Незримые города - Кальвино Итало - Страница 18

После каждой происходящей в Андрии перемены астрономы через телескопы всматриваются в небо и сообщают о взрыве новой звезды, об изменении цвета с оранжевого на желтый какой-то отдаленной точки небосвода, о расширении туманности или о сужении одной из спиралей Млечного Пути. Любое изменение ведет к целой цепочке перемен как среди звезд, так и в Андрии: и город, и звезды постоянно меняются В характере жителей Андрии необходимо отметить два достоинства: уверенность в себе и осмотрительность. Будучи уверенными в том, что каждое нововведение в городе оказывает влияние на небо, переде тем, принимать какое-либо решение, они просчитывают его рискованные стороны и выгоды для себя, для всех остальных городов и для обоих миров.

Города без границ. 4

– Ты упрекаешь меня в том, что в своих рассказах я каждый раз переношу тебя непосредственно в какой-то город и ничего тебе не говорю о пространстве между ними: то ли это моря, то ли поля ржи, лиственные леса или болота. Позволь ответить тебе одним рассказом.

На улицах известного города Сесилии я однажды встретил козопаса, гнавшего блеющее стадо.

– Да благословят тебя боги! – остановился он, чтобы обратиться ко мне. – Не можешь ли ты сказать название города, в котором мы сейчас находимся?

– Да пребудут с тобой небеса! – воскликнул я. – Как ты можешь не узнавать столь известный город, как Сесилию?

– Прости меня, – ответил он, – но я занимаюсь тем, что пасу коз на летних пастбищах. Иногда мне приходится вместе со своими козами проходить через города, но мы не умеем отличать их друг от друга. Можешь спросить у меня названия пастбищ, и я сумею указать тебе их все: Луг у Скал, Зеленая Тропа, Густая Трава. Для меня города не имеют названия: это места, лишенные зелени, которые отделяют одно пастбище от другого, где козы на перекрестках пугаются и разбегаются. Мне с собакой приходится немало побегать, чтобы стадо не разбрелось.

– В противоположность тебе, – сказал я, – я узнаю только города и ничего не могу различить за их пределами. В местах, где никто не живет, для меня каждый камень и каждая травинка похожи на любой другой камень и любую другую травинку.

С тех пор прошло много лет. Я побывал во многих других городах и на других континентах. Однажды мне пришлось проходить среди совершенно одинаковых домов, и я заблудился. Я спросил у какого-то прохожего:

– Да будут тебе защитой бессмертные! Можешь ли ты сказать, где мы сейчас находимся?

– Конечно же в Сесилии! – ответил он. – Мы с козами уже долго бродим по ее улицам, но все никак не можем выйти отсюда…

Теперь, несмотря на седую бороду, я узнал его это был все тот же козопас. За ним плелись несколько облезших коз. от которых даже не было слышно запаха, настолько они превратились в кожу и кости. Они жевали обрывки старых бумаг из урн для мусора.

– Этого не может быть! – воскликнул я. – Я тоже, уже не помню сколько времени тому назад, прибыл в какой-то город; с тех пор я не перестаю бродить по его улицам. Но как могло случиться, что я оказался там. где ты говоришь? Ведь я находился в другом городе, далеко от Сесилии, и не покидал его!

– Места перемешались между собой, – сказал козопас. – Сесилия теперь везде; даже здесь, в этом месте когда-то был Луг Низкого Шалфея. Мои козы узнали некоторые из его трав посреди путей канатной дороги.

Скрытые города. 3

Одна сивилла на вопрос о судьбе Марозии ответила:

– Вижу два города: город крысы и город ласточки.

Слова предсказательницы были истолкованы следующим образом: на сегодняшний день Марозия представляет собой город, в котором его обитатели шныряют по свинцовым ходам, словно стаи крыс, вырывая друг у друга крохи, которые достаются от еще более сильных крыс; но наступит другая эра. когда все жители Марозии. словно ласточки, смогут как бы играючи летать в летнем небе, перекликаясь между собой, демонстрируя головокружительные спуски без единого взмаха расправленных крыльев и очищая воздух от комаров и мошек.

