Дело обеспокоенного опекуна - Гарднер Эрл Стенли - Страница 17

— Как это произошло? — спросил Мейсон.

— Они разбили торшер, думаю, кто-то из них на него упал, выдернули ящик из ночного столика — не тот, верхний, где лежал револьвер, а нижний, там я храню белье.

— И потом? — спросил Мейсон.

— Керри сбил Фреда с ног. Оставив Фреда лежать на полу, он убежал, сказав напоследок: «Простите меня, Дезире! Я вернусь». Пока они дрались, я позвонила в полицию, и через некоторое время пришли полицейские. Фред рассказал им, что произошло, но при этом так исказил факты, излагая события, что сильно упал в моих глазах.

— Полицейские поверили ему?

— Сначала, как мне показалось, да. Но потом они попросили описать Керри. Выслушав его, один из агентов сказал: «Но в таком случае вы должны были без труда победить его, тем более что первым нанесли удар», — и Фред попался в ловушку, крича: «Но он увернулся от удара, мерзавец! Он ударил меня в живот так, что у меня дух захватило!» Полицейские разразились хохотом. Потом сказали: раз он первым начал, то они не будут выписывать ордер на арест Даттона, и велели Фреду самому разбираться со своими проблемами.

— Расскажите мне, пожалуйста, о чем говорил с вами Хедли и чего он добивался, — попросил Мейсон.

— Он хотел основать собственный центр искусств.

— Что именно — художественную галерею, колледж или нечто другое? — спросил Мейсон.

— Время от времени его планы менялись. Это довольно туманная идея. Суть ее заключается в том, чтобы оказывать поддержку художникам и вообще всем творческим людям, которые смогут основать новую школу.

— Новую школу?

— Да, впитавшую лучшее, что есть сейчас в современном искусстве. Она должна была бы лежать где-то на пересечении модернистских течений и примитивизма. В общем, это новое искусство, понятное всем.

— Фред Хедли говорил о своих идеях что-либо конкретное?

— О том, чего он хочет, — да. Но не о том, как воплотить это в жизнь. Он считает, что искусство деградирует: цветная фотография заменила живопись, а кино неуклонно вытесняет фотографию. Так называемой модернистской школе не хватает должной целостности. Фред же хочет, чтобы люди занимались живописью, причем делали это так, как они видят. Особенно его интересуют портреты.

— А сам Хедли рисует?

— Ну, он может наглядно продемонстрировать свою технику в нескольких штрихах.

— У вас есть его картины?

— Не здесь, но… Он занимается портретной живописью. Он учит студентов рисовать, утрировать черты лица, доводить портрет до гротеска. Обычно, рисуя лицо человека, художник смягчает и выравнивает контуры, делает все для того, чтобы на портрете вы выглядели лучше, чем в жизни. Фред выступает против этого приторного украшательства. Его портреты порой похожи на раскрашенные карикатуры. Он говорит, что рисует душу, характер, а не презренную плоть.

— И он хочет, чтобы вы оказали финансовую поддержку школе искусств.

— Да, тогда он смог бы занять подобающее место в современном искусстве как автор портрета нового типа.

— А вы думаете, что Хедли сможет когда-нибудь продать портреты такого рода?

— Кто знает? Если они войдут в моду, тогда конечно. Но ему необходимы деньги, чтобы начать. Видите ли, люди не особенно охотно позируют для их портретов, но если это будет считаться стильно…

Такова человеческая природа, усмехнулся Мейсон.

— Сначала он рисовал известных людей, чьи фотографии находил в газетах. Эти первые попытки были выполнены тушью на белой бумаге. Но Фред хотел добиться особого эффекта. То есть это должны быть не совсем карикатуры, а именно необычные, яркие и выразительные портреты.

— А ему хватает таланта и умения, чтобы создавать такие шедевры?

— Он будет учиться. Послушайте, мистер Мейсон, я не понимаю, для чего вы затеяли этот допрос. Какое отношение ко всему этому имеет Фред Хедли?

— Я пытаюсь выяснить кое-какие факты и выстроить их в систему. Теперь ответьте, пожалуйста, когда Хедли говорит о финансовой поддержке, он действительно имеет в виду помощь некоторым возвышенным художникам, которые сами не в состоянии заработать себе на жизнь?

