Дело об удачливом проигравшем - Гарднер Эрл Стенли - Страница 35

— Да. Да, сэр.

— И вы также находились с ним, когда он после этого звонил мистеру Баннеру Болесу?

— Я не намерен возражать против этого вопроса, — сказал Роджер Фаррис, — при условии того, что мы сейчас достигнем понимания о том, что он не откроет дверь длинной веренице ненужных вопросов. Я не думаю, что адвокат защиты имеет право заниматься выпытыванием у свидетельницы всего, что ей известно.

— Суд считает, что эти вопросы, несомненно, зашли слишком далеко, — высказал свое мнение судья Кадвелл. — Однако, Суд желает предоставить защите все возможности для проведения перекрестного допроса. Отвечайте на вопрос, миссис Балфур. Вы находились вместе со своим мужем, когда он звонил мистеру Баннеру Болесу?

— Да, сэр.

— Тогда, возможно, миссис Балфур, — обратился к свидетельнице Мейсон, вставая со своего места, — вы не станете возражать, если я попрошу вас повернуться к присяжным и объяснить им, как вам удалось совершить путешествие на поезде в Эль-Пасо вместе с трупом, провести какое-то время в Тихуане вместе с трупом и находиться вместе с трупом, когда он звонил мистеру Баннеру Болесу?

— Что вы такое несете? — закричала она еще до того, как пораженный Роджер Фаррис успел выступить с возражением.

Мейсон развернул лист, который держал в руках.

— А вот что. Отпечаток правого большого пальца вашего мужа Гатри Балфура, представленный на этой заверенной копии заявления на выдачу водительского удостоверения точно совпадает с отпечатком, снятым коронером с правого большого пальца погибшего. Человек, которого нашли с пулей в голове и которого изначально считали жертвой несчастного случая на дороге, был вашим мужем, Гатри Балфуром. Теперь, возможно, вы объясните нам, как вам удалось провести столько времени вместе с трупом?

— Но такого не может быть! — с негодованием в голосе воскликнула она. — Я находилась вместе со своим мужем. Я…

— Дайте мне взглянуть на этот отпечаток пальца, — попросил судья Кадвелл.

Мейсон передал лист судье.

— И дайте мне доказательство, приобщенное к делу, с отпечатками пальцев жертвы, — попросил он секретаря.

Судья Кадвелл долго сравнивал два отпечатка.

— Представители обвинения желают взглянуть на эти доказательства?

— Нет, Ваша Честь, — заявил улыбающийся Гамильтон Бергер. — Нам слишком хорошо известны мастерские уловки адвоката Мейсона, чтобы они произвели на нас какое-то впечатление.

— Вам лучше взглянуть на них и они произведут на вас впечатление, если только не произошла какая-то ошибка, потому что вполне очевидно, что отпечатки принадлежат одному и тому же человеку.

— В таком случае, определенно, использовалась какая-то махинация в представлении доказательств, — ответил Гамильтон Бергер.

— Я хотел бы обратить внимания Суда еще на одну деталь, — продолжал Мейсон. — Взгляните, пожалуйста, на подписи в книге регистрации постояльцев мотеля «Берлога», которые были сфотографированы по мой просьбе. Одна из этих подписей, а именно подпись Джексона Эгана, похожа на подпись, стоящую на водительском удостоверении, выданном Джексону Эгану. Однако, я прошу, чтобы специалист сравнил, не сделана ли подпись в книге регистрации постояльцев рукой Баннера Болеса. Мне кажется, что я начинаю понимать, что произошло вечером девятнадцатого сентября.

— Минутку, минутку! — закричал Гамильтон Бергер. — Я возражаю против подобных ходатайств. Я возражаю против подобных заявлений адвоката защиты! Я возражаю против того, что Суд позволяет делать их перед присяжными. Я обвиняю адвоката защиты в ненадлежащем поведении и прошу Суд дать указания присяжным не обращать внимания на сделанное заявление.

Судья Кадвелл повернулся к присяжным, сидевшим с открытыми от удивления ртами.

— На вас не должны оказывать влияния слова представителей обеих сторон, — обратился к ним судья Кадвелл. — Однако, Суд объявляет часовой перерыв для того, чтобы изучить определенные доказательства. В особенности, мне хотелось бы, чтобы квалифицированный специалист по дактилоскопированию высказал свое мнение об идентичности отпечатка Гатри Балфура на его заявлении на выдачу водительского удостоверения и отпечатка пальца погибшего, смерть которого рассматривается на нашем слушании. Во время объявленного перерыва присяжные не имеют права обсуждать дело как с посторонними лицами, так и между собой, а также заранее приходить к какому-либо мнению. Перерыв.

Судья Кадвелл стукнул молоточком по столу, встал со своего места и обратился к Мейсону, Фаррису и Бергеру:

— Я хотел бы переговорить с представителями обвинения и защиты у себя в кабинете.

20

— Во-первых, я требую объяснений, почему мистер Мейсон никому не сообщал о том, что у него имеются эти доказательства, и скрывал их, — воскликнул раздраженный Гамильтон Бергер, когда приглашенные лица собрались в кабинете судьи Кадвелла.