– Пришло время конца эры крысы и прихода эры ласточки, – сказали самые решительные из них.

И действительно, еще во времена внушающего неуверенность превосходства жадной крысы чувствовалось. как среди бывавшего менее всех на виду населения города зреет порыв ласточки, ловким движением хвоста направляющей свой полет ввысь, в прозрачный чистый воздух, и очищающей своими крыльями все расширяющийся горизонт.

Многие годы спустя я вернулся в Марозию: там считалось, что за это время предсказание сивиллы сбылось прежняя эра похоронена, а новая находится в своем апогее. Действительно, город изменился, и возможно, даже к лучшему. Однако единственные крылья, которые я увидел, были крыльями зонтиков, под которыми скрывались недоверчивые взгляды: конечно, при этом существовали люди, полагающие, что они летают, но на самом деле они едва отрывались от земли, расправив широкие плащи летучих мышей. И все же случается так, что проходя по узким улочкам Марозии, в момент, когда меньше всего этого ожидаешь, ты видишь, как перед тобой распахивается веер и предстает совершенно другой город, который через секунду сразу же исчезает. Возможно, все дело в том, чтобы знать, какие слова нужно произнести, какие сделать движения, в каком порядке и в каком ритме, или же, возможно, достаточно чьего-то взгляда, ответа или знака, достаточно, чтобы кто-то сделал что-то для своего удовольствия так, чтобы его удовольствие передалось другому и стало удовольствием этого другого, и тогда пространство изменяется, город преображается и становится кристальным и прозрачным для взгляда, как хрусталь. Но нужно, чтобы все это произошло как бы случайно, чтобы на это не было обращено все внимание, чтобы никто не считал, будто бы он предпринимает действие, имеющее решающее значение, и при этом не забывал о том, что в любую секунду прежняя Марозия вновь сомкнет над головами свои каменные своды, опутает паутиной и плесенью.

Было ли предсказание неверным? Этого нельзя сказать. Лично я истолковываю его следующим образом: Марозия состоит из двух городов – города крысы и города ласточки, которые попеременно меняются между собой во времени и лишь только их соотношение остается неизменным: второй город рождается из первого.

Города без границ. 5

Прежде чем приступить к рассказу о Пенфезилии, я. наверное, должен описать въезд в нее. В твоем воображении, конечно, сразу же возникают стены, возвышающиеся над плоской пыльной равниной, и ты шаг за шагом приближаешься к воротам под пристальными взглядами стражей, которые недобро поглядывают на твою поклажу. Пока ты еще не добрался до этого места, ты находишься за городом, но вот ты проходишь под сводами ворот и оказываешься в городе, который каменными стенами плотно окружает тебя со всех сторон и план которого ты постигаешь, обходя разные его углы.

Если ты думаешь о Пенфезилии именно так, то ты ошибаешься: там все по-другому Целыми часами можешь ты идти вперед, не зная, находишься ли ты уже в городе или же по-прежнему за его пределами. Словно озеро с низкими берегами, переходящее в болота, Пенфезилия растянулась по всей своей окружности на многие мили и превратилась в какое-то непонятное варево из жилищ, растворившихся на равнине, состоящее из безвкусных высотных домов, обращенных друг к другу спиной посреди некошеных лугов и разделенных палисадниками, и небольших домиков с крышами из волнистого кровельного железа Время от времени на обочине дороги появляются жмущиеся друг к другу строения с бедными фасадами, одни из которых слишком высоки, а другие – слишком низки. Все вместе они похожи на гребень с выпавшими зубьями, что говорит о том, что прочесываемое им пространство вот-вот опять сомкнётся. Но ты все продолжаешь идти дальше, и на пути тебе попадается пустырь, за которым находится какой то заржавленный пригород с мастерскими и складами, забитыми хламом: кладбище, ярмарка со своими площадями, скотобойня, а затем ты попадаешь на жалкую торговую улочку, затерявшуюся между двумя половинами какой-то ободранной деревни.