Жажду утоли огнем (Сборник) - Серегин Михаил Георгиевич - Страница 37

Машков молчал. Он зажимал рукой левое плечо, из-под пальцев сочилась кровь. Он был ранен. Я попыталась ему помочь, но он отшвырнул меня от себя и бросил мне рюкзак со взрывчаткой.

– Надевай! – приказал он. – Если скажешь еще хоть слово – задушу вот этими пальцами!

И он показал мне скрюченные от злости пальцы правой руки – грязные и костлявые…

Мне ничего не оставалось делать, как надеть рюкзак. Я не понимала, зачем это нужно, но знала, что ничего хорошего это мне не сулит…

Машков тем временем достал из-под половой доски коробочки из металла. Одну он сунул в рюкзак, который уже висел у меня за спиной, а вторую зажал в правом кулаке.

– Теперь ты умрешь, – сказал он мне и толкнул рукой к двери. – Мы пойдем с тобой вместе, но не на площадь. Мы войдем с тобой в больницу и там взорвем себя. И пусть рядом с нами погибнут те, кому жить все равно незачем, – больные и увечные. А ты… Ты станешь факелом новой веры, который зажгу я сам.

Я поняла, что металлическая коробочка в его правой руке – взрыватель. И взрыв у меня за спиной может прогреметь немедленно, как только Машкову покажется что-нибудь подозрительным… Любая шальная пуля, на которые сегодня не скупится ФСБ, тоже может стать причиной взрыва. Да, наверное, это конец.

Странно, но когда я поняла, что ситуация именно теперь стала абсолютно безвыходной, я успокоилась… Я не могла, конечно, не помнить о двадцати килограммах взрывчатки у себя за плечами, но это меня очень мало волновало… Я уже не могла бы изменить положение при всем моем желании. Машков закрылся от меня стеной, и теперь только его мозг может принять решение – оставаться ему в живых или уничтожить себя. А заодно и меня. Это для него мелочь – прихватить кого-то по пути.

Поэтому я безропотно надела на себя рюкзак со взрывчаткой, почувствовав, как связываю себя с Машковым одной невидимой цепью. У нас с ним появилось нечто общее, хотя ни он, ни я в этом были еще не уверены – дата и место смерти… В том, что Машкова сейчас убьют, я не сомневалась. Но перед смертью он обязательно нажмет кнопку своего взрывателя… Для этого достаточно долей секунды, а умирает человек медленно.

– Пойдем, радость моя, – сказал Машков. – Проводим себя в последний путь.

Чувствовал ли он свою смерть? Не знаю…

Сильным толчком в спину он швырнул меня в дверь, и я вывалилась наружу, упав через порог на усыпанную щепками от разбитой пулями двери землю.

– Не стреляйте! Здесь взрывчатка! – закричала я, в надежде, что Грэг контролирует ситуацию и не даст никому из фээсбэшников выстрелить в меня.

Никто не выстрелил. Я перевела дыхание. Страшно было только первую секунду, когда я еще не знала, раздастся взрыв сразу же, как только я попаду в поле зрения снайперов, или нет.

– У меня в руках взрыватель! – крикнул Машков из дверей. – После первого же выстрела я взорву ее. В рюкзаке – двадцать килограммов тротила… После первого же выстрела я нажимаю кнопку!

Выстрела по-прежнему не было, и он немного успокоился. Он сделал шаг из двери и остановился в дверном проеме. Машков смотрел нагло и уверенно, в его взгляде была твердая решимость. Я нисколько не сомневалась, что свою угрозу он приведет в исполнение. Если только кто-то решится стрелять – мне конец. Машков нажмет свой взрыватель, и я взлечу вместе с ним в воздух…

– Сейчас вы дадите мне машину, – закричал он из двери. – Заправите полный бак. Она сядет за руль. Поедет туда, куда я скажу. Никто не должен приближаться к нам ближе, чем на двадцать метров. Запомните, никто не должен приближаться к нам. Иначе я нажимаю кнопку!

Он сделал два шага из двери и оказался надо мной.

– Вставай! – приказал он. – Мы едем с тобой на прогулку…

Мне было видно, как вдали стояли плотной группой оперативники в защитной форме. Межу ними я увидела Игорька, который что-то доказывал им, размахивая руками. Точно так же горячился и Грэг, только немного в стороне. Он стоял с офицером в форме ФСБ. Издалека я не могла хорошо рассмотреть, с кем именно, но мне показалось, что это тот самый майор Нестеров…

И тут мурашки побежали у меня по спине. Я повернула голову направо и увидела, как Кавээн вырывает автомат у одного из оперативников, толкает того так, что он катится по земле, а сам становится на колено и тщательно прицеливается в нашу сторону.

«Что он делает! – мелькнуло у меня в голове. – Он же взорвет нас!»

– Дядя Саша! – завопила я что было мочи.

Машков с удивлением повернулся и посмотрел на меня. Я смотрела не на него, боясь взглядом показать Машкову, что в него целятся… Руки Машков держал поднятыми, демонстрируя всем, кто мог его видеть, что в правой руке он держит взрывател, и большой палец его готов опуститься на кнопку…

– Чего орешь? – спросил меня Машков почему-то шепотом.

Это были его последние слова.

Раздалась короткая очередь. На моих глазах правая рука Машкова дернулась и укоротилась сантиметров на двадцать. Кисть вместе со взрывателем отлетела от нее в сторону и упала на землю. Машков так и стоял с поднятой вверх правой рукой, оканчивающейся обломком кости. Взрыватель вместе с оторванной кистью лежал на земле рядом, всего метрах в трех от него…

Не знаю, успел ли он понять, что произошло? Наверное, успел. Машков бросился на землю и покатился в ту сторону, где лежала его кисть, все еще сжимающая взрыватель. Он понял, что его обманули, и если ему удастся добраться до цели, тут же прозвучит взрыв.

Но он не успел. Вторая очередь прошлась по телу Машкова, когда он еще только падал на землю. По земле катился уже мертвый Машков. Когда его тело остановилось, левая рука лежала всего сантиметрах в десяти от оторванной кисти правой, с намертво зажатой в ней металлической коробочкой с кнопкой…

Приподнявшись на ноги, я почувствовала, как сильно они у меня дрожат, и снова уселась на землю. Сил снять рюкзак у меня не было. Я видела, как бежал ко мне Игорек с круглыми от страха глазами, слышала голос Григория Абрамовича, который орал что-то нецензурное Кавээну, и одна только мысль, лаконичная и простая, шевелилась в моей голове: «Я жива!» Мысль была очень емкая, она ширилась в моей голове, включая в себя все новые и новые смыслы этого выражения – «Я – живу!», и, наконец, разбежалась у меня в голове на множество мыслей, среди которых была и благодарность Кавээну за то, что он один взял на себя решение ситуации, рискованное, но ведь – удачное… И обида на провокаторов из ФСБ, разрушивших все мои усилия, когда я уже овладела сознанием Машкова и могла вывести его без какого-либо сопротивления с его стороны прямо в руки оперативникам. Он мог бы сдаться, если бы не тот подлый выстрел фээсбэшника, ранивший его в левое плечо…