Дело обеспокоенного опекуна - Гарднер Эрл Стенли - Страница 23

— Да.

— Ваш поверенный научил вас с ним обращаться?

— Да, он вынул патроны из барабана и показал, как целиться и нажимать на спусковой крючок.

— Что вы сделали с этим револьвером?

— Положила его в ящик ночного столика, стоящего у изголовья моей кровати.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Восемнадцатого или девятнадцатого сентября.

— То есть за несколько дней до убийства?

— Да.

— Когда вы снова вспомнили о нем?

— В тот день, когда вы пришли ко мне и попросили показать его. Я увидела, что револьвер исчез.

— Перекрестный допрос, — сказал Мейсон, повернувшись к прокурорам.

На этот раз поднялся Гамильтон Бюргер. Обычно он редко принимал участие в допросе свидетелей Мейсона, поскольку тому, как правило, удавалось выиграть дело еще до того, как прокурор закончит работу со своими свидетелями, и при этом нередко опирался на показания свидетелей обвинения.

— Какой револьвер дал вам обвиняемый?

— Что значит — какой?

— Назовите фирму изготовителя. Это был кольт, «смит-и-вессон», «каррингтон-и-ричардсон»?

Девушка покачала головой.

— Я не знаю, мистер Бюргер.

— Не знаете марки?

— Нет, сэр.

— Не знаете серийного номера?

— Нет, сэр. Я даже не подозревала, что револьверы имеют номера!

— Тем не менее, когда мистер Мейсон предъявил вам оружие, которое является вещественным доказательством — «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра, номер К—424967, — и спросил, тот ли это револьвер, который одолжил вам поверенный, вы ответили утвердительно, не так ли?

— С виду это тот самый револьвер, который дал мне мистер Даттон. Кроме того, я доверилась мистеру Мейсону.

— А много ли револьверов вы держали в руках, мисс Эллис? — усмехнулся Бюргер.

— Только один.

— И вы не обратили внимания на его номер?

— Нет, сэр.

— Вы даже не знаете, где этот номер должен располагаться?

— Нет, сэр.

— Вы говорите, что он выглядел так же, как этот револьвер? — С этими словами Гамильтон Бюргер протянул девушке вещественное доказательство номер один.

— Да.

— Точно так же?

— Насколько я разбираюсь, абсолютно так же.

— А вы знаете, как делаются эти револьверы?

— Что вы имеете в виду?

— Все детали изготавливаются манекенами, а сборка производится вручную.

— Возможно, что и так.

— А вы знаете, что сотни, тысячи — да что там! — сотни тысяч револьверов этой марки и этой модели похожи друг на друга, как близнецы?

— Я… я полагаю, что да.

— Не заметили ли вы на револьвере, переданном вам поверенным, какой-нибудь особенности, которая отличает его от других?

— Нет.

— Так что, если бы у обвиняемого было полдюжины револьверов и он просто передал бы один из них вам, а другой оставил бы у себя, вы не смогли бы отличить один от другого?

— Я… нет. Я не могу узнать этот револьвер.

— Подводя итог всему вышесказанному, можно говорить о том, что обвиняемый дал вам револьвер. Но вы не знаете, что он дал именно этот револьвер.

— Не могу этого утверждать.

— В таком случае, мисс, после принесения вами присяги лучше не утверждать чего-либо, в чем вы не совсем уверены.

Видя, что девушка растерялась, Бюргер снова пошел в атаку:

— Не приходил ли обвиняемый в ваш дом, перед тем как вы обнаружили пропажу револьвера?

— Да, приходил.

— Не входил ли он в ту комнату, где вы хранили револьвер? Подумайте хорошенько, прежде чем ответить.

— Он дрался с Фредом Хедли. — Где?

— В моем доме.

— Я имею в виду, где именно?

— Драка закончилась в моей спальне.

— В вашей спальне!

— Да.

— Там, где вы хранили револьвер?

— Да, сэр.

— И обвиняемый тоже был там?

— Да, сэр.

— Когда происходила эта драка?

— Вечером двадцать первого сентября.

— В день убийства?

— Да.

— Итак, в тот вечер, когда произошло убийство, ваш поверенный нашел способ попасть в вашу комнату, а затем быстро удалился. Впоследствии вы обнаружили пропажу револьвера. Правильно?

