Совсем другая история - Воробей Вера и Марина - Страница 5

«Хватит вранья. Если так фишка легла, что именно от меня он должен узнать правду о своем положении, то пусть так и будет, – сердито решила Снегирева. – У меня достанет сил. Обязательно».

– Да, я была у Сабанеева. – Галя подняла голову и твердо посмотрела в любимые глаза.

– Ну и… о чем базарили? – фальшиво-беззаботно, как бы вскользь, поинтересовался Игорь.

– Обсуждали сериал «Кто в доме хозяин», – через силу пошутила Галина. – О тебе говорили, естественно.

– Ну и… и что? – продолжал расспрашивать Игорь и, так как Снегирева ничего не ответила, расстроился: – Галь, ну, что я из тебя каждое слово вытягиваю, а? Ты мне чего-то недоговариваешь, да? Галь, ты скажи мне все, даже самое плохое. Нет, ну в самом деле, блин! От меня что-то скрывают, я же все секу. И родители с похоронными лицами сидят, хоть и пытаются что-то бодренькое из себя изобразить, и от Валерьяна толком ничего не добьешься.

И так как Снегирева продолжала упорно молчать, Игорь передвинулся повыше на своем электронном кресле и, глядя напряженным взглядом в пространство, заговорил медленно, каким-то внезапно потухшим голосом:

– Послушай… Ты не мучайся и слова не подбирай. Я все про себя знаю. Поэтому и решился… нет, уместнее сказать, посмел тебя вызвать сюда… Я понимаю, я так виноват перед тобой, что не имею права вообще ни о чем тебя просить, тем более требовать. Но мне захотелось тебя увидеть, Галчонок, до сумасшествия. Я ведь все это время думал о тебе каждую секунду…

Игорь утомился от этого монолога и сделал паузу. Галине внезапно стало жарко и нещадно захотелось пить. Она налила себе немного сока в пластиковый стаканчик. Сок был прохладным и не слишком сладким.

– Тебе налить? – Она глазами показала ему на пакет сока.

– Подожди… не мешай. Я должен сказать все, что собирался. – Глаза Игоря беспокойно блестели. Он крепко взял Галину руку в свою, словно боялся, что девушка убежит. – Так вот, повторюсь: то, что вы все от меня скрываете, никакая для меня не тайна. Я уже давно знаю, что дела мои хуже некуда. Я просто хотел услышать, что тебе поведал Сабанеев. Это безумие, конечно, но мне казалось, что… он именно тебе скажет что-нибудь новое, обнадеживающее, что ли. Что у меня есть шанс…

– Именно это он и сказал, Игорек! – Галина решительным тоном перебила Игоря. – Твой шанс – это донор. Понимаешь? Мы найдем донорскую почку и…

– Да это я знаю… – Игорь сжал ее чуть подрагивающие пальцы. – Только у меня ведь проблемы с почками, а не с головой! Ты думаешь, Галчонок, я не понимаю, что донор – это не шанс, а, наоборот, никакого шанса… Моим родителям никогда не найти столько денег, да еще так быстро! Найдем почку… Она ведь в супермаркете не продается, на поиски подходящего донора тоже время нужно. А у меня его нет! Нет, понимаешь? Люди годами ждут своей очереди, и дожидаются далеко не все. Валерьян собирается через три дня отключить меня от этого чертова диализа. И что будет потом, знаешь? Либо операция, либо… Через три дня операция невозможна, это ежу понятно. Значит, остается… тапки откинуть, а можно еще лыжи в угол поставить, ноги протянуть, выбирай любое, блин. – Игорь судорожно вздохнул и горько усмехнулся.

– Игорь, замолчи! Игорек, милый, прошу тебя, не говори об этом! – У Галины все внутри переворачивалось от ужаса и отчаяния. – Послушай меня. Нельзя отчаиваться, выход есть всегда, просто мы его еще не видим. Знаешь, я не верю, что с тобой может случиться что-то… непоправимое. И ты не верь, слышишь! Не смей смиряться с обстоятельствами, какими бы трагичными они ни были! Игорь… ты понимаешь меня? Ты меня слышишь?

Игорь вяло кивнул и отвернулся к стене. Галине на миг показалось, что он плачет, но, когда он снова взглянул на нее, она увидела, что глаза его сухи.

– Галь, я… я так благодарен тебе… что ты все-таки пришла сюда, что сидишь со мной и я могу видеть твое лицо. Знаешь, давай не будем больше обсуждать эту тему. Это бессмысленно и очень тяжело. Позволь мне просто знать, что ты рядом со мной, что ты… меня простила. Ты ведь простила меня, а? – Игорь вопросительно и виновато заглядывал ей в глаза.

