Немезида (пер. А. Андреева) - Азимов Айзек - Страница 86

Возможно, — сказал дальше Крайл, — вы рассчитываете на то, что в качестве награды за открытие вас же пошлют и в составе второй экспедиции. Боюсь, это исключено. Дело в том, что Игорь Коропатский, директор Земного бюро расследований, с нетерпением ждет нашего возвращения, но особенно интересуется сведениями о Ближней звезде и ее планетной системе. Если он узнает, что мы были рядом со звездой и вдруг решили вернуться назад, так ничего и не сделав, он взорвется не хуже вулкана Кракатау. Конечно, капитан Вендель будет вынуждена объяснить, что трое членов экипажа подняли мятеж — достаточно серьезное обвинение, даже если это случилось не на паруснике восемнадцатого века. Можете быть уверены, вы не только не будете участвовать в следующей экспедиции, но больше никогда не увидите, как выглядит лаборатория изнутри. Несмотря на все ваши научные заслуги, скорее всего вы узнаете, как выглядит изнутри тюрьма. Не советую недооценивать гнев Коропатского. Подумайте о том, что я сказал, а потом уже решайте, полетим мы к Ближней звезде или назад к Земле. В машинном отделении воцарилось молчание. Довольно долго никто не проронил ни слова.

— Ну, — строго сказала Вендель, — мне кажется, Фишер обрисовал ситуацию достаточно наглядно. Не хочет ли кто-то высказаться?

— Очевидно, — тихо сказала Мэрри Бланковиц, — я не подумала всерьез. Теперь же считаю, что мы должны продолжать полет.

— Я тоже так считаю, — проворчал Джарлоу.

— Чао-Ли Ву, вы не изменили своего мнения? — спросила Вендель.

— Я не могу идти против всех, — пожал плечами Ву.

— Рада слышать. Будем считать, что никакого инцидента не было, во всяком случае для правительства Земли. Но впредь лучше не пытайтесь предпринимать какие-либо действия, которые можно было бы расценить как мятеж.

Глава 78

Оказавшись снова в своей комнате, Крайл попробовал оправдаться:

— Надеюсь, ты ничего не имела против моей небольшой речи. Я боялся, что ты попусту взорвешься, наговоришь много разных слов, а в результате мы могли не добиться ровным счетом ничего.

— Ты все сделал правильно. Я бы никогда не додумалась до сравнения с экспедицией Колумба. Очень удачная мысль. Спасибо, милый. — Тесса сжала его руку.

— Должен же я хоть как-то оправдать свое присутствие на борту корабля, — улыбнулся Крайл.

— Ты больше чем оправдал его. Ты представить себе не можешь, насколько отвратительно я себя чувствовала, слушая Ву. Только что я восторженно разглагольствовала о том, что я рада за Ву, за его успехи, говорила, каких почестей он достоин, насколько охотно я разделю с ним все награди; бормотала какую-то чушь об этике научных исследований, о том, что каждому следует воздавать по заслугам. И сразу после этого Ву, совершенно забыв о цели всей экспедиции, предлагает вернуться на Землю только для того, чтобы удовлетворить собственное тщеславие!

— Все мы люди, Тесса.

— Знаю. И даже если ты видишь, что в моральном отношении Ву далек от идеала, его чрезвычайно острый ум от этого не становится менее острым.

— Должен признаться, что, произнося свою страстную речь, я руководствовался скорее личными мотивами, чем стремлением, так сказать, выполнить общую задачу. Я действительно очень хочу, чтобы «Суперлайт» как можно быстрее летел к Ближней звезде, но мотивы моих желаний не имеют никакого отношения к задачам экспедиция.

— Понимаю. И все-таки я очень благодарна тебе, — Тесса смахнула слезнику с ресниц.

Немного растерявшийся Крайл обнял и поцеловал ее.

Глава 79

Пока что это была обычная, ничем не примечательная тусклая звездочка. В сущности Крайл Фишер вообще потерял бы ее из виду, если бы не укрепил на иллюминаторе особую сетку из концентрических кругов и радиусов, в центре которой и располагалась теперь Ближняя звезда.

— Даже обидно: она ничем не отличается от обычной звезды, — сказал он; теперь он почти постоянно пребывал в мрачновато-угрюмом настроении.

