Хранитель Мечей. Странствия мага. Том 1 - Перумов Ник - Страница 20

Вот так и получилось, что несу я святую реликвию не только для того, чтобы скорее и вернее поразить Зло, но и чтобы светлейший дюк не поссорился с преподобным отцом-настоятелем, не сказал бы: «Что за мальчишку ты ко мне прислал, да ещё и с прутиком вместо посоха?..»

«Что, Эби, страшно? – спросил я себя. И сам себе и ответил: – Ну конечно же, страшно! Поджилки трясутся, душа в пятках, сердце, того и гляди, из груди выскочит, хотя я отнюдь не бегу, а неспешно так, осторожно пробираюсь неприметной тропкой по самой нарнийской границе».

Собственно говоря, когда в стольный Эгест, куда я только-только вернулся после окончания академических штудий с полномерным посохом мага и заветным дипломом, когда в стольный Эгест пришла весть о том, что на северо-западе, во владениях преславного дюка Саттарского, вовсю орудует ведьма («кровососка», на жаргоне тамошних добрых пахарей), причём с этой ведьмой не смогла справиться даже уполномоченная Святая Инквизиция тех мест, – я ни минуты не сомневался, что это – знак судьбы. Вот она, удача, вот теперь-то я покажу всем этим зубрилам и отличникам, что хорошие отметки и бойкие ответы на семинарах ещё не делают тебя настоящим магом! Вот когда я докажу, что главное – не отполированная аудиторными скамьями задница, не зубрежка никому не нужных трактатов, а быстрота, решительность, натиск!

Нечего и говорить, я бегом отправился к святым отцам-экзекуторам. Преподобный Марк, генеральный инквизитор Эгеста, принял меня тотчас, что свидетельствовало о том, что громящий кулак нашей святой Матери-Церкви на сей раз и впрямь нуждается в помощи.

– Мы прямо с ног сбились, сын мой, – развёл руками отец Марк. – Хотя, честно скажу тебе, чадо, я просто не могу послать туда столько людей, сколько нужно. Ведь что ни день – вскрываются ереси! Отпадают целые сёла, поддавшись на прельщения Тьмы! Святые отцы трудятся не покладая рук, но... – Он горестно вздохнул, и я воистину проникся к нему сочувствием и жалостью: как же это должно быть тяжело нести такой груз, спасать от Тьмы и проклятия Спасителя сотни и тысячи заблудших душ, не ведающих, что творят! Отвечать за всё и знать, что каждое твоё поражение – ещё один безликий солдатик, встающий в строй легионов Зла, ждущих своего часа там, на Западе, за великой чертой.

– Скажу тебе, сын мой, – тучный отец Марк доверительно склонился ко мне, закряхтел от усилия, и я поспешил поддержать святого отца под руку. – Скажу тебе так, сын мой, – ведьма эта хоть и творит зло, но... я послал бы инквизиторов к дюку Саттарскому в последнюю очередь. Кажется, ты не удивлён?

– Никак нет, ваше преподобие, – с наивозможной почтительностью ответил я. – Ибо сказано: «Не бойтесь разящих тело, душу ж не могущих убить. Бойтесь растлителей, лжеволхвователей, прельстителей и сулителей, ибо мёд в поганых ртах их – есть яд и смола посмертия». Ведьма творит зло, наверное, ворует и убивает детей, насылает болезни, калечит скот, портит посевы, наводит засуху, но она не может посягнуть на души добрых землепашцев, для каковых душ куда опаснее сугубая и явная ересь.

– Превосходно, сын мой Эбенезер, превосходно! – тепло улыбнулся мне отец Марк, и, верите ли, на душе у меня тоже стало тепло-тепло и очень-очень спокойно от этой его улыбки. – Похвальное рвение проявляешь ты; я возблагодарю Спасителя. Впрочем, ты всегда был хорошим чадом святой нашей Матери-Церкви, и я рад, что вольнодумство Ордоса тебя не испортило. Что ж, сын мой, мы дадим тебе грамоту, подтверждающую твои полномочия. На время этого задания ты – один из нас, экзекуторов, выкорчёвывателей зла и греха истребителей.

