Дело об отложенном убийстве - Гарднер Эрл Стенли - Страница 19

– Почему нет? – не понял адвокат. – Садитесь. Закуривайте.

– Я вам нужна? – спросила Делла Стрит.

Мейсон покачал головой.

– И, Делла, проследи, пожалуйста, чтобы нас не беспокоили.

– Я закрываю контору, – объявила секретарша и закрыла дверь в приемную.

– Так почему бы нам не поговорить? – обратился Мейсон к Мэй Фарр.

– Боюсь, что я поставила вас в неприятное положение.

– Ничего страшного. Я привык попадать во всякие истории. Что вы сказали полиции?

– Ничего.

– Совсем ничего?

– Совсем ничего.

– Они зачитали вам заявление Андерса?

– Вначале они сами пытались мне пересказать, что он сообщил, – с собственными домыслами, но потом дали прочитать то, что он подписал. Это довольно сильно отличалось от того, что они говорили.

– А вы им совсем ничего не сказали?

– Нет. Я объяснила, что с трудом зарабатываю себе на жизнь и должна думать о своей репутации, поэтому не собираюсь делать каких-либо заявлений.

– Что они ответили?

– Что я завязну еще глубже, если стану придерживаться подобной позиции. Я ответила, что это меня устраивает. Они вручили мне повестку. Я должна предстать перед Большим Жюри. Они утверждают, что тогда мне все равно придется говорить. Придется или нет?

– Возможно. Если вы его не убивали, то вам лучше говорить.

– Я его не убивала.

– Это сделал Андерс?

– Мне сложно в это поверить, но если не он, то кто же?

– Давайте вернемся к вчерашней ночи. Вы вместе со мной отправились в направлении города. Затем вы поехали вперед. Что вы делали после этого?

– Так и ехала в город.

– В квартиру, которую снимаете?

– Да.

– А затем?

– Сегодня утром пришли следователи из отдела по раскрытию убийств, подняли меня с постели и стали допрашивать.

– А вы случайно не развернулись после того, как мы с вами распрощались, и не отправились назад в яхт-клуб?

– Боже, нет! Почему вы спрашиваете?

– Кое-кто сообщил мне, что вы сделали именно это.

– Кто?

– Мужчина по фамилии Марли. Вы с ним знакомы?

– О, Фрэнк, – с укором в голосе сказала она. Девушка с минуту помолчала, а потом спросила: – Что он знает обо мне?

– Вы с ним знакомы? – повторил Мейсон.

– Да. Я имела в виду, что он знает о моем пребывании в яхт-клубе?

– Он утверждает, что вы там появлялись. Вы брали его яхту.

– Чушь! – воскликнула она. – Он сам выходил в море и пытается замести следы.

– Почему вы заявляете, что он выходил в море?

– Потому что он страшно хитер и никогда ни к чему не идет прямой дорогой. Он всегда ходит кругами. Если хотите узнать, куда он собрался, никогда не смотрите в направлении движения.

– Ясно, – улыбнулся Мейсон.

– Он умен, – быстро добавила она. – Его ни в коем случае нельзя недооценивать.

– Вы его хорошо знаете?

– Да.

– Много раз с ним встречались?

– Даже слишком.

– Вы его недолюбливаете?

– Терпеть его не могу.

– Давайте уточним ряд моментов, Мэй. Как хорошо вы знали Пенна Вентворта?

– Очень хорошо.

– А его жену?

– Ни разу в жизни не видела.

– Фрэнк Марли крутил роман с женой Вентворта?

– Понятия не имею, – ответила Мэй Фарр.

– У вас есть какие-нибудь мысли по этому вопросу?

– Если бы Хуанита Вентворт оставила дверь открытой, Фрэнк Марли бы точно в нее вошел.

– Почему вы его ненавидите? Он пытался к вам приставать?

– Да, но у него ничего не получилось.

– Вы его не любите именно по этой причине?

