Беверли-Хиллз - Бут Пат - Страница 24

Но хоть Антуан Кориарчи поджарил себя почти дочерна, чтобы выглядеть как все калифорнийские жители, он остался слизняком. Какая-то слабость, расплывчатость наблюдалась и в его телосложении, и в желании вообще двигаться, казалось, каждый жест дается ему с трудом. В этой парочке явно «штаны носила «его жена, и она тотчас решила доказать это. Миссис Кориарчи захватила «нанятых» декораторов врасплох и собиралась воспользоваться этим преимуществом. Но Уинтроп Тауэр был не из пугливых.

– Я сказал то, что вы услышали. Жить в таком доме и нанимать такого слугу означает лишь одно – вам нравится причинять себе страдания.

Заявление Уинтропа разожгло пламя ярости в свинячьих глазках Корелли Кориарчи, но нейтральная, вежливая улыбка блуждала по загорелому лицу ее супруга. Он что-то высчитывал, и итог был в пользу Тауэра.

– Я все выкину отсюда на помойку и облегчу ваш кошелек, – заявил Тауэр якобы в шутку.

– Ха-ха! – настороженно поддержала она, изобразив, что понимает и ценит юмор.

– Попробуйте! – согласился слизняк-муж.

– Отлично! – сказал Уинтроп. – Разрешите представить вам мою доверенную помощницу. Она – второе мое «я» в дизайне.

Если раньше миссис Кориарчи напоминала краба, лишенного панциря и покрошенного в салат, то теперь вместо рук у нее выросли настоящие крабьи клешни. Она вытянула их и готова была сжать и сломать хребет тоненькой девчонке.

– Что вы такое говорите? Она слишком молода. У этой юной попки достаточный опыт?

Чего она боялась? Того, что ее супруг покусится на молоденькую самочку?

– У нее есть не только попка, но и мое полное доверие, – твердо заявил Уинтроп. – А опыт – это собрание совершенных нами ошибок.

– Ха-ха! – поддержал показавшийся ему остроумным афоризм мистер Кориарчи. – Это, несомненно, Оскар Уайльд?

– Мистер Уайльд заимствовал его у меня, – на голубом глазу высказался Уинтроп, мастерски отразив удар, и продолжил нарочито деловым тоном: – Итак, вы решили расстаться с искусством бедного Хью Гейтса?

Он обвел широким жестом помещение, где меж зеркал красовались, нагло выпячивая себя, абстрактные полотна – типичная модернистская мазня, до недавнего времени обязательная для обстановки любого престижного интерьера.

– Как точно вы распознали руку Хью Гейтса! – воскликнул Антуан Кориарчи, поливая масло на бурные воды.

– У нас, дизайнеров, собачий нюх, – откликнулся Тауэр. – Мы распознаем друг друга по запаху – кто где побывал и оставил след. – Он ткнул указующим перстом на две выполненные в греческом стиле колонны, якобы подпирающие арку над входными дверьми. – Хотите знать, как мы это обозвали? «Гейтсовы столбы». А вы знаете, для чего они только и годятся? Я скажу вам. Чтобы мочиться на них, если вы так пьяны, что не успеваете добраться до уборной.

Миссис Кориарчи попятилась. С нее было довольно. Воспитание, полученное, правда, неизвестно где, возможно на панели, не позволяло ей выслушивать подобные мерзости. И тем более вступать в дискуссию.

Она протащила мужа через полмира до Америки и выбрала там для оседлой жизни Беверли-Хиллз, потому что это было единственным местом, где на происхождение – далеко не аристократическое – не обращалось внимания, и большие деньги открывали доступ в большой свет.

Супруг, понимая, что за страсти клокочут в жерле вулкана, каким была его возлюбленная половина, благоразумно взял на себя бремя принимать решения. Корелли по незримой связи мгновенно уловила настойчивый сигнал, поданный мужем.

– Я не очень хорошо себя чувствую, мистер Тауэр, поэтому оставлю вас. Антуан со всем справится и все уладит. Он знает мои вкусы.

– Желаю вам скорейшего выздоровления, – к месту, а может быть, и не к месту, вставила Паула.

– Спасибо, дорогая. К вашей радости, я скоро избавлюсь от головной боли, – откликнулась Корелли Кориарчи, впрыснув в эту реплику как можно больше яда.

Крабовый салат с майонезом с достоинством выплыл из гостиной.

