Дело об отложенном убийстве - Гарднер Эрл Стенли - Страница 14

– Очень интересно, – сухо заметил Мейсон. – А каким образом мы покинули яхту?

– Возможно, рядом шла вторая лодка.

– А затем?

– Затем вы вернулись, чтобы найти револьвер, нашли и взяли его.

– Вы основываете ваши заключения на рассказе Андерса?

– На его признании.

– В чем он признался?

– В том, что вооруженным находился на борту яхты совсем не с благими намерениями.

– Это нельзя считать преступлением, – заметил Мейсон. – Что он сделал?

– Как он утверждает, ничего.

– А против меня у вас есть только то, что в соответствии с заявлением Андерса я отправился в яхт-клуб вместе с мисс Фарр, а он предположил, что я сделал то-то и то-то, не так ли?

– Его предположения вполне разумны.

– Мне очень жаль, но я ничем вам помочь не могу. Я не поднимался на борт «Пеннвента». Я не одевал никаких трупов. Я не имею к этому абсолютно никакого отношения. Я не знаю, кто сделал все то, что вы описали.

– Вы знаете, мистер Мейсон, что труп Пенна Вентворта находился на борту яхты?

– Нет.

– Нет? Но Андерс утверждает, что мисс Фарр сообщила вам об этом.

– Мои разговоры с моей клиенткой – конфиденциальны, – ответил Мейсон. – Я не имею права повторять сделанные ею мне заявления и советы, которые я дал ей. Поэтому этот вопрос снимается. Вы не имеете права спрашивать меня о разговорах с клиентами – как здесь, в моем кабинете, так и перед Большим Жюри и в зале суда.

– В общем и целом вы правы, – согласился Рунцифер. – Однако существуют исключения, касающиеся конфиденциальных сообщений, сделанных адвокату.

– Да, но я буду руководствоваться основными положениями закона, – заявил Мейсон. – Вы, конечно, можете руководствоваться исключениями. Я утверждаю, что вы не имеете права задавать мне вопросы касательно советов, которые я даю своим клиентам. Теперь об остальном. Андерс утверждает, что я отправился в яхт-клуб, и думает, что я там производил определенные действия?

– Его выводы очень логичны, – настаивал Рунцифер.

– Простите, но я с вами не согласен, – возразил Мейсон.

– Вы можете предоставить какие-то объяснения?

– Нет.

– Тогда я по-другому сформулирую вопрос. Мистер Мейсон, что из заявления Андерса кажется вам нелогичным?

– Представлять аргументы по этому вопросу я буду только перед присяжными.

– Но послушайте, мистер Мейсон, вы ходили по тому полю и искали револьвер!

– Ну и что из того?

– У вас не было на это права. Вам следовало сообщить в полицию об имеющем место преступлении.

– А откуда я знал, что совершено преступление?

– Вам сказали о том, что был произведен выстрел.

– Разрешите мне задать вам вопрос, мистер Рунцифер. Почему вы отправились искать этот револьвер?

– Мы хотели проверить рассказ Андерса.

– Другими словами, вы не были полностью уверены в его правдивости?

– Ну, он звучал несколько необычно. Мы понимали, что не исключено, что Андерс что-то скрывает.

– Ясно. Предположим, я тоже решил, что его рассказ следует поставить под сомнение, и попытался найти подтверждение его слов?

– Револьвер – вот полное подтверждение.

– Какой револьвер?

– Который был там.

– Почему вы так уверены, что на поле был револьвер? – не отступал адвокат.

– Мистер Мейсон, я пришел сюда совсем не за тем, чтобы спорить с вами, – несколько раздраженно сказал Рунцифер. – Вы прекрасно знаете, что револьвер там был.

– Вы искали револьвер сегодня утром?

– Да.

– Почему?

– Мы хотели проверить заявление Андерса, как я вам уже говорил.

– Другими словами, вы отправились туда, потому что не были уверены, что револьвер там. У меня, несомненно, должна иметься такая же привилегия.

– Я не считаю ваш ответ справедливым, мистер Мейсон. Поиск револьвера – долг полицейских. Они должны были найти его и сохранить как одну из улик.

– До сих пор вы говорили только об Андерсе. Почему бы вам не пересказать мне версию Мэй Фарр, моей клиентки?

