Россия: мы и мир - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 20

Наш образ мышления прежде всего определяют язык и культура. А каков образ мышления, такова и манера поведения. Как только происходит выпадение того или другого элемента, так сразу же возникает дисбаланс – мы начинаем говорить одно, думать другое, а делать третье и сами выпадаем из национального поля, все превращая в примитивное лукавство, характерное для младосущих образований.

Поэтому истинными космополитами могут быть только лукавые люди.

Основным мерилом русскости мышления являются чувства. Мы не самые лучшие на нашей планете и не самые худшие, но единственные обладаем чувственным мышлением. И это не странно, если помнить, что мы принадлежим к Духотворному Миру, где иные единицы измерения.

Чувств, определяющих логику нашего мышления и, соответственно, поведения (внутренние законотворцы), всего два: мужское начало – СТЫД, женское – СОВЕСТЬ. Остальные – исключительно стихийные, а значит, нелогичные.

Существуют такие понятия, как «стыдливый разум» и «совестливый ум» (так обычно говорили о благоверных князьях), которые невозможно точно перевести ни на один иностранный язык. Да и соотечественникам, владеющим языком в пределах 2500 слов, объяснить очень трудно. Более понятно выражение «свобода совести», хотя это словосочетание абсурдно только потому, что под «совестью» никогда не подразумевалось право выбора религии, поскольку совесть – сама религия.

Поэтому опять же займемся этимологией.

«Стыд» сейчас понимается как некое смущение, вызванное неблаговидным поступком, краска на лице (кто еще краснеет) – в общем, небольшое и совсем не смертельное неудобство.

Чувств, определяющих логику нашего мышления и, соответственно, поведения (внутренние законотворцы), всего два: мужское начало – СТЫД, женское – СОВЕСТЬ.

На самом деле первоначальный смысл почти полностью утрачен. Слово СТЫД (в прошлые времена говорили СТУД) произошло от СТУЖИ, но не «холода» первоначально, а от жить «с тугой», где туга, тужиться – печалиться, скорбеть – жить без огня. Почему же стужа (холод) и стыд (чувство), однокоренные, имеют столь отличный смысл? Да потому, что стылый – мертвый (отсутствие знака Ж, жизни, огня), так что «стыд» – это внутренний полицейский, стоящий на страже добропорядочности и под страхом смертельной скорби не позволяющий переступать заповедную черту. Чувство стыда – удерживающий фактор, контролер иных отрицательных чувств (страха, трусости, низменных страстей, желаний, в том числе мысленных, «стыдно подумать»). Поэтому до нас дошли выражения – «сгореть от стыда», «залиться краской», «покраснеть от холода» или «умереть от стыда». Стыд часто используется со словом «срам» (позор), которое восходит к Ранней смене идеологии, означает то же, что и «крамола», и также впоследствии приобрело отрицательный смысл.

Слово же СОВЕСТЬ кроме чувственного аспекта имеет вполне конкретное указание на предмет: жить по совести – значит жить, сообразуясь с ВЕСТЬЮ, где «весть» – знание.

Известие – буквально мысль (истина), извлеченная из Весты. Вещий – значит познавший Весту, а Вещун – излагающий некие ее истины (вещество) («мое сердце – вещун»). «Боян бо вещии, аще кому хотяше песнь творити...» – говорит автор «Слова...», указывая, что Боян был не просто певцом-сказителем и музыкантом, а мудромысленным вещуном-философом, если хотите.

Последним на Руси Вещим князем был Олег, и, пожалуй, с тех пор Веста стала невостребованной, а позже уже недоступной. Судя по его великим делам, он и в самом деле обладал знаниями, которых не досталось ни Игорю Рюриковичу, бестолковое правление которого вскоре привело его к смерти, ни «хитрой» и жестокой Ольге, ищущей утешения в заморских философиях и науках. От них резко отличается Святослав, который, как и Олег, совершает блестящие походы, помня о своем происхождении, носит атрибуты волхва – серьгу в ухе и оселедец, утверждает, что «середина» земли его не в Киеве, а на Дунае, в Болгарии.

