Цветы для Чирика - Прашкевич Геннадий Мартович - Страница 19

«Какой такой Циранкевич? Кто это?» – испуганным шепотом спросила Тоня, оглядываясь на бармена.

«Есть у них такой… В правительстве… Вроде нашего Подгорного… – так же шепотом ответил Валентин и тоже оглянулся на бармена. – Точнее, был… Теперь на пенсии…».

Бармен не понял их шепота.

Пан Юзеф Циранкевич любит заходить именно к нам, в который раз напомнил бармен прекрасной русской пани и ее знаменитому спутнику. Пан Юзеф Циранкевич человек уже не молодой, очень даже не молодой, но в кабачке «Под крокодилом» он любит посидеть, выпить кружку пива или бокал светлого вина и поговорить с простыми людьми. Пан Юзеф Циранкевич, конечно, коммунист, это его убеждения, но он всегда любил общаться с простым народом… Например, всегда выпивал с народом кружку пива или бокал светлого вина… Даже пан Лех Валенса не сердится на пана Юзефа Циранкевича… Он много не навредил стране… Может даже принес пользу…

Бармен вежливо улыбнулся:

«А у вас в Москве есть такой кабачок, куда ваш пан Михаил Горбачев в любое время может заглянуть просто так, совсем запросто, чтобы выпить с простыми людьми кружку пива?»

«Товарищ Горбачев не пьет пиво», – сухо ответил Валентин.

Тоня одобрительно кивнула. Валентин тогда не знал, куда и зачем Тоня подолгу исчезает из гостиницы. Переводчица… Дел много… Но, кажется, именно в Польше Николай Петрович начал переговоры с каким-то восточным принцем, а может, шейхом, страна которого нуждалась в современном оружии…

Что делал какой-то восточный принц в Варшаве? Только ли покупал оружие? И неужели Тоне нравилось работать с Николаем Петровичем?

Нравилось, сказал себе Валентин.

А когда Тоне разонравилось, сказал он себе, ее тут же отправили на Митинское кладбище…

Валентин не понимал, зачем он, собственно, так упорно старается не упустить из виду эту незнакомую, пусть и поразительно похожую на Тоню женщину.

Раза два или три лже-Тоня небрежно обернулась.

Она ничем не выдала себя.

Валентин даже не понял, заметила ли она его? Выделила ли она его из толпы, прущей вдоль Красного проспекта?

Впрочем, лже-Тоня не могла его не заметить. Плечистый массивный Валентин выделялся в толпе, как ледокол среди мелких буксиров. Но ни одним взглядом, ни одним движением лже-Тоня себя не выдала. Но это и понятно, решил Валентин. Я попросту ошибся. Мало ли на свете похожих женщин?

Конечно, я ошибся. Иначе просто не может быть.

В конце концов, самодовольный бомж с баксами прав. У всех у нас в прабабушках ходила одна и та же обезьяна.

Раскуривая сигарету, Валентин приостановился и увидел, что лже-Тоня, еще раз небрежно обернувшись, еще раз демонстративно не заметив его, вскинула черную сумочку на плечо и вошла в кафе.

Или в бар.

Валентин не успел рассмотреть вывеску.

Обычно такие кафе или бары малы и сумеречны, подумал Валентин. Но у любого такого самого малого и сумеречного ресторанчика, как правило, имеется черный ход. Удобная штука. Действительно. Не будешь же загружать кухню через парадное. Если я войду вслед за этой женщиной и не найду ее в баре, подумал он, значит, она все-таки выделила меня из толпы. И знает, как пользоваться при случае черным ходом.

Он понимал, что женщина никак не могла быть Тоней. Он понимал, что это напрочь исключено. Нет никаких вариантов. В конце концов, он сам стоял над Тониной могилой.

Толкнув тяжелую дверь, Валентин оказался вовсе не в малом, а в достаточно просторном, но уже с утра накуренном и уютном баре.

Конечно, это был не ресторанчик, а бар. И даже не очень высокого пошиба.

Стойка с высокими кожаными табуретами на хромированных ножках. Десяток столиков. Народу не много. А служебный ход прямо за стойкой. Таким не очень воспользуешься.

