Криминальная история России. 1989—1993. Люберецкие. Парни из Солнцева - Карышев Валерий Михайлович - Страница 10

– А ты как думал? У нас уже два парня погибли. Мы их хоронили. Знаешь, какой памятник поставили! Скоро на кладбище пойдем, я тебе покажу. Так что на следующей неделе ты тоже будешь деньги на общак собирать.

– А какая сумма нужна?

– Все узнаешь чуть позже. Завтра я принесу тебе значок. Давай, держи лапу! – и он протянул Валентину руку на прощание.

Валентин вошел в квартиру. Мать его почти не ругала, словно поняла, что с ним что-то произошло. Она уже легла спать в комнате бабушки. Валентин разделся и лег в кровать. День был переполнен впечатлениями, нужно было столько обдумать и проанализировать, но самое главное – он вошел в группировку. И теперь уже ничего и никого не боялся.

Прошло месяца два. За это время Валентин окончательно укрепил свои связи с дворовыми ребятами. Теперь он знал все традиции и обычаи, правила поведения участника группировки, знал старших. Кузя уже здоровался с ним за руку. Почти ежедневно они ходили либо в подвал качаться, либо патрулировали свой район, оберегая его от возможных набегов противников.

Время от времени случались небольшие стычки, на уровне драк-пятиминуток, которые возникали спонтанно, когда какая-то группа мальчишек наталкивалась на враждующую группировку. Но постепенно Валентин узнал, что существуют и союзы группировок. Например, через несколько домов живут ребята из группировки желтых. У них союз о ненападении, дружба. В одной из драк, как рассказывали ребята, они группировались именно с желтыми, хотя до этого и враждовали между собой, но, чтобы противостоять «Теплоцентрали», они выступили вместе, когда у тех возникли серьезные претензии.

Вскоре у Валентина появился значок Речфлота с синей ленточкой.

Одним из правил группировки был еженедельный сбор денег в общак. Как добывались деньги для этой цели – никого не интересовало. Кто-то занимался мелкими кражами, кто-то отнимал деньги у малолеток, которым родители давали на завтраки, кто-то – иными способами. Валентин вынужден был экономить из тех денег, которые мать давала ему на завтрак. Из этих денег он откладывал свою еженедельную долю, которую и вносил в общак.

Вскоре сумма в общаке набралась немалая, и Кузя дал указание сшить всем одинаковую одежду. Это должны быть клетчатые брюки и темно-синие куртки с круглым воротом. Сейчас их принято называть толстовками. Но тогда они напоминали скорее куртки лыжных костюмов. Клетчатые брюки шил один татарин-инвалид, который имел свою домашнюю подпольную швейную мастерскую. Ребята закупили большое количество материала, скупив ткань в одном из магазинчиков и сделав им план, и отнесли материю хромому татарину. Тот снимал мерки с каждого члена группировки. Через несколько дней брюки были готовы. Все оплачивалось из общака.

Мать уже перестала обращать внимание на Валентина. Она смирилась с той мыслью, что рано или поздно ее сын все равно попадет в группировку. А если не состоять в группировке, то постоянно придется ходить избитым, чуть ли не каждый день. Она лишь приговаривала ему:

– Только бы тебя в тюрьму не посадили!

– Не переживай, – успокаивал ее Валентин, – я от тюрьмы очень далеко. Я ничего такого не совершаю.

Но на самом деле Валентин говорил неправду. Кузя часто проводил профилактические беседы. Он говорил, что тюрьма и кладбище – два направления нашей жизни. В любой момент – как карта ляжет – так может случиться. То ли на зону пойдете, то ли в землю ляжете.

– В любом случае, – говорил Кузя, – мы вас, пацаны, не бросим. Если кого хоронить будем, то похороны будут пышными. Если же на зону пойдут, значит, помогать будем материально, адвокатов лучших наймем.

И Кузя не обманул в этом плане. В одной из драк, случившейся буквально через неделю все с той же «Теплоцентралью», погиб пацан из их двора. Кличка у него была Зайчик, потому что он был еще достаточно хиленьким. Забили его насмерть палками.

Хоронил его, наверное, весь микрорайон. Похороны были пышными, с огромным количеством цветов. Пришли и девчонки, правда, из других, враждующих группировок. Но между всеми существовало неписаное правило: похороны – это время перемирия, и никто никого не трогает, никто никого не бьет и не оскорбляет. Все провожали Зайчика в последний путь. Плакали только его мать и бабушка – он был единственным ребенком в семье.