После него начинается Поздняя смена идеологии и более никогда не вспоминается слово Вещий.

Мы никогда не будем до конца понятны ни для Запада, ни для Востока, потому как думаем иначе и, соответственно, иначе поступаем. Чувства, заложенные в основу нашего образа мышления, постоянно выбивают нас из схемы «общечеловеческих ценностей», толкают к стихийным действиям. Сколько бы ни придумывали законов, сколько бы ни обкладывали флажками, нас все равно не загнать на «номера». Весь исторический виток, начиная с Петровских времен, Россию пытаются научить жить по писаным законам, принятым на Западе, но результат всегда один и тот же – подавление воли, закрепощение, насилие и, как следствие, молчаливый протест в виде нежелания участвовать в жизни государства и – слом христианской идеологии, революция, гибель империи. Уж с какими «светлыми и свободными» идеями пришли большевики, но в итоге все дело закончилось террором, закрепощением, полным развалом самой идеологии и могучей (!) империи.

Мы никогда не будем до конца понятны ни для Запада, ни для Востока, потому как думаем иначе и, соответственно, иначе поступаем. Чувства, заложенные в основу нашего образа мышления, постоянно выбивают нас из схемы «общечеловеческих ценностей», толкают к стихийным действиям.

Теперь новый, хорошо забытый старый эксперимент – назад, в капитализм. Причем в его дикий западный образец, да еще с ветхой демократической моделью устройства общества. Угадайте с трех раз, чем он закончится?

Должен сказать, что мы до сей поры сохранили чувственное мышление почти в чистом виде (это к вопросу о неизменности особенностей этнопсихологии). В стране сейчас массовая погоня за наживой – своеобразная идеология нашего времени. Образцы для подражания – зарубежные истории, как молодой человек, имея один доллар, сделал состояние, как Билл Гейтц стал самым богатым человеком мира, романтика бизнеса, банковского дела, игры на биржах и т.д. Все СМИ, особенно глянцевые журналы, рекламируют сладкую жизнь богатых, развлечения «звезд шоу», последних королей и королев – учитесь жить по «общечеловеческим ценностям»! Наши молодые люди и в самом деле все это смотрят, читают, учатся, даже, наверное, завидуют и стремятся кое-что почерпнуть из этих ценностей.

И одновременно пишут стихи.

Более половины молодых людей школьного и студенческого возраста в России (также в Малой и Белой) пишут стихи. Они писали их даже в самые мрачные годы начала девяностых. А при этом надо сказать, что с начала девяностых и до сей поры поэзию не издают по определению (исключение составляет классика, и то крохотными тиражами), да и в прошлые времена, когда издавали, поэтическое творчество никогда не кормило, то есть не приносило материального дохода (либо совсем мизерный). (Поэзия, как сельское хозяйство, всегда убыточна, но мы будем его дотировать, потому что кушать хочется каждый день.) А русские молодые люди все равно пишут стихи! Вроде должны бы зарабатывать тот самый один доллар, который принесет потом богатство, на худой случай сидеть ночами за учебниками, чтоб овладеть менеджментом – они же пишут стихи! Эту поэзию не только не издают (отсутствие тщеславия), но еще и не читают (тем более на площадях), ибо потенциальные читатели нынче увлечены детективно-любовным жанром домохозяек и пенсионерок. Но они пишут, невзирая на то что это не модно, что на Западе и Востоке поэзия как жанр вообще прекратила свое существование. Сидят и тайно пишут, стремясь тем самым уединиться, закрыться от лживого, лицемерного, глянцевого и грозного мира, самовыразиться, слагая слова в магический ряд и вместе с ним выстраивая образ мышления.

Потому что юность русского человека, его мироощущение требует обязательного поэтического воплощения – одухотворения.