Цветы для Чирика - Прашкевич Геннадий Мартович - Страница 70

Там все такие.

Все в белом и деловые.

Чирик мгновенно оценил обстановку.

На площади, волнуясь, орал в мегафон очередной оратор. Чего-то наверное, требовал. А может, обещал. Чирика оратор нисколько не интересовал. Его интересовала тишина, царившая в доме. Его интересовала стройная баба в светлом брючном костюме. Наконец, его сильно заинтересовал черный раскрытый «дипломат» на столе. В нем лежали деньги. Много денег. И еще коньяк, удивился Чирик.

Три плоских фляги «Мартеля». Он такой пил.

А денег не мало, уже волнуясь, отметил про себя Чирик. Все в крупных купюрах. Наверное, приличная сумма, уже весело подумал Чирик, окончательно убеждаясь, что в пустой, как бы даже нежилой квартире действительно нет никого, кроме него, Чирика, и этой не в меру деловой рассерженной бабы.

Указывая на «дипломат», баба переспросила:

– Что это? Как это понимать?

– А это просто следует понимать, мадам… Это просто деньги… А это просто коньяк… Очень хороший коньяк… Чего ж тут непонятного?.. – весело ответил Чирик и даже подмигнул бабе.

Его всегда волновали деньги.

А иногда его волновали вот такие бабы. Узкобедрые и сильные.

Конечно, этой было, наверное, уже за тридцать, не меньше… Так ведь это и хорошо, – волнуясь, подумал Чирик. Раз ей за тридцать, она все поймет сразу… Она все поймет сразу и не будет ломаться и орать, как девочка… Может, ей самой, вот как сейчас ему, станет даже интересно… Вот ведь как бывает… Не случилось одно, зато случилось другое…

Чирик чувствовал сладкий сосущий ужас.

Он уже во всех деталях знал, что сейчас произойдет в этой пустой, незнакомой ему квартире. При этом он уже нисколько не боялся красивой, но, кажется, сварливой сучки в белом деловом костюме, у которой, кажется, правда что-то сильно не сложилась.

– Там что?.. Там только деньги?.. – как бы удивился Чирик, вдруг догадываясь, что баба в белом надеялась найти в «дипломате» что-то другое. – Только деньги и коньяк?.. Ничего больше?..

– Вы разве не видите?

– Да вижу, конечно, – пожал плечами Чирик и, увидев секретер, уверенно прошел к секретеру.

Он знал, что баба в белом никак не может проскочить мимо него. Да и не собиралась она проскакивать мимо него. Он, кажется, не внушал бабе никаких страхов и подозрений. Она явно кого-то ждала. Может, даже его. В любом случае. она ждала человека, которого прежде никогда не видела в лицо.

«В квартире будет находиться человек, – опять вспомнил Чирик. Этот человек знает, что к нему придут, но все равно ведите себя как можно более осторожно…».

Чирик и вел себя осторожно. Он же видел, что баба кого-то ждала. Не его, наверное. А пришел он. И баба нисколько не удивилась. Значит, его и ждала. А на секретере лежала толстая черная книга. Не глядя на название, боясь ошибиться, он поднял книгу за черные корки переплета и встряхнул.

Плевал он на страницы! Плевал он на статью «Прорицатели»!

Сердце гулко ударило, но сразу успокоилось, забилось мощно, ритмично, как и полагается биться сильному здоровому сердцу. Не обманули!

Он тщательно изучил билет и паспорт, выпавшие из книги.

По новому паспорту Чирик стал Меньшиковым. Петром Степанычем. Пятьдесят третьего года рождения, уроженцем города Омска. Но больше всего порадовала Чирика дата на билете. Рейс уходил из Новосибирска в Екатеринбург через три часа. Он, Меньшиков Петр Степаныч, пятьдесят третьего года, уроженец города Омска, вполне успеет явиться в аэропорт к регистрации. Как того и требовал страшный человек в Москве. И если ему, Чирику, действительно оставили на секретере авиабилет до Екатеринбурга и новый паспорт, значит, он должен делать свое дело и уходить. А баба в белом… Чего ж… Она действительно единственный человек, который может в будущем его опознать… Никто не должен знать, что он побывал в этой квартире.

С давно знакомым ему сладким сосущим чувством Чирик прикинул возможности.

