Греховные помыслы - Блэйк Стефани - Страница 37

– Я пошутила, дорогая. Ты же знаешь, я никогда не стану подслушивать чириканье двух влюбленных пташек. А теперь мне нужно спуститься вниз, чтобы перекусить. Брэндон скоро приедет.

Увидев Гастингс-Мэнор, Адди ахнула. Четко выделяясь на фоне ясного голубого неба, на выступающей в море высокой скале стоял настоящий средневековый замок. Казалось, что квадратное здание с внутренним двориком, башнями по углам и открывающейся к морю террасой должны населять призраки. Когда они подъезжали, Адди вполне серьезно опасалась, что с высоких, увитых плющом стен на них вот-вот обрушится град стрел. Пока лошади, тяжело дыша, поднимались по заросшему травой крутому склону, сверху на путников загадочно смотрели каменные химеры. В воздухе пахло морем, сиренью и жимолостью.

– Потрясающе! – сказала Адди. Гастингс кивнул.

– Когда я в первый раз это увидел, тоже был потрясен и сразу решил, что куплю поместье, сколько бы оно ни стоило. Когда мне было шесть лет, в Сли-Хед я видел точно такой же замок. Представьте себе – тут кирпичи сделаны из раковин устриц!

– Нет, это за пределами моего воображения. Вы действительно здесь живете?

– Только по выходным. Хотя тут постоянно живет немногочисленная прислуга: дворецкий, рабочий по дому и женщина, выполняющая одновременно обязанности кухарки и экономки. А вот и Клейтон! Добрый день, Клейтон!

– И вам тоже, мистер Гастингс. – Кривоногий коротышка-управляющий взял лошадь под уздцы.

Соскочив на землю, Брэндон подал руку Адди, и они прошли в дом.

Внутри замок представлял собой настоящий лабиринт из длинных галерей, круглых арок и узких нефов. В часовне, куда Гастингс провел Адди, над алтарем висело золотое распятие, а еще выше располагался витраж с изображением Христа, идущего на Голгофу.

Вскоре ненадолго появились слуга, его звали Мейнард, и экономка миссис Бриджес, которые, поприветствовав хозяина и гостью, быстро растворились в коридорах замка.

– Чуть позже мы прогуляемся на мыс – оттуда открывается изумительный вид. А пока не хотите ли привести себя в порядок? – спросил Гастингс.

– Да, пожалуй, – согласилась Адди.

– По винтовой лестнице они поднялись на второй этаж, над которым возвышалось еще два. В пустом коридоре шаги и голоса отдавались гулким эхом.

– Мне кажется, на нас сейчас смотрят древние духи, – мечтательно проговорила Адди.

– И думают о том, что такой красивой дамы в этих стенах еще не бывало. – Гастингс положил руку ей на талию, и от ее тепла по телу Адди пробежала дрожь.

В огромной спальне стояла тяжеловесная дубовая мебель, богато украшенная резьбой. Со всех сторон из многочисленных круглых и овальных окон лился яркий свет.

– Мы находимся в башне, – пояснил Гастингс. Подойдя к одному из окон, они долго стояли, любуясь заливом. Прямо на широкий подоконник села пара чаек. Птицы как будто ничуть не боялись людей.

Рука Брэндона скользнула вниз и принялась поглаживать ягодицы Адди. Повернув голову, она заглянула ему в глаза. Оба молчали – в словах не было нужды.

– Пожалуй, пора отпустить его на волю, – лаская Брэндона рукой через брюки, наконец сказала Адди.

– Их тоже. – Брэндон погладил ее вздымающиеся груди.

Повернувшись, Адди подошла к постели и начала раздеваться. Брэндон мгновенно сорвал с себя куртку и рубашку. При виде заросшей черными волосами широкой груди, под которой перекатывались сильные мышцы, пульс Адди участился. Оба рассматривали друг друга с нескрываемым удовольствием – словно дети, которые впервые открывают для себя загадку своих тел.

– Адам и Ева, – проговорил Брэндон, когда они полностью разделись.

Адди подошла к нему и, привстав на цыпочки, обняла за шею. Ее набухшие соски прижались к мощной груди Брэндона. Когда его рука скользнула вниз и Адди почувствовала ее у себя между бедер, она застонала. Ее пальцы жадно обхватили средоточие его мужественности, и оба медленно опустились на постель.