— Не совсем так…

— Отвечайте: да или нет, — перебил девушку Бюргер.

— Да.

— У меня все, — бросил Бюргер, возвращаясь на свое место.

— Еще один вопрос, — вмешался тотчас Мейсон. — Кто начал драку?

— Фред Хедли.

— Кто первый забежал в ту комнату, где был револьвер?

— Фред Хедли.

— И у меня все, благодарю вас, — сказал Мейсон, улыбаясь. — Защита просит предоставить слово обвиняемому, советнику по капиталовложениям Керри Даттону.

Наклонившись к своему клиенту, Мейсон прошептал:

— Теперь все зависит только от вас. Если выдержите удар, вы спасены: в противном случае вас осудят.

Даттон кивнул и пошел к скамье свидетелей. Закончив необходимые формальности, он оказался лицом к лицу с Перри Мейсоном. Мейсон очень искусно направлял допрос, заставляя Даттона рассказать о своих занятиях, об отношениях с отцом Дезире, который сделал его опекуном дочери.

Затем адвокат спросил:

— Какова стоимость ценных бумаг, которые перешли в ваше распоряжение?

— Примерно сто тысяч долларов.

— И каков срок действия поручительства?

— До момента, когда наследнице исполнится двадцать семь лет.

— В завещании покойного Темплтона Эллиса указано, что цель опеки — защита интересов мисс Эллис от нее самой, поскольку она излишне доверчива и абсолютно не разбирается в финансовых вопросах. Я прав?

— Да.

— Вы когда-либо обсуждали с мисс Эллис свою стратегию управления ее деньгами?

— Да, сэр.

— Давайте вспомним ваш первый разговор на эту тему. — Мейсон поднял указательный палец левой руки вверх. — Что вы ей сказали?

— Я сообщил ей, какой доход сможет обеспечить ей этот капитал, если его правильно разместить. Сказал, что ей придется привыкать к более скромной жизни и что она, скорее всего, выйдет замуж раньше, чем закончится срок поручительства. Я предложил мисс Эллис выделять ей на месяц сумму, приблизительно равную сумме ежемесячных вложений за четыре года. С этими деньгами она могла бы себе позволить хорошую одежду, путешествия, общение с равными ей по достатку и положению людьми…

— Одним словом, — закончил эту мысль Мейсон, — мисс Эллис могла бы быть аппетитным товаром на рынке невест.

Даттон смутился.

— Я этого не говорил, — попытался возразить он. Мейсон пропустил эти слова мимо ушей.

— Так сколько денег вы давали в среднем мисс Эллис в год?

— Приблизительно двадцать четыре тысячи долларов.

— Какую сумму сейчас составляет остаток по поручительству?

— Порядка двухсот пятидесяти тысяч долларов, включая ценные бумаги и наличность.

Судья Альварадо подался вперед:

— Сколько, вы сказали?

— Около двухсот пятидесяти тысяч долларов, ваша честь.

— Но каким же образом это могло произойти? Вы получили сто тысяч и потратили девяносто шесть…

— Да, ваша честь. Но завещание мистера Эллиса разрешало мне продавать и покупать ценности и делать с ними все, что я сочту выгодным для его дочери.

— И вы получили такой доход?

— Именно так, ваша честь. За вычетом налогов.

— Можно сказать, что вы оказались виртуозом по части выгодного вложения капитала!

— Вы сообщили наследнице о доходах, обеспеченных вами для нее таким образом? — спросил Мейсон.

— Нет.

— Почему?

— Возражаю! — перебил его Бюргер. — Причины умолчания неинтересны и не имеют отношения к делу.

— Возражение принимается, — сказал судья. — Свидетель ответил, что он не информировал наследницу о доходах. Этого нам достаточно.

— Мистер Эллис учредил это опекунство с целью защитить мисс Эллис от нее самой? — спросил Мейсон.

— Да.

— Думаете ли вы, что, узнав о своем новом состоянии, мисс Эллис может потратить его таким образом, что это будет противоречить воле ее отца?

— Ваша честь, ваша честь! — горячо запротестовал Бюргер. — Этот вопрос грозит увести нас от проблемы, которая интересует суд!