Зайчик казался очень маленьким в большом гробу. Гроб несли ребята.

Потом устроили поминки, и Валя первый раз попробовал в подвале водку с красным вином. Все сразу затуманилось.

– Ничего, не робей, парень! – говорил ему Кузя. – И водку научишься пить, и девчонок трахать! – Он внимательно посмотрел на Валентина. – Ты небось еще целочка?

Все засмеялись. Валентин пытался оправдываться, но его никто не слушал, и он в конце концов замолчал.

– Ничего, мы тебя скоро настоящим мужиком сделаем! – сказал Кузя.

Но раньше, чем Валентин стал настоящим мужчиной, случилось ЧП, в котором ему довелось участвовать. Так получилось, что вечера в основном он проводил в качалке, укрепляясь физически. Он уже стал гораздо сильнее, многих мог победить в борьбе. Даже у Макса уже выигрывал, который до этого был значительно сильнее.

С Максом установилась достаточно прочная дружба. Они стали лучшими друзьями. Более того, они учились в одном классе. С учебой, правда, Валентину не везло. Точнее, так – геометрия, алгебра давались ему хорошо, а вот с химией, с русским и литературой было очень плохо. Особенно большие проблемы возникли с химичкой. У него было несколько двоек за контрольные работы, и теперь ему грозил «неуд» в четверти. Он очень переживал это.

У Макса тоже были проблемы, но у него – с математикой. Ему тоже светила двойка. Часто вечерами, сидя дома у Макса или у Валентина, они только и говорили:

– Ну вот, скоро четверть кончается, скоро мы свои пары получим! Родители ругать будут, денег не дадут! – говорил Макс.

– Меня тоже будут ругать, на улицу меньше пускать, – с грустью добавлял Валентин.

– Слушай, – неожиданно сказал Макс, – у меня возникла хорошая мысль! А хочешь, у нас никаких двоек не будет?

– Как это?

– А очень просто. Я знаю, ребята из одной школы так сделали. Мне один знакомый паренек рассказывал. Давай и мы так сделаем.

– А что сделаем?

– Давай ночью залезем в школу, заберемся в учительскую и сожжем все дневники вместе с журналами!

– Как же это?

– Да очень просто! Вот смотри, мы сдали дневники для выставления четвертных оценок, правильно? Там и журнал. Мы сжигаем журнал и дневники. Все, мы чистые, и никто не знает, у кого какие отметки были! А главное, двоек у нас с тобой не будет! Ты же на медаль не тянешь, правильно?

– Правильно, – улыбнулся Валентин, – какая медаль! У меня четверки и тройки в основном.

– Ну вот, и у меня то же самое, тоже звезд с неба не хватаю. Короче, сделаем амнистию!

– Что за амнистию?

– Это когда все равны и всем все прощается.

– Я не знаю…

– Ты помнишь принцип – один за всех и все за одного? У меня беда, и ты должен мне помочь. Впрочем, и у тебя беда, и я тоже должен помочь. Все, договорились, идем!

– Когда мы идем?

– Да сегодня же! Чтобы особо время не тянуть!

– Да как же мы это сделаем?

– Очень просто!

Откачавшись на качалке свое положенное время, полтора часа, Макс с Валентином домой не торопились, хотя уже было полдесятого. Они медленно пошли по направлению к школе.

В школе все окна темные, там никого не было. Только в боковом окне виднелся свет – там спал сторож. Сторожем в школе работал дядя Коля, известный алкоголик, который, как только все уходили, ложился, выпивал свою четвертинку и засыпал до утра. Никакой охраны в школе в то время не было. Это Валентин узнал со слов Макса.

Осторожно подойдя к коридору, соединяющему школу и спортзал, Макс остановился и сказал:

– Вот тут мы и залезем внутрь.

Валентину стало страшновато:

– А вдруг нас поймают?

– Ну если и поймают, что нам сделают? Мы же ничего не украдем! Вот смотри, – он достал маленький фонарик и посветил им. – Давай вот здесь. – Он взял варежку и аккуратно надавил на стекло. Оно треснуло так, что никакого шума не было. Осторожно вытащив стекло, Макс открыл раму. – Полезли! – скомандовал он.