– К сожалению, мисс Фарр отказывается делать какие-либо заявления. Я считаю, что это противоречит ее интересам, – сказал Рунцифер.

– Вы сообщили ей о заявлении Андерса?

– Естественно, мы…

– Ради бога, – взорвался сержант Голкомб. – Мы пришли сюда, чтобы получить информацию, а не для того, чтобы подать все Мейсону на блюдечке с золотой каемочкой.

– Замолчите, сержант, – приказал Рунцифер.

Сержант Голкомб в негодовании сделал два шага по направлению к выходу, затем взял себя в руки и остался на месте. Его лицо побагровело, глаза горели гневом.

– Мне кажется, что своим отношением, мистер Мейсон, вы не выказываете желания сотрудничать, – заметил Рунцифер. – Я был с вами честен и откровенен. Вы – адвокат, и я не хочу арестовывать вас, не дав вам шанс объясниться.

– Я ценю вашу искренность и ваши мотивы, мистер Рунцифер, – ответил Мейсон. – Вы действуете по приказу. Вы не определяете политики окружной прокуратуры. Вы пришли сюда, получив инструкции. Их дали вам с конкретной целью. Ваша контора не так внимательна к людям, как вы. Если бы у вашего руководства имелись хоть какие-то основания для моего ареста, это давно было бы уже сделано. Однако подобное невозможно. Единственное, что знает Андерс, – это то, что я предложил Мэй Фарр поехать в гавань, где у причала стоят яхты. У меня было на это право, я должен был проверить ее рассказ. Естественно, вы не можете возражать против подобной интерпретации событий. А что касается этих небылиц об одевании трупов и вывода яхты в море – ваша контора действует на основании только абсурдных и смехотворных догадок человека, который рассказывает любопытные вещи, причем человека, следившего за яхтой Вентворта с револьвером в кармане. Его девушка, как он заявляет, поднялась на борт, он услышал звуки борьбы, бросился на яхту и свалился с трапа. Как раз в тот момент, когда его уши находились под водой, а вид яхты скрывали воды Тихого океана, какой-то услужливый гражданин поднялся на борт, выстрелил в Вентворта и исчез. Андерс выбрался на берег, поднялся на яхту и обнаружил, что любимая им девушка поправляет одежду. Слабоват рассказ, господа. Что-то он плохо пахнет. Если вы думаете, что присяжные поверят подобному, вы просто сошли с ума. Версия смехотворна, поэтому ни окружная прокуратура, ни полиция не готовы предъявить мне обвинение как соучастнику после события преступления, но у окружного прокурора и полиции достаточно информации, чтобы послать сюда вас с Голкомбом с целью получить у меня заявление, надеясь, что я, не исключено, сделаю какую-нибудь глупость и представлю дополнительные доказательства.

– Ваши ботинки – подтверждение нашей версии доказательствами, – вставил Голкомб. – Этой улики достаточно.

– Единственное, что вы можете доказать при помощи ботинок, – спокойно ответил адвокат, – это то, что я ходил по полю.

– Вы нашли револьвер, – настаивал Рунцифер, – и спрятали его.

– Где я его спрятал?

– Мы не знаем.

– В таком случае вам следует поискать дополнительные доказательства перед тем, как обвинять меня в чем-либо, – заметил Мейсон.

Рунцифер несколько секунд задумчиво смотрел на Мейсона, затем еще раз перевел взгляд на свои скрещенные пальцы. В конце концов он поднял глаза на сержанта Голкомба.

– У вас есть вопросы, сержант?

– Вопросы? – с отвращением переспросил Голкомб. – Вы ему рассказали все, что знаете, а он не открыл вам ничего из того, что известно ему. Вопросы, черт побери!

– Мне очень не нравится ваше отношение, господин сержант. Вы проявляете непокорность, вместо того чтобы оказывать помощь, – заявил Рунцифер.

Сержант Голкомб пробурчал себе под нос что-то нечленораздельное.

– Пойдемте, – сказал он.

Рунцифер поднялся с кресла.

Сержант Голкомб злобно кинул ботинки обратно в мешок и направился к выходу.

Рунцифер последовал за ним, поклонился Мейсону и очень четко произнес:

– Будьте здоровы, мистер Мейсон.

У Мейсона в глазах играл веселый огонек.