Россия: мы и мир - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 15

Понятие «братская любовь» настолько древнее и настолько стойкое, что, пожалуй, больше нет подобных, дошедших до нас в неизменном виде. Если ПРА – столп духа, устремленный вверх (столп света), где знак «П» означает «столп» (Стоунхендж), и поэтому все слова с «пра» будут иметь духовный (небесный) смысл: правда, прах, Пра (приток Оки), Прага (идти вверх), прадед, праматерь, праздник и т.д., то БРА – дух (свет) земной, сотворенный на земле, где начертание знака «Б» (бог) означает земную (самодостаточную) систему, замкнутую на себя (кому интересно, можно посмотреть начертание древнерусских буквиц). Все слова с «бра» несут непременно земной смысл – брань, брага, брак (супружество), образ (вот почему всегда следует уточнение какой: земной или небесный). Наконец, слово «брат» утверждает принадлежность этого духа (света) к земной тверди (Т), а в слове «братство» это утверждение лишь усиливается за счет сочетания знаков СТ (все, что стоит на земле).

Слова «люди» и «любовь» – однокоренные и одинаковы по смыслу. Уникальность их в том, что корни ЛЮД и ЛЮБ не изменяются, не теряют ни единого звука ни в какой форме. Это указывает на их невероятную живучесть и мировоззренческое начало, ибо они несут высокую сакральную нагрузку. Знак Д – добро, знак Б – бог (...бога ведая, глаголь добро – азбучная истина). А ЛЮ (как и ЧУ) передает космическую вибрацию (сигнал, внушение, волшебство), настраивающую сознание, преобразующую его в человеческое (людское чувственное) еще в колыбели (люльке) с помощью колыбельных песен. (Кстати, «колыбель» вовсе не от слова «колыхать», а от коло – солнце и белый – светлый, что говорит о потрясающей любви к детям.) Стоит изменить Д (добро) или Б (бог) на Т (твердь) – и получается нелюдь – ЛЮТ. То есть происхождение этих слов относится к глубокой древности, когда по земле ходили люди илюты – нелюди (возможно, неандертальцы), «лютые звери», безъязыкие, не знающие бога и добра. (Это к вопросу, как язык может хранить Предание.)

Слова «люди» и «любовь» – однокоренные и одинаковы по смыслу. Уникальность их в том, что корни ЛЮД и ЛЮБ не изменяются, не теряют ни единого звука ни в какой форме. Это указывает на их невероятную живучесть и мировоззренческое начало, ибо они несут высокую сакральную нагрузку.

Любовь – самое неискоренимое чувство, не подвластное ни времени, ни пространству, обладающее потрясающим постоянством в изменчивом мире. Интуитивная потребность человека в любви (к жизни, к родителям, к женщине, к детям, Богу и т.д.) не позволяет ему превращаться в нелюдь. Она остается даже у самых закоренелых преступников и убийц, казалось бы утративших человеческое лицо, – редко кто из них пожелает, например, своим родителям или детям зла, ненависти, смерти, нелюбви. Если в самом падшем человеке остается хотя бы искра любви, еще не все потеряно. Поскольку он люд, а не лют.

Воистину, Бог есть любовь!

Третий спасательный круг нынешнего Духотворного Мира – воля, одна из составляющих духовно-волевого потенциала.

Любимое ныне слово «свобода» имеет очень короткий век – родилось в конце девятнадцатого, с началом народовольческого движения и является производным от слова «слобода». Замена «Л» на «В» произошла из-за дефекта речи, присущего инородцам, поэтому не имеет и не может иметь вразумительной корневой основы. В России есть добрая сотня деревень и городских районов с названиями Слобода, Слободка, и произошли они от слов «слабина», «послабление». Все это опять же восходит к общинной жизни: когда, например, в деревенской общине не хватало земель (а они были общинными) и начиналось перенаселение, то молодые семьи отпускали на слободу, то есть выводили из-под власти общины и садили вольно на пустые земли, чаще всего неудобья. И со временем там образовывалась новая община. То есть слобода (свобода) всегда была вынужденной, связанной с теснотой, ибо для человека еще XIX века было страшно оторваться от общины, как от родной семьи. (Деревни с названием Выселки образовывались, когда людей исключали из общины за провинности и выселяли.) Поэтому слово «свобода» у нас имеет совсем иное значение, чем, например, в странах, бывших под долгой оккупацией или колониальной зависимостью. Вообще это «сладкое слово» напрямую связано с рабством, ибо искренне могут жаждать ее только невольники. В США возвели его в культ лишь потому, что двести лет боролись с английским протекторатом и вот уже двести лет – сами с собой. Теперь наслаждаются «свободой», исполненной в духе всякого младосущего государственного образования – абсолютная зарегламентированность жизни, ставящая человека в положение раба, которую почему-то называют законом. Мало того, предлагают, а точнее, навязывают ее старой Европе!

Образ американского кумира известен всему миру: на статую женщины они водрузили солнечный венец Митры (он был мужчиной!), а в руку дали греческий факел жреца...

С миру по нитке, голому символ свободы.

Далее, если дух – мужского рода, то воля – женского, и это не случайно, ибо в «великом и могучем» Хранителе нет случайностей. Сильного духом человека можно назвать волевым, однако это вовсе не одно и то же. Сила духа (двигатель) будет находиться в статическом состоянии до тех пор, пока не появится сила воли (энергия) как желание, страсть, стремление к действию. То есть, как и во всем ином, процесс творения возможен лишь при совокуплении мужского и женского начала. Это важнейшая характеристика особенностей этнопсихологии. Наше мироощущение формировалось при обязательном присутствии женского рождающего начала. Все слова, касаемые результата творения, будут непременно женского рода – Жизнь, Родина, Слава, Доля, Судьба, Радость, Честь, Обида, Война, Кровь, само слово Воля, и это не атавизм матриархата, как сейчас считают. А слова, связанные с самим творцом, – мужского рода: Бог, Огонь, Господь, Отец, Путь, Воин, Рок, Дух. И средний род в том, что существует без участия мужского и женского начала, – Солнце, Небо, Сердце, Древо, Зло и т.д.