– С чего мы начнем? – спросил Антуан Кориарчи, едва за супругой закрылась дверь.

– С общей суммы, – без колебаний ответил Тауэр. – Так, как начинается все в кинобизнесе.

– Что, если мы не примем ваши идеи насчет переделки дома, если они не совпадут с нашими?

Прежде чем откликнуться на столь серьезное заявление, Тауэр освежил себя большим глотком шампанского.

– Тогда мы зря теряем время. Я с полной ответственностью предупреждаю вас, что любые попытки привлечь других экспертов вам ничего не дадут. То, что я сказал, – истина в последней инстанции. Мои вкусы отличны от ваших, хотя бы потому, что вы ни черта не смыслите в дизайне, и вам придется покупать мои идеи.

Паула не верила своим ушам. В ее прошлом мирке такие, как Кориарчи, правили бал, и подобные дерзости никому не прощались. Но хозяин дома молча терпел наглость дизайнера.

– Мы с вами, кажется, пришли к согласию, – удовлетворенно заметил Тауэр. – Вы платите мне гонорар за дизайн – двести пятьдесят тысяч долларов. Половину сейчас, прежде чем я открою вам все свои секреты, и половину после того, как я детально ознакомлю вас с проектом. Вдобавок я рассчитываю положить себе в карман тридцать процентов от стоимости всех произведенных работ. Вы получите за эти деньги дом, полностью переделанный, от фундамента до крыши, и с моей подписью как дизайнера.

Фирма «Тауэр-Дизайн» многое производила сама, а кое-что закупала анонимно на аукционах Сотбис, подчас за огромные суммы наличными во избежание уплаты налогов. Если уж Тауэр брался за дело, то в контракт включалось абсолютно все – вплоть до розеток и оконных шпингалетов. Менялись обои и вся мебель. Старая распродавалась или просто выбрасывалась. Он требовал для себя полный карт-бланш, чтобы потом по завершении работы поставить на готовом изделии свой фирменный знак. Иначе он отказывался от заказа.

В случае с Кориарчи Тауэр позволил себе несколько отступить от установленных им для самого себя правил. Слишком жирна и глупа была эта рыба, которая так и просилась на крючок. Он прекрасно знал, что его наняли лишь из-за его репутации и социального клише. Им нужно было его имя, как стартовая площадка для ракеты, чтобы пробиться во внешние слои атмосферы. Они готовы были выложить фантастические деньги даже за минимум работы, лишь бы он освятил своим прикосновением их нелепо-помпезную обитель.

Тауэр решил, что даст им то, что они так алчно вожделеют, но одновременно получат от него урок, который запомнится и, дай бог, пойдет зарывшимся богачам на пользу. Подобно тупым, но агрессивным школьникам, они нуждаются в строгом воспитателе.

Была и еще причина, по которой он дал согласие, а теперь внутренне посмеивался, довольный заготовленным сюрпризом. Он собирался взвалить на хрупкие плечи Паулы основную часть работы. Конечно, он будет неизменно находиться у нее за спиной и брать на себя ответственность за любые ее действия.

– Вы желаете получить чек сразу, прямо здесь?

– Вы попали в точку. Тогда бы мы немедленно начали бы великую ломку, – со скрытой усмешкой ответил Тауэр.

Продюсер приносящих баснословные доходы фильмов и поэтому считающий себя корифеем в искусстве, расслабленной походкой подошел к бюро эпохи королевы Анны – явной фальшивке, приобретенной для него пресловутым Гейтсом и, естественно, выданной за подлинник. Облокотившись о шаткое сооружение, он подписал чек на сто двадцать пять тысяч и вручил его Тауэру. Тот подозрительно поглядел на него, чуть ли не обнюхал, потом аккуратно спрятал в бумажник.

– Теперь вот что я скажу, старина. Не тратьте время понапрасну и позаботьтесь о бедной миссис Кориарчи. Я же с моей спасательной командой проведу ознакомительный осмотр места катастрофы. Меня удручает нездоровье миссис Кориарчи, поэтому не будем ее тревожить и оставим спальню на потом. Не беспокойтесь, мы сами найдем дорогу. Осмотр займет у нас не больше получаса.

Он взмахнул бокалом, будто флагом сигнализируя войскам построиться.

– Вперед, моя артель! Мы идем хоронить Гейтса без всяких почестей! – выкрикнул он. – Смерть калифорнийской безвкусице! Прославим истинный дизайн!