Беглянка - Грэм Хизер - Страница 33

Плавание проходило гораздо медленнее, чем в открытом море. Тара подолгу стояла на палубе, держась за поручни, и неустанно вглядывалась в меняющийся пейзаж, лишь на первый взгляд казавшийся однообразным. Внимательный взор улавливал оттенки зелени, разнообразную форму листвы и стволов деревьев, изгибы береговой линии, выныривающие из густой травы яркие головки цветов.

Река становилась то шире, то уже, ветер временами вздымал волны и надувал паруса корабля. Порой они вновь опадали, и тогда слышнее становилось пение птиц и рычание или вой каких-то неизвестных Таре зверей.

Однажды пошел дождь. Сквозь его завесу все виделось нечетко, и Таре показалось, будто с берега, из-за кустов, на нее смотрит индеец, украшенный перьями. Она испугалась, что он выстрелит из лука или ружья: ведь всем известно – индейцы очень меткие стрелки.

Девушка вздрогнула и чуть не вскрикнула, когда полуобнаженный, босой, с бронзовым, как у индейцев, торсом, Джаррет коснулся ее плеча.

– Иди в каюту! Не то промокнешь до нитки!

Поскольку Тара молчала, он вгляделся в нее.

– Что с тобой? Отчего ты такая бледная?

– Я… я увидела там перья.

– Перья? Тебя напугала птица?

– Не делайте из меня идиотку, Маккензи! Это был индейский головной убор. Там, в кустах…

– В кустах? Перья не растут на кустах.

Тара вздернула подбородок, подхватила юбки и, сбросив его руку, направилась в каюту.

– Извините, что побеспокоила вас своими страхами. Мне и в самом деле лучше уйти отсюда. Здесь дождь и другие не слишком приятные явления…

Дождь заливал Джаррета, но он, скрестив на груди руки, вглядывался в береговую линию.

Его мучили угрызения совести. Зачем он насмехался над ее страхами? На сей раз Джаррет действительно увидел большую птицу, но это вполне мог быть и индейский воин, затаившийся в зарослях. Ведь не у всех индейцев добрые намерения.

Ливень продолжался почти весь день. Тара, не покидая каюты, разбирала картонки с одеждой, выкройками и отрезами, подаренными ей доброй Нэнси Рейнольдс. Она примеряла платья, нижние юбки, белье и начала даже прикладывать к себе и закалывать булавками то, что решила шить в ближайшее время.

От этого приятного занятия ее отвлек приход Нейтана. Он принес поднос, уставленный мисками с едой. Основательно проголодавшаяся, Тара съела все с большим аппетитом.

Когда она снова вышла на палубу, дождь и ветер уже прекратились. Судно тихо, словно крадучись, скользило по реке в сгущавшихся сумерках. Внезапно наступила такая темнота, какой Тара никогда не видела. Где-то в этой черноте, возможно, совсем близко, бродят полуголые, вооруженные до зубов индейцы и думают лишь об одном: как снять еще несколько скальпов с ненавистных белых.

Но их не было ни видно, ни слышно, зато с палубы доносились голоса матросов, иногда слышался громкий смех.

Тара вернулась в каюту. Ей не хотелось раздеваться. Лучше уж снова уснуть одетой, как накануне, когда ждала Джаррета, а он проводил время неизвестно где и с кем.

Воображение рисовало девушке индейцев, занесших над ней свои томагавки. Время от времени она думала о муже, изменившем ей на третий день после женитьбы.

Во сне Тара увидела себя в густом безмолвном лесу. Она куда-то бежала босиком, к чему-то прислушивалась, однако слышала только удары своего сердца, заглушавшие все прочие звуки. Но Тара знала, что эти звуки должны быть: треск сломанных веток, тихие шаги, дыхание преследователей.

Уильям, ее брат, тоже был в этом лесу, но где-то впереди. Тара отчаянно зовет его, хочет нагнать, но не может и понимает, что обречена стать жертвой своих преследователей – индейцев.

У одного из них томагавк, голова украшена перьями, черные как смоль волосы и глаза как угли. Он обнажен до пояса. Штаны из оленьей кожи обтягивают стройные ноги.

Он уже догоняет ее, суровый и непреклонный. Но почему… почему этот индеец так похож на Джаррета?.. Тара хочет крикнуть, но не может. Вокруг полное безмолвие. Она споткнулась о корень высокого дерева. Его ствол покрыт сероватым мхом. Тара упала, и платье извилось, словно шлейф. Лежа на земле, она смотрит вверх. Над ней нависает томагавк, украшенный скальпами белых людей. Он опускается все ниже…

Тара снова пытается закричать.

Видимо, она и впрямь закричала, потому что ее тряхнули за плечо.

Сначала Таре казалось, что она смотрит в глаза страшного индейца из сна, но потом поняла: это глаза Джаррета, ее мужа. Он склонился над ней, и неяркое пламя свечи бросает отблески на его лицо. Темные волосы Джаррета туго стянуты и заплетены сзади в косицу.

– Тара, что с тобой?

– Мне приснилось… Нет, это не сон, а явь! – Она дрожала от страха.

– Тара… – Джаррет коснулся ее волос, но она тряхнула головой, избегая его прикосновений.

– Не трогайте! Оставьте меня… – Тара забилась в угол кровати, к стене и почти уперлась коленями в подбородок. – Вы не понимаете… не знаете… Вы как слепец… плывете куда-то… тянете меня за собой… Уйдите…

Она сразу пожалела, что эти слова вырвались у нее. Джаррет тихо выругался. В его темных глазах пылала ярость, на скулах ходили желваки.

– Я проявил слепоту только в одном, миссис Маккензи, в том, что женился на вас!

Джаррет шагнул к двери, и она неожиданно вскрикнула:

– Куда вы?

Он удивленно поднял брови.

– Туда, где могу спокойно сидеть, не касаясь вас.

Джаррет сел в кресло у конторки и поставил перед собой бутылку рома. Сделав большой глоток, он вытянулся в кресле, положил ноги на конторку, но тут же опустил их и посмотрел на Тару.

– Впрочем, кажется, вам угодно, чтобы я вообще исчез из каюты?

Она молчала.

– А, понимаю, я не должен уходить слишком далеко, иначе вам станет страшно. Однако мне следует держаться на расстоянии от вас, не доставляя лишних хлопот. Так?

Тара молчала.

– Поворачивайся и спи! – внезапно рявкнул он.

Она подняла на него глаза.

– Маккензи… вы…

– Черт возьми, Тара! Засыпай скорее! Я не притронусь к тебе.

Она повернулась к стене, ощущая спиной его взгляд, словно пронзающий ее. Заснуть Тара не могла и вспомнила недавний, сон, в котором не то индеец, не то Джаррет преследовал ее. Она слышала, как он прикладывается к горлышку бутылки, потом ставит ее на стол.