Бог огненной лагуны - Леонов Николай Иванович - Страница 28

Он достал из шкафа дорогую видеокамеру, извлек из нее лазерный диск и вставил в дисковод DVD-плеера. Засветился большой плазменный экран, и Станислав увидел широкое озеро, обрамленное густым частоколом леса. Было заметно, что съемка производилась вечером. В углу экрана белыми цифрами явственно высветились дата и время съемки.

– Ну, хорошо, – вставая с кресла, Стас пожал плечами, – будем считать это убедительным доказательством вашего алиби.

– Да вы постойте, постойте одну секунду! – Беккер торопливо нажал на кнопку пульта, ускорив изображение. – Сейчас вы такое увидите! Вот, смотрите!

Станислав остановился и вновь повернулся к экрану. Вечерняя темно-синяя гладь озера выглядела почти черной и таинственной. Внезапно метрах в тридцати от берега нечто большое вздыбило и расплескало воду, разогнав по озеру высокие круги волн, выбежавших на илистый берег.

– Вы видели?! – торжествующе воскликнул Беккер, указывая на экран. – Что это, по-вашему? Ну, уж во всяком случае, не окунь плеснул! Тут меня некоторые считают тронутым. Вот, пусть эти умники посмотрят и определят, что в нашем озере водится. Кстати, вам что, и в самом деле понравились мои полотна? Тогда давайте подарю вам одно из них. Вот это. Оно мне кажется самым удачным.

Несмотря на отговорки Стаса, Беккер снял со стены картину, изображавшую пейзаж то ли Марса, то ли Венеры, и буквально вложил ему в руки.

– Ага! И вот еще что! – хозяин дома прямо-таки горел желанием одаривать всех и вся. – Вот вам наши фирменные изделия, только что из печи! – Он достал из большой деревянной хлебницы несколько румяных, аппетитных булок и, положив в пакет, протянул Стасу.

– Ну, уж это и вовсе ни в какие ворота! – Крячко отступил назад. – Не дай бог, кто узнает, меня засмеют. Скажут: у Гоголя брали борзыми щенками, а сейчас начали брать картинами и булками. Нет, нет, нет!

– Я тоже читал «Ревизора» и могу сказать абсолютно уверенно, что это не взятка, – Беккер хитро улыбнулся. – Взяткой это было бы в начале нашего разговора, да еще если бы была установлена моя причастность к чему-то неблаговидному. А сейчас это рекламная акция. Вдруг буду где-то выставлять свои картины, вдруг в булочной увидите мою продукцию?.. То-то же!

Стас ехал назад, ощущая в душе некоторую неловкость. В салонном зеркале он видел картину, лежащую на заднем сиденье, и мучительно решал, как же с ней поступить. Уже подъезжая к Москве, он решил повесить ее в своем кабинете. «А что, – мысленно подбадривал он себя, – картина написана классно, сюжет оригинальный, ни у кого такого нет. Пусть завидуют!»

Подъехав к главку, Крячко обернул картину в большие газетные листы и решительно зашагал по ступенькам к вестибюлю. Не встретив никого из управленских любознаек и коротко бросив дежурному: «Вещдок!» – в ответ на его вопросительный взгляд, Стас с огромным облегчением вошел в свой кабинет. Некоторое время поразмышляв, он повесил картину сбоку от входа, чтобы избежать ее соседства с официальными портретами, наличие которых строго отслеживал комендант здания, майор Гуннский. Но едва Станислав направился к выходу, в кабинет очень некстати буквально влетел молодой стажер Федя, который, судя по всему, прибежал, чтобы, как это называл Стас, «умишка взять взаймы». Открыв рот, чтобы что-то спросить, стажер наткнулся взглядом на картину, да так и замер с раскрытым ртом...

Глава 8

Войдя в вестибюль управления, Гуров сразу же понял, что произошло нечто весьма неординарное. Коллеги смотрели на него с каким-то непонятным любопытством, даже дежурный поздоровался совсем не так, как обычно. Это Льва несколько озадачило. Было понятно, что дело не в нем самом. Скорее всего, что-то «эдакое» опять отчебучил Станислав. Подходя к своему кабинету, Гуров с удивлением увидел выходящих из него судмедэксперта Дроздова и нового опера, капитана Христофорова. Увидев Льва, Дроздов и Христофоров широко заулыбались и высказали признательность им со Стасом за то, что вносят в скучную, рутинную жизнь управления свежую струю современного искусства.