Сердце моё бешено забилось. Никогда я и не мечтал оказаться среди святых отцов-инквизиторов, каждый день которых – вечная битва с врагом, несравненно более страшным, чем какие-нибудь там взбунтовавшиеся гоблины или иные чудовища. Мне, отмеченному талантом волшебства, но, увы, не истинной Веры – ибо в противном случае я отдал бы свой шар не мастеру Воздуха, а декану факультета святой магии, – мне дорога сюда была закрыта. Увы, увы, преподобный отец Марк прав – червь вольнодумства и сомнения слишком глубоко проник в души как многих добрых студиозусов Ордоса, так и их наставников.

Не говоря уж о том страхе в чёрном, декане факультета малефицистики и его ещё более жутком ученичке, которых бы я, будь моя власть, приказал бы немедленно сжечь без всякого суда и разбирательства. Подумать только, в прекрасном Ордосе, опоре мудрости и столицы познаний, – там свивает гнездо неверие, там укореняется смута, там забываются истинные слова Спасителя, не пожалевшего ради нас, грешных, даже самое себя. Увы, увы нам, в страшное время живём, близится конец, близится день, когда каждому воздастся по делам его.

Погрузившись в сии благочестивые размышления, я не сразу заметил, что преподобный, улыбаясь, наблюдает за мной, а на столе перед отцом Марком уже лежит тугой свиток, с печатью красного сургуча на шёлковых шнурках.

– Твоя подорожная, сын мой, твои полномочия и несколько слов от меня преподобному отцу Игаши, главе саттарской Инквизиции, со строгим настоянием оказывать тебе, о достославное чадо, всяческую помощь и поддержку. Ступай, и да поможет тебе Спаситель!

Так я и попал сюда. Отец Маврикий, настоятель маленькой церквушки в подлесной деревне Кривой Ручей, долго и с подробностями рассказывал мне о злодействах ведьмы, и, когда он простыми, безыскусными словами повествовал о ночных убийствах, жертвоприношениях, о похищенных и сваренных заживо детях, к горлу моему подступал комок, а руки сами собой сжимались в кулаки. Да как же Он, Всевидящий и Справедливый, допускает, чтобы под Его недреманным оком творились такие злодейства?..

– Отче Маврикий, не подозреваете ли вы кого-то из селянок? – счёл возможным осведомиться я, после того как печальная повесть настоятеля окончилась.

– Нет, о любезный сын мой. – Седая голова достойного старца скорбно опустилась. – Все они у меня как на ладони, все они исправно бывают у меня на службах, ходят к исповеди. Как всем известно, ни одна ведьма не в состоянии даже переступить порог посвящённого Ему храма, сколь бы мал и неказист оный храм ни был.

Я задумался. Да, конечно, отец Маврикий прав, но не надо забывать, что время не стоит на месте, чёрное искусство ведьм тоже совершенствуется – об этом так хорошо говорил на прощальной лекции декан Святого факультета. Кто знает, может, они умеют как-то преодолевать и отвращение к знаку Спасителя, издревле служившее надёжным их отличием от добрых дщерей Святой Матери нашей?..

– Но, может, эта ведьма – не местная? – осторожно предположил я.

Отец Маврикий с сомнением покачал седой головой:

– Едва ли, Эбенезер, сын мой, едва ли. Я знаю в лицо всех на два десятка миль в округе. Новых лиц не появлялось, и это значит...

– Что ведьма – всё-таки из местных? – рискнул предположить я.

– Не знаю, что и думать, – сокрушённо вздохнул бедный настоятель. – Выходит, что так. Но я скорее поверю в то, что ведьма пользуется чужой личиной, чем в то, что она свободно может разгуливать по святому храму и лгать на исповеди!

Это, конечно, тоже следовало учитывать. Но если ведьма оказалась в состоянии менять облик, это значит, что она уже не просто ведьма. Колдунья, волховка, даже можно сказать – чародейка, и притом не из самых слабых. Даже способность просто навести морок и та не считалась обычной для ведьм, а уж если это подлинная трансформация!..

Если это подлинная трансформация, то мне предстояла нешуточная схватка. Конечно, после того как я выслежу эту гадину.

В общем, обнаружить скрывавшуюся ведьму оказалось далеко не так просто, и всё моё искусство, искусство стихии Воздуха тут помочь не могло. Конечно, великий маг милорд ректор Анэто справился бы с этой задачей играючи – просто заставив бы говорить все мельчайшие частицы воздуха, от которых, как известно, ничего скрыть вообще невозможно; мне же приходилось полагаться лишь на скромные свои познания в иных областях да ещё, само собой, на помощь Его, Всемогущего.