– Нет. – Она встретилась с ним взглядом. – Я могу быть с вами откровенной, мистер Мейсон. Я не против того, чтобы мужчины со мной заигрывали. Мне это нравится, если они избирают правильную тактику. Терпеть не могу, когда они начинают ныть или играть на симпатиях. Я не люблю Фрэнка Марли за его нечестность – нет, не за нечестность. Я не возражаю, чтобы мужчина срезал углы, если он действует по-умному. Я знала мужчин, которых нельзя назвать честными. Некоторые из них просто очаровывали меня. Мне не нравится во Фрэнке его подлость, интриганство, то, что он любит все делать исподтишка. Вы не можете предугадать его действия. Он будет учтивым и дружелюбным и протянет руку, словно собираясь обнять вас, но в этой руке у него окажется нож. Он воткнет его по самую рукоятку, не изменяя выражения лица. Он никогда не повышает голос, не выходит из себя, не смущается и не удивляется. Он опасен.

– Давайте немного поговорим о вас, – предложил Мейсон.

– О чем конкретно вы хотите говорить?

– О многом. Например, о том, что произошло на борту «Пеннвента».

– И что?

– Когда вы рассказывали мне о том, что имело место, с вами был Андерс.

– И что?

– Может, вы попытались смягчить или представить в благоприятном свете какие-то факты, потому что он находился вместе с вами?

Она посмотрела ему прямо в глаза и ответила:

– Нет. Скорее Хал Андерс стал бы лгать. Послушайте, мистер Мейсон, я хочу вам кое-что рассказать о себе. Я оплачиваю свой путь, когда прокладываю дорогу в этом мире, и мне бы хотелось иметь возможность жить так, как я того желаю. Именно по этой причине я уехала из Северной Мезы. У меня есть свой собственный кодекс, свои убеждения, свои идеи. Я пытаюсь им следовать. Я ненавижу лицемерие. Я люблю честную игру. Я хочу жить так, как считаю нужным и как мне нравится, и я готова не мешать другим людям жить так, как хотят они.

– А что с Андерсом?

– Андерс хотел на мне жениться. Какое-то время я думала, что выйду за него замуж. Я изменила свои намерения. Терпеть не могу слабых мужчин.

– Что вас не устраивает в Андерсе?

– Все не устраивает, – горько ответила она. – Он неплохой парень, но с ним пришлось бы провести огромную работу. Рядом с ним обязательно должен находиться кто-то, кто постоянно будет хлопать его по плечу и говорить, что все в порядке, он все правильно делает, он отличный мужик и все в таком роде. Посмотрите сами, что произошло на этот раз. Вы объяснили, что от него требуется. Вы четко сказали Андерсу, что ему следует отправиться в гостиницу и оставаться там, пока вы не позвоните. Он выполнил ваши указания? Нет. Он даже до гостиницы не добрался. Ему нужно было посоветоваться еще с кем-то. Вот его проблема. Он не научился твердо стоять на ногах и принимать жизнь такой, как она есть.

– Я считаю, что вы судите его слишком строго.

– Не исключено, – призналась она.

– А вы не думаете, что поскольку он, возможно, старался давать вам советы и вмешиваться в вашу жизнь, вас это приводило в негодование, но на самом деле вы испытываете к нему какие-то чувства, вам это не нравится, и вы пытаетесь специально разогревать себя, настраиваясь против него?

Она улыбнулась ему в ответ.

– Может, вы и правы. Я всегда приходила в возмущение и обижалась, потому что он такой хороший. Все показывали на него пальцем как на образец добродетели – идеальный молодой человек. Не пьет, не курит, не играет в азартные игры, упорно работает, почтителен и вежлив с пожилыми людьми, вовремя платит по счетам, аккуратен и подстрижен, с чистыми ногтями, читает все лучшие книги, слушает лучшую музыку, разводит лучший скот и заключает лучшие сделки. Все, за что он берется, тщательно разработано и запрограммировано. Причем он всегда действует по чьему-нибудь совету. Агроном говорит ему, как обрабатывать землю. Адвокат – как заключать контракты, банкир – как обращаться с денежными средствами. Именно поэтому я от него страшно устала. Он всегда внимателен, горит желанием чему-то научиться, всегда прав, а прав он потому, что посоветовался со специалистом по этому вопросу. Он здраво судит и обычно знает, кто дал лучший совет, и действует в соответствии с этим советом.

– Но мне кажется, мы все живем так, – заметил Мейсон. – По крайней мере, в большей или меньшей степени.

– Я так не живу, – ответила она с чувством. – И не намерена.

– Вам очень не понравилось, что он приехал в город искать вас?