— А мне хотелось быв послушать теорию мистера Мейсона о том, что произошло на самом деле, — заявил судья Кадвелл.

— При всем уважении к вам, Ваша Честь, — Гамильтон Бергер сделал легкий поклон в сторону судьи, — я считаю, что вначале должно прозвучать объяснение мистера Мейсона. Я не думаю, что он имеет право выступать перед нами с какими-либо рассуждениями до того, как снимет с себя предъявленное обвинение.

— При всем уважении к вашему мнению, — сказал судья Кадвелл резким тоном, — это дело о предумышленном убийстве первой степени. У мистера Мейсона, насколько я понял, имеется теория, объясняющая это поразительное совпадение отпечатков пальцев. Я желаю выслушать его объяснения того, что произошло на самом деле.

Мейсон улыбнулся приведенному в замешательство окружному прокурору и начал:

— Я думаю, Ваша Честь, что все очень просто. Машина, взятая напрокат, которую обнаружили у мотеля «Берлога», очевидно, была арендована Джексоном Эганом, несмотря на тот факт, что имеется подтверждение того, что Эган умер более двух лет назад. Фактически, машину брал на прокат Баннер Болес. Скорее всего, Болес находился в Мексике, когда обнаружили труп Джексона Эгана. Он прибрал к рукам все документы Эгана. Он точно знал, что самому Джексону Эгану водительское удостоверение никогда больше не потребуется. Болес обратил внимание на то, что Эган по описанию походил на него самого. Иногда, когда Болесу приходилось выполнять какое-то задание и ему было нежелательно пользоваться собственным именем, или когда он встречался с женщинами, он брал на прокат машины под именем Эгана, используя водительские права Эгана, как документ, удостоверяющий личность. Таким образом, никто не мог в дальнейшем выяснить его настоящее имя, если ему того не хотелось. Я сумел бы доказать, что Гатри Балфур сошел с поезда, чтобы следить за своей женой, если бы правила ведения допроса и представления доказательств позволили мне показать разговор между Гатри Балфур и Флоренс Ингл. Я не могу представить это в Суде, но сейчас имею возможность рассказать вам, что же случилось на самом деле. Дорла Балфур имела любовника — Баннера Болеса из «Балфур Аллайд Ассошиэйтс».

— О, Боже! Нашли объяснение, — воскликнул Гамильтон Бергер.

Судья Кадвелл нахмурился.

— Позвольте мистеру Мейсону закончить, господин окружной прокурор. После этого мы выслушаем вас.

— Флоренс Ингл переговорила по телефону с Гатри Балфуром, — продолжал Мейсон. — Он был готов к разводу с Дорлой, но хотел собрать доказательства, чтобы ему не пришлось выплачивать ей немыслимые алименты. Она сошла с поезда, как и планировалось, в Пасадене, а Гатри Балфур спрыгнул с другой стороны, как он тоже планировал заранее. Он бросился к машине, взятой им напрокат в тот день утром и специально оставленной на вокзале. Он последовал за своей женой к месту ее встречи с любовником. Он занял соседний номер в мотеле, установил очень чувствительный микрофон и записал на магнитофон все, что происходило в соседней комнате. Затем Дорла отправилась домой за чемоданом, потому что думала вернуться к своему любовнику и провести вместе с ним ночь. На магнитофон записалось каждое слово, произнесенное в интересующем Гатри Балфура номере, но, так как микрофон был чрезвычайно чувствительным, имело место определенное искажение звука, и Гатри Балфур так и не знал, кто является любовником его жены. После отъезда Дорлы он намеревался войти к сопернику, представиться разгневанным мужем и получить от него письменное заявление. Он вошел в ту комнату, погруженную в полумрак. Баннер Болес ждал возвращения Дорлы. К своему удивлению и ужасу он увидел мужа, в чью постель залез, и своего нанимателя, на которого работал. Он понимал, что Гатри Балфур пока его не узнал, и он не мог допустить подобного. Баннер ослепил Балфура, направив ему прямо в глаза сильный луч фонарика. Потом он кинул в Балфура стулом, а затем сам набросился на него, надеясь, что ему удастся свалить противника так, что тот потеряет сознание, а сам скроется за то время, пока Балфур приходит в себя. Балфур вынул из кармана пистолет. В пылу борьбы оружие выстрелило. В этот момент Баннер Болес действовал с поразительным хладнокровием. Он мгновенно сообразил, что нужно сделать, именно поэтому он и считается великолепным уполномоченным по улаживанию конфликтов. Он упал лицом вниз на пол, притворившись смертельно раненым, и лежал без движения. Гатри Балфур в панике выбежал из номера, прыгнул во взятую на прокат машину и поехал домой. Он не представлял, что делать. Он понимал, что произведенный выстрел грозит страшным скандалом. Он хотел избежать этого любой ценой. Затем его осенило, что ведь никто не знает, что он сошел с поезда, кроме человека, который, как он полагал, лежит застреленный в мотеле «Берлога». Тем временем Баннер Болес поднялся на ноги, бросился к телефону-автомату и позвонил домой Дорле, чтобы рассказать, что произошло.