59

— Мороженое.

— Ага, вот это то, что надо. Вывали-ка его в один из горшков викингов, я сейчас пришлю за ним кого-нибудь. Я уверен, что эти ребята такие же сладкоежки, как и все люди.

Мороженое оказало желаемое действие. Слайти вынесла галлон ванильного мороженого на берег, где уже стояли в воде индейцы, все еще опасаясь выйти на сушу, и, съев несколько ложек сама, начала поварешкой класть мороженое им прямо в сложенные ковшом ладони. Трудно сказать, гормоны ли Слайти или мороженое сыграли тут свою роль, но уже через несколько минут индейцы вытащили кожаные лодки на берег и смешались со скандинавами. Барни остановился в том месте, где он не мешал съемкам, и внимательно всматривался в индейцев.

— Они больше похожи на эскимосов, чем на индейцев, пробормотал он про себя. — Однако несколько перьев и боевая раскраска легко исправят все это.

Хотя у пришельцев были плоские лица и азиатские черты лица, типичные для эскимосов, это были крупные и крепкие люди, почти такие же высокие, как викинги. Под сшитыми из тюленьих шкур одеждами, расстегнутыми из-за жары, виднелась бронзовая кожа. Они говорили между собой быстро, высокими голосами и теперь, после высадки, казалось, забыли о своих недавних страхах и с огромным интересом разглядывали новые для них предметы. Самое большое впечатление на них произвел кнорр. Несомненно, это было парусное судно, однако несравненно больших размеров, чем они когда-либо видели или представляли себе. Барни позвал Йенса Лина.

— Ну, как дела? Они согласны работать для нас?

— Ты что, спятил? Мне кажется… Учти, что я в этом не уверен… мне кажется, я уже знаю два слова их языка. Унн-на означает, по-видимому, «да», а хенне — «нет».

— Продолжай в том же духе. Нам понадобятся все эти парни и много других для съемок боевых сцен нападения индейцев.

Теперь индейцы и викинги смешались. Вдоль всего берега первые демонстрировали вторым кипы тюленьих шкур, лежавших в лодках. Самые любопытные из пришельцев отправились посмотреть на дома, внимательно разглядывая все, что им попадалось, и взволнованно обмениваясь мнениями друг с другом. Голоса у них были тонкими. Один из индейцев, все еще сжимающий в руке дротик с каменным наконечником, заприметил Джино, подошел к нему и заглянул в объектив камеры, дав тем самым оператору великолепный крупный план. Но тут послышался рев, а за ним — пронзительные крики.

Болотистый луг, граничивший с лесом, пересекла корова, за ней бежал бык, который, несмотря на свои небольшие размеры, был злым и опасным животным, казавшимся еще более злым из-за того, что слегка косил. Обычно он бродил по лагерю свободно, и его не раз прогоняли от трайлеров съемочной группы. Он потряс головой и снова заревел.

— Оттар, — закричал Барни, — быстро прогони эту скотину, а то он напугает индейцев.

Бык не просто напугал дорсетских индейцев, он вселил в них безотчетный ужас. Они никогда раньше не видели такого ревущего и храпящего страшилу и теперь оцепенели от страха. Оттар схватил длинную жердь, валявшуюся на берегу, и крича кинулся на быка. Бык посмотрел на бегущего викинга, ковырнул землю копытом и, выставив рога, перешел в атаку. Оттар сделал шаг в сторону. Обозвал быка нехорошим скандинавским словом и с размаху прошелся жердью по его бокам.

Однако это не возымело ожидаемого действия. Вместо того чтобы развернуться и снова напасть на своего мучителя, бык взревел и бросился к дорсетским индейцам, явно сочтя их темные незнакомые фигуры причиной царящей в лагере суматохи. Индейцы закричали и обратились в бегство.

Паника оказалась заразительной, и кто-то крикнул, что варвары перешли в атаку. Викинги тут же схватились за оружие. Двое до смерти перепуганных индейцев оказались отрезанными от берега и кинулись к дому Оттара, пытаясь выломать дверь, но она была заперта. Оттар бросился на защиту своего жилища, и когда один из индейцев обернулся к нему с поднятым копьем, викинг нанес ему сокрушительный удар жердью по голове. Жердь переломилась пополам, проломив в то же время череп несчастного индейца.

