Невинная мошенница - Шарп Виктория - Страница 28

Да, все нормально. Но это «милый мой, я так тебя люблю…» – здесь уж Роксана не могла найти себе никаких оправданий. И не могла также объяснить, как случилось, что эти слова, совершенно не соответствующие действительности, могли сорваться с ее губ. Люблю… Да она ненавидит Мэтта Флеминга всей своей душой и всем своим сердцем! Она не испытывает к нему даже малейшей симпатии, не то что более теплых и нежных чувств. Было время, когда ей казалось, что она влюблена в него, но оно безвозвратно прошло. А теперь ей совершенно не за что любить эту бесчувственную скотину, она может лишь презирать его и ненавидеть.

Даже если Мэтт поймет, что был несправедлив по отношению к ней, и попросит дать ему шанс все исправить, в чем Роксана сильно сомневалась, она все равно не сможет простить его. То, как обошелся с ней Мэтт, нельзя прощать. Она перестанет уважать саму себя, если простит подобную жестокость и несправедливость и примет от Мэтта денежную или какую-то иную компенсацию. Пусть только попробует предложить ей деньги, с каким удовольствием она швырнет их ему в лицо! Она покажет этому самодовольному богатому типу, что не все продается и покупается. Она покажет ему, что и у бедных, беззащитных людей есть гордость и чувство собственного достоинства.

Светлая надежда на то, что она сумеет отплатить Мэтту за все причиненные им унижения, окрыляла Роксану всю неделю. И всю эту неделю она так же плодотворно работала, как и прежнюю. В субботу утром, подведя итог своих трудов, Роксана с удовлетворением отметила, что большая часть проекта по созданию интерьеров Флеминг-холла уже сделана. Если так пойдет и дальше, то она через неделю, максимум две, закончит свой проект, и можно будет приступать к непосредственной отделке дома.

В эту субботу Мэтт решил отправиться в свой загородный дом ближе к вечеру. Но не потому, что он много работал в последние дни и порядком вымотался. Причина заключалась в другом: Мэтт не мог приложить ума, как ему теперь следует держаться с Роксаной. Попросту говоря, он оказался в тупике.

Мэтт был вынужден признаться себе, что совершил непростительную глупость в отношении Роксаны. Он вынес ей приговор без достаточно веских доказательств, на основании информации, полученной от племянника. Однако чем больше Мэтт узнавал про образ жизни Дерека в последние месяцы его жизни, тем чаще его посещала мысль, что Дерек был вполне способен бесстыдно оболгать невинную девушку.

Мэтт с ужасом и горечью узнал, что его племянник был не только алкоголиком, но и наркоманом. По этой причине он постоянно нуждался в деньгах, и в деньгах немалых, гораздо больше того содержания, что определил ему Мэтт. Поэтому Дерек вполне мог использовать Роксану как предлог для выкачивания с дядюшки денег. Но, с другой стороны, Дерек и Роксана действительно встречались, и какой характер носили их отношения, этого Мэтт пока что не знал. Да и про саму Роксану детективы до сих пор не собрали достаточно сведений. Такое промедление страшно нервировало Мэтта, но заставить детективов работать быстрее, чем позволяли обстоятельства, он не мог. Приходилось смириться с проволочками и ждать. Мэтт умел быть терпеливым, и все бы ничего, если бы не этот мучительный вопрос: как ему вести себя с Роксаной во время очередной встречи?

В какой-то момент Мэтт даже решил отказаться от запланированной поездки в Флеминг-холл, не ездить туда в эти выходные. Наверное, это было бы самым разумным решением: не встречаться с Роксаной, пока детективы не закончат расследование. Но, проснувшись в субботу утром, Мэтт понял, что он все-таки поедет в свой загородный дом. Страстное, отчаянное желание увидеть Роксану пересилило здравый смысл и все рассудочные соображения. Мэтт с изумлением и замешательством осознал, что он просто не выдержит еще одной недели разлуки с Роксаной. Он и так уже по ней истосковался, а тут еще столько ждать. К тому же неизвестно, закончат ли детективы расследование к следующим выходным, может статься, что и нет.