— Думаю, что так.

— И он тоже входит в число тех возвышенных художников?

— Он может стать основателем новой школы живописи.

— И он намеревается субсидировать самого себя?

— Фред говорит, что, если не сделает этого, то будет предателем по отношению к своему искусству.

— Вашими деньгами?

— Конечно. Откуда ему еще взять деньги?

— Хороший вопрос, — заметил Мейсон.

— Он презирает накопительство материальных ценностей.

— Все понятно, — сказал Мейсон. — Скоро вас, по-видимому, вызовут в полицию и зададут кое-какие вопросы.

— Но у меня в голове не укладывается, как подобное могло произойти! Я имею в виду, как Керри смог взять револьвер.

— У него было достаточно времени, — сказал Мейсон, — но если мы собираемся освободить шею Даттона от уже порядком затянувшейся петли, нам необходимо выяснить, что именно произошло и каким образом. Если, конечно, это Даттон убил Палмера.

— Вы думаете, это он, мистер Мейсон?

— Он мой клиент, — произнес адвокат с кривой усмешкой. — Спасибо за сотрудничество, мисс Эллис.

Глава 14

Сидя в конторе Мейсона, Пол Дрейк листал свою записную книжку.

— Мои парни за эти две недели обнаружили немало интересного, но, пожалуй, ничего полезного для тебя, Перри.

— Увидим, — спокойно ответил Мейсон. — Выкладывай факты.

— Тогда слушай. Роджер Палмер твердо верил в будущее «Стир ридж ойл», но с главой компании, Джарвисом Ридером, у него отношения не сложились. Не знаю, Перри, заметил ты или нет, но во внешности этих двух мужчин много общего. Ридер, возможно, на несколько лет моложе Палмера, но они оба весьма-энергичные, опытные нефтепромышленники, которые привыкли много и напряженно работать. Но при всем при том их взгляды относительно тех мер, которые следовало бы принять для достижения успеха, диаметрально противоположны. Палмер делал ставку на развитие компании в рамках надежных, оправдавших себя структур, пускаясь на риск только после тщательного научно-технического анализа проекта. Джарвис Ридер же — азартный игрок. Он хочет сорвать большой куш. Свой капитал он сколотил, не повышая производительность шахт и нефтепромыслов, а с помощью биржевых манипуляций.

Но сегодня сдерживать развитие по-настоящему богатых нефтью районов невозможно, и дела «Стир ридж ойл энд рефайнинг компани» стали приходить в упадок, пока все не изменил счастливый случай.

Ридер всегда хорошо одевается, он не привык ни в чем себе отказывать. Он считает себя выдающимся предпринимателем, в его распоряжении постоянно находится двухмоторный самолет, и вообще он довольно влиятельный человек в кругах нефтепромышленников.

После того как Роджер Палмер ушел из «Стир ридж ойл компани», в его жизни началась нелегкая полоса. Он жил очень скудно в третьеразрядных меблированных комнатах. Его даже допрашивала полиция в связи со смертью одной проститутки, задушенной нейлоновым чулком. Во время убийства он находился в отеле, но, к счастью, у него нашлось алиби: он разговаривал с управляющим. Словом, положение Палмера было незавидным, и никто из людей, занимающихся нефтью, не открыл бы ему кредит. Тогда он принялся названивать акционерам «Стир ридж ойл компани», среди которых у него сохранились старые связи, и убеждать их, что нынешняя политика компании не выдерживает никакой критики. Как я понимаю, несколько крупных держателей акций сочувствовали его замыслу сместить Ридера.

Мейсон слушал очень внимательно, стараясь не пропустить ни слова.

— Ты мне поручил узнать, не мог ли Фред Хедли быть поблизости от «Барклай-клуба» в то время, когда произошло убийство. Отвечаю однозначно: нет, ибо он сильно пострадал в драке с Даттоном и во время убийства находился в дежурной круглосуточной аптеке. Там ему делали всевозможные уколы, перевязки и тому подобное.

— Короче говоря, — вздохнул Мейсон, — завтра начинается процесс, а все, что мы до сих пор обнаружили, не только бесполезно для нас, но и блестяще подкрепляет обвинение!