За какие-то шестьдесят секунд все было кончено. Бык, причина всей паники, промчался через ручей и теперь мирно пасся на другом берегу. Лодки из шкур, подгоняемые бешеными рывками, мчались в открытое море. Здесь и там на берегу темнели тюки с тюленьими шкурами, забытые индейцами. У одного из норвежских слуг стрела вонзилась в руку, а двое дорсетских индейцев, включая и того, что пал жертвой Оттара, были мертвы.

— Мадонна миа, — Джино выпрямился, отошел от камеры и вытер рукавом потный лоб. — Ну и темперамент у этих молодцов! Почище, чем у сицилианцев.

— Какая глупая трата человеческих жизней, — сказал Йенс. Он сидел согнувшись на песке, держась за живот обеими руками. — Они все были напуганы, как дети. Эмоции детей, а тела взрослых мужчин. Вот почему они убивают друг друга.

— Но в результате получится великолепный фильм, — бодро заметил Барни. — Кроме того, мы не имеем права вмешиваться в здешние обычаи. А что с тобой случилось? Кто-то в панике пнул тебя в живот?

— Не имеем права вмешиваться в здешние обычаи, очень смешно. Вы губите жизнь этих людей ради своей кинематографической чепухи, а затем пытаетесь избежать последствий своих поступков… — Внезапно его лицо исказилось гримасой боли, и он стиснул зубы. Барни посмотрел вниз и с ужасом увидел, что между пальцами Лина расплывается огромное красное пятно.

— Ты ранен, — медленно сказал он, не веря своим глазам, затем быстро обернулся. — Текс — пакет первой помощи! Быстрее!

— Что это ты проявляешь заботу обо мне? Ты только что видел слугу, у которого стрела вонзилась в руку, — и даже глазом не моргнул. Говорят, викинги после битвы зашивали свои раны иголкой с суровой ниткой. Почему бы тебе не дать мне ниток?

— Успокойся, Йенс, ты ранен. Мы позаботимся о тебе.

Подбежал Текс с пакетом первой помощи, опустил его на землю рядом с Йенсом и встал на колени около раненого.

— Как это произошло? — спросил он спокойным, необычно мягким голосом.

— Копьем, — сказал Йенс. — Так быстро, что я даже ничего не понял. Я стоял между индейцем и лодками. Он поддался общей панике. Я поднял руки, чтобы успокоить его, поговорить с ним, но тут почувствовал боль в животе, он пробежал мимо и исчез.

— Дай-ка мне осмотреть рану. Я насмотрелся таких ран в Новой Гвинее. Штыковое ранение. — Текс говорил спокойно, со знанием дела, и когда он потянул Йенса за руки, они вдруг ослабли и беспомощно повисли; быстрым движением ножа Текс разрезал окровавленную одежду.

— Неплохо, — сказал он, взглянув на кровоточащую рану. — Чистое проникающее ранение в живот. Ниже желудка и, кажется, не настолько глубокое, чтобы задеть что-нибудь еще. Необходима госпитализация. Там они зашьют дыру, положат внутрь соответствующий брюшной дренаж и напичкают тебя антибиотиками. Но если попытаешься вылечить такое ранение в полевых условиях, через пару дней ты загнешься от перитонита.

— Ты чертовски откровенен, — сказал Йенс, но все же улыбнулся.

— Как всегда, — ответил Текс, доставая дозу морфия и отламывая головку. — Когда человек знает, что с ним происходит, он не жалуется на лечение. И ему легче, и всем остальным. — Тренированной рукой он вонзил острие шприца под кожу Йенса.

— А ты уверен, что медсестра не сможет вылечить меня прямо здесь? Мне бы не хотелось возвращаться…

— Жалованье целиком плюс премиальные, — подбодрил его Барни. — И отдельная комната в госпитале — тебе ни о чем не придется беспокоиться.

— Меня беспокоят не деньги, мистер Хендриксон. Вам трудно это понять, но, кроме доллара, в мире существует многое другое. Для меня важно то, что я здесь узнаю. Одна страница моих записей ценнее всех катушек вашего целлулоидного чудовища, вместе взятых.

Барни улыбнулся, сделав попытку переменить тему разговора.

— Вы ошибаетесь, доктор, теперь пленки больше не делают из целлулоида. Налажено производство безопасной пленки, она не горит.

Текс присыпал ранку сульфопорошком и крепко забинтовал.