В конце концов Мэтт решил, что будет держаться с Роксаной в рамках, так сказать, нейтральных отношений. То есть никаких разговоров на личные темы, только по делу. Он посмотрит новые проекты Роксаны, и они обсудят, как ей работать дальше. Тема неисчерпаемая, ее хватит не на один час. Да и Роксане наверняка придется по нраву, если они будут говорить только по работе, она ведь уже устала от их постоянных пикировок с выяснением отношений.

И все же какую чудовищную ошибку он допустил, обрушив на Роксану свои обвинения до того, как провел расследование! Как он мог действовать под влиянием эмоций, а не на основе проверенных фактов? Как мог слепо поверить Дереку, прекрасно зная, каким легкомысленным тот всегда был? Все эти мучительные мысли терзали Мэтта всю неделю, не давая ему ни спокойно работать, ни отдыхать. Напрасно он пытался внушить себе, что ничего страшного не произошло, что если Роксана и впрямь окажется невинной жертвой, то он компенсирует ее страдания изрядной денежной суммой и после этого его совесть будет чиста, что Роксана вовсе не так сильно уж пострадала, и все такое. В глубине души Мэтт понимал, что дело вовсе не в угрызениях совести, оттого что он, быть может, обидел невиновного человека. Мэтта мучило совсем другое: осознание того, что он в любом случае уже потерял Роксану.

Конечно же она его не простит: в этом Мэтт даже не сомневался. И никакие щедрые компенсации не помогут ему вернуть ее расположение. Загладить вину, если выяснится, что он перед ней виноват, – да, но не более того. Роксана уже никогда не будет смотреть на него влюбленным взглядом, никогда не будет доверчиво тянуться к его губам, откровенно смеяться его шуткам. То, что произошло между ними в прошлую субботу, было всего лишь случайностью, отголоском их прежних отношений. Да и то, быть может, Роксана и в самом деле отчасти разыграла пылкую страсть, чтобы потом остудить его неуместный пыл колкими насмешками.

Тогда какого лешего он едет в свой загородный дом? Зачем ему видеться с Роксаной, когда между ними уже не может быть никаких близких отношений? Эти вопросы Мэтт то и дело задавал себе, яростно крутя баранку своего автомобиля. И не уставал так же яростно ругать себя за то, что совершает одну невероятную глупость за другой.

Ну и с какой радости ты так вырядилась? – с сердитым недоумением спросила себя Роксана, оглядывая свое отражение в большом настенном зеркале. На ней был шифоновый сарафан цвета промытой дождем зелени, в мелкий белый горошек, с облегающим лифом на тоненьких бретельках и широкой «летящей» юбкой длиной чуть ниже колен. На ногах – элегантные белые босоножки на высоких каблуках. Ногти на руках и ногах накрашены блестящим золотистым лаком, волосы пышным ореолом обрамляли лицо с почти незаметным, аккуратным макияжем. И духи – очень тонкий, но одновременно теплый и чувственный аромат с возбуждающими нотками иланг-иланга. Духи уж совершенно ни к чему, с раздражением подумала Роксана. Но теперь избавиться от запаха духов не представлялось возможным.

Роксана и сама не понимала, зачем так тщательно нарядилась к приезду Мэтта. Однако когда она начала выбирать платье и все остальное, ей казалось, что она будет выглядеть не то что непарадно, а, напротив, очень просто, так сказать, совершенно буднично. Вышло же – неуместно нарядно и даже несколько вызывающе. Теперь Мэтт, чего доброго, снова вообразит, будто она хочет его соблазнить. Ведь человеку, страдающему манией преследования, только дай повод. А чем не повод, например, полупрозрачная ткань ее сарафана, под которым смутно просматриваются белоснежные кружевные трусики и такой же бюстгальтер? Или живописно уложенные волосы, благоухающие чувственными духами? Как глупо все получилось!

А с другой стороны, какое ей дело, что подумает Мэтт о ее внешнем виде? Флаг ему в руки, пусть строит свои маниакальные предположения и исходит желчью. Прежде всего, она оделась по погоде, ведь сегодня ужасно жарко. Почему она должна париться в плотных костюмах из-за какого-то болвана? Какое ей вообще может быть дело до того, что подумает о ней Мэтт? Все равно его мнение о ней настолько плохое, что хуже уже просто быть не может. К тому же сам Мэтт и не помышляет заботиться о том, чтобы выглядеть достойно в ее глазах.