– Тебе как больше нравится? – спросил Брэндон.

– Мне нравится по-всякому. – Засмеявшись, она уткнулась ему в грудь.

– Я знал, что ты это скажешь.

– Конечно – я же шлюха.

– Такой и должна быть в постели каждая уважающая свой пол женщина. Леди в гостиной, кухарка на кухне и шлюха в спальне.

Они медленно, нежно, со вкусом ласкали друг друга пальцами и губами так, словно играли на собственных телах как на музыкальных инструментах, извлекая из них отдельные ноты и целые аккорды, постепенно достигающие крещендо.

– Скорее! – наконец крикнула она.

Перевернув Адди на живот, Брэндон поставил ее на колени, а затем, обхватив руками ее бедра, покрыл так, как жеребец покрывает кобылу во время течки. Он был огромным. Адди почувствовала, как ее чресла пронизала острая боль наподобие той, которую она испытала в тот далекий день, когда Дэн на берегу сонного озера лишил ее девственности.

Эта боль быстро сменилась наслаждением, и, купаясь в волнах удовольствия, Адди воспарила к небесам. За окном чайки, громко захлопав крыльями, вспорхнули с подоконника и, по спирали ввинчиваясь в небо, стали подниматься все выше и выше, пока не превратились в едва заметные точки.

А на постели мужчина и женщина купались в волнах экстаза, пока не соскользнули в сумеречную зону маленькой смерти.

Вспомнив все это в подробностях, Адди с трудом удержалась от того, чтобы запустить руку в шаровары. Жаркий день разогрел ее кровь почти до точки кипения.

Стряхнув с себя оцепенение, она поднялась с шезлонга.

– Куда ты? – сонно поинтересовалась Мэй.

– К себе в каюту принимать холодную ванну. Увидимся в салоне перед ужином.

В коридоре Адди едва не столкнулась с Джимом Боулзом, темноволосым молодым моряком, крупным телосложением напомнившим ей Брэндона Гастингса.

– Прошу прощения, мэм. – Сделав шаг в сторону, он приложил руку к фуражке.

Окинув его оценивающим взглядом, Адди решительно сказала:

– Матрос Боулз, будьте добры на минуту пройти в мою каюту. Кое-что требует вашего внимания.

– К вашим услугам, мисс Трент.

Последовав в каюту, он недоуменно взглянул на Адди, когда она заперла за собой дверь.

– Так что требует моего внимания, мэм?

– Я, Джим! – призывно засмеявшись, ответила Адди. – Это мне нужно внимание.

Джим улыбнулся, его руки потянулись к пряжке ремня.

– Как я уже говорил, мисс Трент, я к вашим услугам.

– Да, ты и в самом деле… – Он снял брюки, и в глазах Адди загорелся золотистый огонек. – Настоящий матрос, – облизав нижнюю губу, добавила она.

Швырнув свои шаровары в угол, она повлекла его к койке.

Глава 4

Дэн Бойл обедал, завтракал и ужинал в кают-компании, за капитанским столом. Оправдывая репутацию педантов, немецкие офицеры обычно садились за стол в полной парадной форме, которая состояла из темных брюк и кителя с золотыми галунами, эполетами и позолоченным ремнем. При появлении капитана все вставали по стойке «смирно». Подойдя к столу едва ли не строевым шагом, командир корабля подавал свою элегантную фуражку стюарду и отвешивал церемонные поклоны – сначала направо, затем налево.

После этого тем же тоном, каким он отдавал приказы подчиненным на капитанском мостике, фон Камен командовал:

– Setzen Sie sich, bitte![7]

С той же четкостью, с какой матросы выполняли строевые упражнения, офицеры одновременно садились. Картину портил только Дэн, которого ирландское свободолюбие то и дело толкало на проделки, направленные против капитана.

Однажды, например, он опрокинул на белоснежную скатерть чашку с кофе, вызвав тем самым нескрываемое огорчение фон Камена.

Однако наиболее эффективный способ досадить капитану состоял в том, чтобы вызвать его на дискуссию о немецком присутствии в Океании, что и сделал Бойл.

– При всем моем уважении, герр капитан, у вашего канцлера язык словно раздвоен. Одним уголком рта он фарисейски осуждает всякие экспансионистские устремления. И в то же самое время официозная пресса требует аннексии восточной части Новой Гвинеи.