«Да что за хрень такая?» – теряясь в догадках, Гуров взялся за ручку двери, но дверь распахнулась, и навстречу из кабинета вышел майор Свиридов.

– Лев Иванович, здравия желаю, – поздоровался тот, пряча какую-то странную ухмылку. – Огромное спасибо за вернисаж – полотну цены нет.

Чисто механически ответив на приветствие, заинтригованный до крайности Гуров вошел в кабинет и с удивлением увидел Стаса, с невинным видом восседающего за своим столом.

– Ты уже здесь? – удивленно отметил он. – А что это у нас все как будто... – начал он говорить, но осекся на полуслове, увидев слева от себя полотно Беккера. – А это что такое? Откуда взялось? – Лев изумленно рассматривал инопланетный пейзаж, склоняя голову то направо, то налево.

Смущенно покашливая, Крячко поведал о своих вчерашних поездках. Рассказывая о поездке в Дмитров, он не стал упоминать лишь о пакете булок. Во-первых, они и впрямь оказались отменного качества, вследствие чего были использованы им по назначению за ужином и завтраком. Во-вторых, кто знает, как Лев отреагировал бы, с одной стороны, на факт незаконного взятия булок, а с другой – их эгоистичной дегустации?

Лев слушал Станислава, молча рассматривая странную, невероятную горную гряду, у подножия которой раскинулся город, совершенно непохожий на земные, в окружении древовидных растений немыслимого вида. В бледно-фиолетовом небе с двумя солнцами кружили птицы с когтистыми, кожистыми крыльями...

– ...Ну, вот я и подумал – чем плохая картина? Пусть висит... Тебе понравилась? – с энтузиазмом вопрошал Станислав.

– Очень... – усмехнулся Лев. – Тебе привет от Лиды и Тани.

– Ты их видел? Они что, вернулись в Демьяновск? – Стас даже заерзал от нетерпения. – Ну, не тяни кота за хвост! Ты рассказывай, рассказывай...

Но едва Гуров начал свое повествование, неожиданно зазвонил телефон. Генерал Орлов сурово потребовал их к себе. Судя по голосу, Петр был не то что не в духе, а даже более того – разъярен до крайности.

– Похоже, Живоглотский подгадил... Видимо, наплакался самому министру, – выходя из кабинета следом за Гуровым, задумчиво отметил Станислав.

Петр сидел за своим столом, напоминая ожившую динамо– машину, поскольку даже на расстоянии в кабинете чувствовалась наэлектризованность, а от самого генерала только что не сыпались фонтаны искр.

– Стас, что мне с тобой сделать, чтобы ты перестал подставлять управление? – прорычал он, даже не ответив на приветствие приятелей. – Ну почему так получается: как – Крячко, так ЧП, как ЧП, так – Крячко?! Да когда же все это кончится?!!

– А что, собственно, произошло? – спокойный, даже умиротворенный голос Гурова прозвучал явным диссонансом гневному рычанию Орлова.

– Как что?! – Свой свирепый взор Петр обратил в его сторону, при этом неожиданно почувствовав себя раскаленным гвоздем, упавшим в ведро с холодной водой. – Как что? Мне только что звонил замминистра, которому...

– Наябедничал чванливый говнюк, сынок которого вчера лихачил по улицам города, не имея водительских прав, – с едкой усмешкой перебил его Лев.

– Да, но зачем нужно было применять к пацану меры физического воздействия? – остывая на глазах, уже не столь сурово вопросил Петр. – Зачем нужно было надевать на него наручники, выкручивать руки, угрожать пистолетом?

– Что, что, что?.. – опера переглянулись.

– Что!.. То! Есть заявление задержанного тобой несовершеннолетнего Евгения Глатского, заявление его отца, в котором депутат Глатский живописует оскорбления в свой адрес с твоей стороны... – Орлов укоризненно посмотрел на Стаса и устало вздохнул. – Что ты там ему загнул про ежа и голую жопу? Есть акт судмедэкспертизы, установившей телесные повреждения у подростка, есть несколько свидетелей, видевших, по их определению, расправу. Вот так-то! Теперь вони будет на всю Москву. Не дадут дожить до пенсии, так твою...