Он выбрал столик в углу у затемненного окна, потому что стройная бизнес-вумен, которую он принял за Тоню, что-то негромко сказала бармену, сдержанно улыбнулась и длинным пальцем, на котором ярко блеснул перламутровый ноготь, указала на пустой столик. Не у окна, рядом с Валентином, как он надеялся, а совсем в стороне, возле стойки.

Сделав таким образом заказ, бизнес-вумен опять деловито перекинула черную сумочку через плечо и проследовала к гардеробу, за которым, вероятно, находились туалеты.

Этот бар, наверное, перестроен из какого-нибудь не оправдавшего себя магазинчика, решил Валентин. Отсюда такая странная планировка. Достаточно просторный зал, но совсем узкий коридорчик. И туалеты устроены сразу за гардеробом.

Перед гардеробом, кстати, даже не перед гардеробом, а, можно сказать, перед самыми туалетами сидела за крошечным столиком, похожем больше на тумбочку, крупная, густо накрашенная церберша. Ее короткие ярко-рыжие волосы тоже казались накрашенными. Но такими они, видимо, и были. Видимо, церберша следила за порядком в туалетах и вокруг, а заодно обслуживала гардероб. Летом это не хлопотно.

Проходя мимо рыжеволосой, лже-Тоня улыбнулась и бросила на столик мятую бумажку. Наверное, она хорошо знала цербершу.

Это добило Валентина.

С чего ты взял, что это Тоня?.. – сказал он себе. Мало ли что похожа… Тони тут в принципе быть не может… Даже не покойся она на Митинском кладбище в Москве, ей нечего было бы делать в Сибири… Всю жизнь комсомолка Тоня работала в Москве, в Питере, в Восточной Европе, может, и дальше… Что ей делать так далеко от Москвы?..

Но похожа…

Очень похожа…

Валентин невольно потряс головой.

Плевать, решил он. Сейчас я дождусь эту бизнес-вумен, пересяду за ее столик и заговорю с ней.

Он представления не имел, решится ли он на самом деле заговорить с незнакомой женщиной?

И о чем, собственно, он может с нею заговорить?

Это капрал Тардье, вспомнил он, как никто, умел разговаривать с незнакомками.

Особенно с проститутками. В Кайенне они обычно толклись неподалеку от роскошного отеля «Монтабон». Издали завидев уверенного капрала Тардье, проститутки сбивались в кучку и начинали весело лепетать на всех наречиях, какие только существуют во Французской Гвиане. Они льстиво называли капрала Тардье большим генералом и считали, что большой генерал Тардье приезжает развлекаться в Кайенну прямо из недоступного для них таинственного ракетно-космического центра «Куру»… Или из портового комплекса Дегра-де-Кан. Тоже, так сказать, неплохое местечко… Или из международного аэропорта Рошамбо…

Да неважно откуда!

Главное, что большой генерал Тардье приезжает не из убогих кварталов, застроенных сырыми бетонными уродливыми бараками.

Шумные кайенские проститутки всегда ожидали появления капрала Тардье перед отелем «Монтабон» как праздника. И даже если капрал отказывал всем сразу, они не сердились на капрала Тардье. Разговаривая с ним, проститутки весело смеялась.

Неторопливый бармен принес и поставил на указанный лже-Тоней столик пластмассовую пепельницу и блюдечко с пирожным. Кофе, наверное, он собирался принести позже.

Валентин закурил.

Неторопливый бармен и перед ним поставил пепельницу.

А через минуту перед Валентином возникла чашка крепкого кофе.

Настоящего крепкого кофе.

Сделав глоток, Валентин удивился.

Оказывается, в Сибири умеют готовить кофе. Впрочем, хороший продукт далеко не каждому удается испортить, рассеянно подумал он. К тому же, бар явно принадлежал частнику.

Валентин курил и ждал.

Прошло пять минут.

Семь…

Женщины неторопливы, рассеянно думал Валентин, мелкими редкими глотками отпивая кофе и терпеливо поглядывая в сторону рыжеволосой крашеной церберши, расположившейся за крошечным столиком, поставленным перед гардеробом.

Прошло десять минут. Пятнадцать. Лже-Тоня не появлялась.

Допив кофе, Валентин снова закурил.

Уже не бармен, а просто длинноногая девица в белом кружевном переднике убрала пепельницу и блюдце с пирожным со столика, на который пятнадцать минут назад длинным пальцем, на котором блеснул перламутр ногтя, указала бармену бизнес-вумен, так сильно похожая на Тоню.