Мужей много не бывает - Романова Галина Владимировна - Страница 33

– Нет, – решительно отказалась я от водки с соком. – Текилы...

Мягкий округлый подбородок Виктора предательски задрожал. Он уже знал, что будет дальше. Знал лучше меня. Сейчас я напьюсь. Затем уведу за собой этого симпатичного дикаря. Все равно под каким предлогом, но уведу. Потом сюда ворвется Кротов, лицо небезызвестное в городе. Тот может учинить скандал. Может устроить неприятности Виктору, вплоть до увольнения с работы. Мотивы могут быть самыми разными – от плохого качества спиртных напитков до неприязненного отношения к клиентам. Одним словом, мое появление в этом питейном заведении всегда воспринималось Виктором в штыки. Но надо отдать ему должное, мне он не сказал об этом ни разу.

– Пожалуйста. – Виктор услужливо пододвинул мне стакан со спиртным и совсем уже было хотел метнуться за лимоном, но мой красноречивый взгляд его остановил. – Понял...

Он отошел подальше и уже оттуда принялся наблюдать за развитием событий.

Я не была слишком изобретательна в вопросах спроса и предложения.

– Хочу лимона, – заявила я на сей раз и выжидательно уставилась на парня.

В этот самый момент он как раз принялся посасывать последнюю дольку. Вопросительно посмотрев сначала на меня, затем на свою руку с полуизжеванным лимоном, он понимающе ухмыльнулся и протянул мне его, вызывающе нагло поинтересовавшись:

– Не западло?

– Да нет... – ответила я в замешательстве и откусила лимон прямо из его руки. – Как тебя зовут?

– Какая разница? Что в имени тебе моем? Зови как хочешь...

По всему было видно, что парень не новичок в нашем общем деле. Я принялась рассматривать его лицо, в очередной раз холодея от того, насколько черты его напоминают черты лица моего Незнамова. Нос с легкой горбинкой. Капризно очерченный яркий рот. И крупные зеленые глаза с выцветшими на ярком солнце ресницами. Это было его – Семкино лицо, только на несколько лет моложе. Взгляд мой скользнул ниже. Смуглая шея и плечи. Сильные руки с обломанными ногтями и мозолями. Не иначе студент. В эту пору их было много в нашем городе.

– Идем, – властно приказал мне мальчик и сполз со своего стула. – Все необходимое у меня с собой.

Я впервые за все время своего нравственного падения запаниковала. Ежели раньше я предавалась распутству, будучи абсолютно невменяемой из-за огромного количества выпитой водки, то сейчас...

Но я все равно последовала за ним на улицу. Села в свою машину. Дождалась, пока парень наденет шлем и оседлает свой мотоцикл. Мотор взревел, и мы двинулись по проспекту. Колесили мы недолго. Он выбрался на улицу, ведущую из города, и прибавил газу. Я не отставала. Вскоре город остался позади, и мотоциклист свернул на грунтовку. Миновав три похожих друг на друга поворота и уткнувшись передним колесом в муравейник, он заглушил мотор. Я притормозила рядом.

Он галантно распахнул дверцу водителя, но совсем не учтивым тоном потребовал:

– Выметайся, леди!

Если мне и не понравилось начало, то я никак не дала ему об этом знать. Пусть сегодня все будет не так, как всегда, когда я сама выбирала нужную линию поведения и направляла юнцов-несмышленышей. Пусть это будет не по правилам, с эдаким налетом экзотической новизны. Но то, как повел себя дальше этот юный наглец, не могло не шокировать.

Он перевернул свой мотоциклетный шлем. Поставил его на капот моей машины и приказал:

– Скидывай цацки!

– Что?! – от неожиданности голос мой сорвался, и я закашлялась. – Что ты сказал?!

– Что слышала, – ухмылялся хамовато юноша, поигрывая длинной кованой цепочкой, которую я прежде не заметила в его руках. – Скидывай цацки и складывай все в шлем. Сюда же можешь положить и кошелек.

Это становилось занятным, но спорить я не осмелилась. Находились мы километрах в тридцати от города, вдали от оживленной трассы, поэтому пытаться взывать к совести юного грабителя было бы по меньшей мере идиотизмом.

Неторопливо я вытащила из ушей платиновые серьги с бриллиантами – подарок Кротова ко дню рождения. Отчего-то, укладывая их на дно шлема, я испытала чувство, похожее на удовлетворение. Затем туда же пошла платиновая цепочка с крестом, полученная из того же источника. Часы. Кольцо с крупным камнем – подарок Кротова к Рождеству. Браслет с руки с легкомысленной гравировкой: «Милому пушистому котенку».

– Все! – шлепнула я ладонь о ладонь, расставшись также и с кошельком. – Это все, юный мошенник.

– Ошибаешься, леди. – Зеленые глаза напротив недобро блеснули и, поймав мою левую руку за запястье, парень уставился на тонкий ободок золотого колечка на безымянном пальце. – А это утаить решила?!

– Это не отдам, – почти спокойно отрезала я и резким движением вырвала свою кисть из его цепких пальцев. – Оно грошовое, ты за него в лучшем случае получишь сотню рублей, не больше. В кошельке триста баксов. Цацки продашь, тебе на тачку хватит. Это не отдам!

Казалось, юноша внял моим уговорам. Он вытряхнул из шлема украшения вместе с кошельком. Рассовал все по карманам и, замерев чуть поодаль, вдруг поинтересовался:

– А чем же оно тебе так дорого? Брюлики отдала, а эту херню себе оставила!

– Оно... – Я не знала, стоит ли откровенничать с этим юным ублюдком, но язык делал свое дело, не спрашивая моего на то согласия, и, чеканя каждое слово, произнес: – Оно было подарено мне любимым человеком.

– Ага! Это сраное колечко, значит, любимым. А эти камушки кто подарил? Нелюбимый, значит?

Что-то в его тоне меня мгновенно насторожило. И эта настороженность зародилась во мне не из-за его внезапной заинтересованности моей реакцией, нет. Что-то проскользнуло в его порочных зеленых глазах. Какая-то тайная мысль, натолкнувшая меня на понимание, что мальчик-то не настолько прост, насколько хочет казаться. И что его появление в баре могло быть совсем и не случайным.

– Кто ты? – Я оперлась о капот, скрестила руки на груди и принялась сверлить его подозрительным взглядом. – Кто тебя послал? Кротов? Признавайся, говнюк! Сколько он заплатил тебе? Что ты должен сделать со мной? Выведать неизведанное или, может быть, совершить насилие с актом вандализма, чтобы навсегда отбить у меня охоту таскаться по барам? Говори, сучонок, или!..