– Я… конечно простила, глупый. – Галя нервно провела рукой по его спутанным волосам. – Иначе меня бы здесь не было.

Она помолчала, собираясь с мыслями, и, решившись, спросила:

– А ты? Ты прощаешь меня?

– Тебя? – В голосе Игоря прозвучало неподдельное удивление. – Да тебя-то за что, Галчонок? Ты все сделала правильно. Знаешь, я тогда еще, ну, когда ты отказалась со мной общаться, окончательно понял, каким я был эгоистом… Только о себе думал… А ты столько перенесла из-за меня! Я вот как-то со стороны посмотрел на ситуацию, в которой мы с тобой оказались, и понял, каким же подлецом я в твоих глазах выглядел! Так за что же мне тебя прощать-то?

– Игорь, это я виновата во всем. В том, что с тобой случилось. Да-да, не перебивай, пожалуйста. – Снегирева не могла больше держать в себе отчаяние от осознания своей непоправимой вины.

Дав сначала себе слово, что Игорь не узнает о ее косвенной причастности к его болезни, она внезапно поняла, что тоже должна повиниться перед ним, так же как это только что сделал он. Тогда, может быть, ей станет хотя бы чуточку легче.

– Ты наверняка этого не знаешь, – продолжила она, взволнованно глядя прямо в лицо Игорю, – но Сабанеев сказал мне, что у тебя был сильный стресс. Очень долгий и очень сильный. И из-за него случилось то, что случилось. Я понимаю теперь, что этот стресс у тебя был из-за меня, хотя я, в общем-то, думала, что ты… давно забыл меня и почти не вспоминаешь. Я и не подозревала, что ты вот так… переживаешь. И я сейчас отчетливо чувствую, как я виновата перед тобой. Прости меня, ладно?

– Галчонок… глупышка ты моя… Ни в чем ты не виновата. Придумала себе головную боль! – Игорь притянул ее к себе и прижал к груди.

Галина обнимала своего самого дорогого на свете человека и почти физически ощущала, как за спиной у нее вырастают и распрямляются крылья. Ей было так легко и спокойно, словно она наконец выздоровела от тяжелой болезни и ее душевные силы крепли с каждым мгновением. Теперь девушка знала точно: она способна на невозможное! И осознание собственной силы наполняло ее сердце предвкушением фантастической удачи.

3

Галя Снегирева шла домой. Эти два с половиной часа, что она провела в больнице, оказались самыми трудными, самыми сложными во всей ее жизни. Небывалый эмоциональный подъем, охвативший ее десять минут назад, постепенно таял, как льдинка под лучами весеннего солнца. Да, чувство вины значительно притупилось, и энергия еще искала себе немедленного применения, но… уныние и безысходность снова начали проникать ей в душу.

Галина не знала, что делать. Она пыталась сосредоточиться, придумать какое-нибудь наиболее простое и действенное решение проблемы, перебирала в уме всех знакомых и малознакомых людей, с которыми ее сталкивала судьба. Но, увы, все было тщетно. Среди их с мамой знакомых не наблюдалось не то что врачей, а даже хоть как-то причастных к медицине людей.

Галина усилием воли приказала себе не отчаиваться. Нужны деньги – много, много денег… Войдя в свой подъезд, девушка машинально заглянула в почтовый ящик. Из него, как всегда, торчало множество назойливых рекламных изданий и бесплатных газетенок, призывающих немедленно отремонтировать квартиру, вставить евроокна, посетить распродажи обуви и одежды из Европы, приобрести элитный тур по Средиземному морю… Галина вытащила ворох ярких глянцевых проспектиков и уже собралась выбросить их в мусоропровод, но неожиданно один из них привлек ее внимание. Это была предвыборная реклама, предлагающая отдать свой голос на будущих выборах в городскую Думу какому-то Евдокимову Юрию Степановичу. Про предстоящие выборы Галина что-то весьма смутно слышала, не более того. Политикой она не интересовалась, еще ни разу ни за кого не голосовала, поскольку ей еще не было восемнадцати. Сейчас, стоя на лестничной площадке с рекламкой в руке и рассматривая довольно приятное, упитанное лицо будущего депутата, она припомнила, что обычно «избранники народа» стараются совершить как можно больше благих дел во время предвыборной кампании, все, как один, становятся альтруистами и просто-таки добрыми волшебниками.