Нет, с сожалением понял он. Совсем у меня нет времени валандаться с бабой. Хотелось бы, да времени нет. К тому же, она слишком деловая, сразу не даст. Может, даже драться начнет. Надо попросту кончать бабу и уезжать в порт. Через три часа я должен находиться в воздухе. Эта баба чего-то там не нашла в «дипломате», зато в этом «дипломате» деньги.

Деньги волновали Чирика.

– Сколько там? – спросил он, спрятав в карман авиабилет и документы.

Женщина нервно присела на край дивана, перекинула одну красивую ногу за ногу, и закурила:

– Откуда я знаю?

– Вы что, даже не пересчитали их?

– Какого черта? Я пришла не за этим.

– Понимаю… – кивнул Чирик сочувственно и незаметным коротким движением извлек из кармана нож.

Как только рукоять короткого крупповского ножа оказалась в руке у Чирика, он сразу почувствовал себя по-настоящему спокойным. Весь этот бред, который преследовал его всю последнюю неделю, на поверку действительно оказался всего лишь бредом. Кем бы ни был страшный человек, вытащивший меня из Москвы сюда, подумал Чирик, заказывая такое дело, он сам превращался в Чирика. То есть, в меня. Он сам становился таким же дерьмом, как я. И не хера было строить из себя гордого судью, ругаться, грозить, строжиться и плескать горячим кофеем в глаза. Никакой он там не праведник и не спаситель человечества этот страшный человек, вычисливший меня в Москве, вдруг понял Чирик. Если он привез меня в Новосибирск только ради такого несложного дела, значит, он сам дерьмо. Большое вонючее дерьмо. Значит, он сам ничем не лучше меня.

Чирик не знал, кому предназначались деньги, аккуратно сложенные в «дипломате», но теперь, приняв окончательное решение и окончательно успокоившись, он инстинктивно почувствовал, что по каким-то тайным, не совсем ясным причинам, по причинам, которые он, Чирик, вряд ли когда-либо узнает, деньги в «дипломате» почему-то не опасны, а потому, подойдя, спокойно одной рукой защелкнул замки. Весь мир дерьмо, радовался он.

– Значит, все отменяется? – баба в белом впервые взглянула на Чирика.

Взгляд у нее оказался цепким. Такая запомнит, невольно подумал Чирик. Такая все запомнит. Ишь, таращит глаза, сука. Не люблю, когда на меня таращат глаза.

– Я ухожу.

– А чего ж… Конечно… – волнуясь, но весело сказал Чирик. – Не сидеть же здесь, правда?..

Все так же весело улыбаясь, Чирик дождался, когда баба в светлом деловом брючном костюме встанет и загасит сигарету в пепельнице. Когда она это сделала и повернулась, он дважды, молча, все с той же кривоватой улыбкой на пересохших губах, ударил ее ножом.

Глава XIII

Отставка

Они доехали до Дома Ленина.

Даже не до Дома Ленина, а до часовни Александра Невского.

Возле часовни машину тормознули сотрудники ГАИ, потому что дальше весь Красный проспект был перекрыт отрядами милиции, которая особенно густо группировалась вокруг серого здания мэрии.

Пришлось свернуть на Советскую.

Уже с Советской в душной бензинной волне выбрались на Вокзальную магистраль.

Правда, к площади Ленина их все равно не пропустили.

Там, на площади, под бетонными мутантами, настороженно прислушиваясь к ораторам, как желе, глухо ворочалась, утробно постанывала, неопределенно, но агрессивно ухала грандиозная толпа, над которой, как глас победы, разносился очередной торжествующий мегафонный голос:

– Долой воров-чиновников!.. Долой пустобрехов-болтунов!.. Мы за внимание к каждому отдельному человеку!..

– Ну, разболтались. Это надолго. Ты теперь, значит, так, мужик, – повертев головой, торопливо предложил водила, явно испугавшись, что такие хорошие и легкие деньги могут обидно и быстро уйти из рук. – Ты теперь, значит, давай, как я. На полном, значит, доверии.

И нашел нужный вопрос:

– Где хотел выйти?

– На Орджоникидзе.

– Ну, вот видишь! На Орджоникидзе! Какие же тут проблемы? – обрадовался водила. – Орджоникидзе это рядом. Доплюнуть можно.