— Так ведь это и есть самая обыкновенная звезда, — отозвалась Мэрри Бланковиц. В этот час кроме них у иллюминатора никого не было.

— Я хотел сказать, что она выглядит как очень слабая звезда. А ведь мы совсем рядом, — поправился Крайл.

— Рядом — понятие относительное. Пока что нас разделяет десятая доля светового года. Это не так уж мало. Капитан Вендель распорядилась выходить из гиперпространства в этой точке — думаю, просто на всякий случай. Я бы предложила перейти в обычное пространство намного ближе. Очень хочется, чтобы мы уже сейчас были рядом со звездой. У меня не хватает терпения.

— Но, Мэрри, как раз перед последним переходом вы собирались домой.

— Да нет, я не собиралась. Меня просто уговорили. Но после вашей короткой речи поняла, что я — последняя дура. Я считала само собой разумеющимся, что мы вернемся на Землю и очень скоро полетим снова. Но вы меня легко разубедили. А я так хотела проверить нейронный детектор. Упоминание о нейронном детекторе взволновало и Крайла. Ведь, очевидно, обнаружить разумную жизнь в тысячу раз важнее, чем изучать все эти камни, металлы, льды и газы, которые не так уж сильно отличаются от того, что люди привыкли видать в Солнечной системе.

— Почувствует ли детектор разум на таком расстоянии? — осторожно поинтересовался он. Мэрри отрицательно покачала головой.

— Нет. Для этого нужно подойти намного ближе. Добираться отсюда до Ближней звезды с обычными скоростями невозможно — на это уйдет не меньше года. Сейчас мы сделаем кое-какие наблюдения и, как только капитан убедится, что все в порядке, совершим еще один переход через гиперпространство. Надеюсь, самое позднее через два дня мы окажемся приблизительно в двух астрономических единицах от Ближней звезды. Вот тогда я смогу включить нейронный детектор и заняться полезным делом. А пока я чувствую себя на корабле просто лишней, каким-то балластом.

— Понимаю. Это ощущение мне знакомо, — мрачно заметил Крайл.

— Простите меня, Крайл. Я не имела в виду вас, — виновато сказала Мэрри.

— Вы могли бы сказать это и про меня. От меня скорее всего не будет никакого проку, на какое бы расстояние к Ближней звезде мы ни подошли.

— Ну как же, вы будете очень нужны, если мы обнаружим разумную жизнь. Только вы сможете вести переговоры с роторианами, ведь вы сами роторианин.

— Роторианином я был всего лишь несколько лет, — Крайл невесело улыбнулся.

— Разве этого недостаточно?

— Увидим. — Он решительно сменил тему:

— Вы уверены, что нейронный детектор будет работать?

— Совершенно уверена. В Солнечной системе нам удавалось проследить за движением каждого поселения по одному лишь плексоновому излучению.

— Плексоновому?

— Плексонами я назвала некоторые характеристики фотонных комплексов мозга млекопитающих. Вы знаете, на небольшом удалении детектор обнаруживал даже одну лошадь, а скопление множества людей мы в состоянии зафиксировать и на астрономических расстояниях.

— Но почему именно «плексоны»?

— От слова «комплекс». Вот увидите, когда-нибудь плексоны будут использоваться не только для обнаружения разумной жизни, но и для исследования самых тонких функций человеческого мозга. Я даже придумала название для такой науки — плексофизиология. А может быть, плексонейроника.

— Вы придаете такое большое значение названиям? — спросил Крайл.

— Да, конечно. Удачные названия позволяют короче и точнее выразить мысль. Не нужно употреблять длинноты вроде «область науки, которая изучает взаимосвязи между тем-то и тем-то». Скажешь просто «плексонейроника» — и все становится ясно. Аббревиатуры экономят время на то, чтобы думать о более важных вещах. Ну и потом… — Мэрри замялась.

— Что, есть и другие причины?

— Если я предложу какой-либо термин и он станет общепринятым, одного этого будет достаточно, чтобы мое имя хотя бы вскользь упоминалось в истории науки. Например, так: «Термин „плексон“ впервые был предложен Мэррилин Оджиной Бланковиц в 2237 году в ходе первого в истории человечества полета со сверхсветовой скоростью на корабле „Суперлайт“». Маловероятно, что мое имя будут упоминать где-то еще или по какой-то другой причине, но мне и этого достаточно.