Дело о тонущем утенке - Гарднер Эрл Стенли - Страница 44

– Продолжайте, – предложил Мейсон, – завершите начатую вами фразу.

Она возмущенно вскинула голову.

– Вы меня заманили в ловушку. Сделали вид, что все уже кончено, а потом… снова… и вызвали эту шлюху, и я…

В зале раздался смешок.

– Что вы имеете против этой особы, которую так скверно охарактеризовали? – с невозмутимым видом спросил Мейсон и затем поклонился блондинке: – Благодарю вас, мисс Элбертон, это все. Можете теперь сесть.

Салли Элбертон плюхнулась на свое место, чувствуя, как все повернулись в ее сторону, вытягивая шею, любопытствуя, заслужила ли она тот эпитет, которым наградила ее Альберта Кромвелл.

Но через секунду они уже забыли про нее, ибо Мейсон продолжал:

– Сказав «а», следует сказать и «б». Вы это прекрасно знаете.

– Прекрасно!

По всей вероятности, свидетельница решила, что запираться дальше нет смысла.

– Я расскажу все, как было. То, что я говорила раньше, – правда, за исключением одного, о чем я упоминать не хотела. Я действительно была гражданской женой Лесли Милтера. Он так на мне и не женился. Говорил, что в этом нет необходимости, что наш брак такой же крепкий и надежный, как если бы нас венчали в церкви. И я ему верила. Мы жили как муж и жена. Своим знакомым он представлял меня как жену, так что все было хорошо… Пока не появилась эта дрянь и не вскружила ему голову. Она заставила… это она заставила его попробовать избавиться от меня. Я знала, что и раньше он мне изменял, но это были случайные связи, которым я не придавала значения. Но на сей раз он совсем потерял голову.

Обескураженный окружной прокурор внезапно пришел в себя и заговорил:

– Одну минуточку, ваша честь! Все это мне представляется несущественным и не имеющим отношения к делу…

– Я с вами не могу согласиться, – покачал головой судья. – Эта свидетельница фактически опровергает свои собственные показания, сделанные всего несколько минут назад. Она призналась, что фальсифицировала часть своего заявления. При данных обстоятельствах суд считает необходимым выслушать свидетельницу до конца. Продолжайте, мисс Кромвелл.

Та повернулась лицом к судье и сказала:

– Боюсь, что вы меня не поймете, но вот как все это было. Лесли сбежал от меня и приехал сюда, в Эль-Темпло. У меня ушло целых три дня на его поиски. Я появилась здесь следом за ним. Он стал меня убеждать, что он тут по делам службы и мне следует уехать, потому что все это… испортит ему дело. Он предупредил меня, чтобы я не вздумала устраивать скандал. Я же, узнав, что квартира рядом свободна, сняла ее. По-моему, он действительно был занят расследованием какого-то дела и…

– Нас не интересует, что вы предполагаете, – оборвал ее окружной прокурор, – отвечайте точно на вопросы мистера Мейсона, всякие подробности личного плана никому не интересны.

Судья Миханн подался вперед, внимательно поглядел на молодую женщину и уточнил:

– Вы объясняете причину противоречий в ваших показаниях, так ведь, мисс Кромвелл?

– Да, сэр.

– В таком случае мы вас слушаем.

Она кивнула.

– Потом Лесли мне сказал, что если я буду умницей и не стану мутить воду, то примерно через неделю мы сможем отсюда уехать куда нам заблагорассудится… в Мексику, в Южную Америку, все равно куда. Он надеялся получить кучу денег и…

– Объясните, пожалуйста, – прервал ее Миханн, – почему сначала вы дали ложные показания, но потом все-таки решили сказать правду?

– Но я же должна объяснить, чтобы вы поняли… Как раз в тот вечер, когда его убили, Лесли сказал мне, что он завершил свои дела и теперь ожидает приезда Салли Элбертон. Он поклялся, что я заблуждалась по поводу этой… особы. Якобы он поддерживал с ней отношения исключительно ради получения от нее каких-то сведений… информации! Она, сама того не ведая, работала на него, потому что она пустоголовая потаскушка, которую ничего не стоит обвести вокруг пальца. Стоит мужчине прикинуться влюбленным, и она выложит ему все, что ей известно, лишь бы он согласился с ней переспать…

– В тот вечер вы заходили в квартиру Лесли Милтера? – спросил судья.

– Да. Я хотела с ним поговорить, он стал готовить нам горячий ром с маслом. По его расчетам, Салли Элбертон должна была приехать около полуночи, но тут раздался звонок, он поморщился и сказал: «Я ведь дал этой идиотке ключи от квартиры, чтобы она не торчала на крыльце и не привлекала к себе внимания прохожих. Очевидно, она их потеряла. Тебе придется сейчас удалиться в свою квартиру, минут на сорок, по моим расчетам… я потом дам тебе знать, что я свободен…»

– Что вы после этого сделали? – спросил Мейсон.

– Именно то, что вы предположили: вышла через заднюю дверь, перелезла через заборчик и попала в свою квартиру через заднюю дверь. Я слышала, как Лесли запер за мной дверь и пошел к парадному входу в своей квартире.

– Вы выглянули из окна, чтобы проверить, кто к нему пришел?

– Нет, сэр, потому что к тому времени, как я подошла к окну, она была уже внутри. Поэтому я прошла к себе и стала слушать радио.

– Что было потом?

– Через некоторое время я стала нервничать, ожили все прежние подозрения. Я на цыпочках прокралась к задней двери и прижалась к ней ухом, но совершенно ничего не услышала. Потом мне показалось, что в квартире у Лесли кто-то осторожно ходит. Потом вроде услышала голоса. Вот тогда я и решила встать в фонаре и проследить, когда эта особа уйдет от Лесли. Я так и сделала. Из окна я увидела стоящую у крыльца машину, а потом вот этот человек, – она ткнула пальцем в Визерспуна, – вышел от Лесли и сел в машину, и я подумала, что это кто-нибудь из полиции.

– Почему из полиции?

– Ох, не знаю… Временами Лесли вел рискованную игру. Я… у него в прошлом уже были неприятности… Так или иначе, но я записала номер этой машины.

– Дальше?

– Я подумала, что спущусь вниз и позвоню Лесли из парадного. Я решила, что он вынужден будет подойти к двери, а человек, находящийся наверху… наверху и останется. Я была в халате, поэтому мне пришлось вернуться в спальню и надеть платье. Тут мне пришла мысль заглянуть в квартиру Лесли через окошечко в задней двери. Я снова перелезла через перегородку и осторожно нажала на дверную ручку. Она по-прежнему была заперта.

В двери на самом верху есть маленькое восьмиугольное окошечко. Встав на цыпочки, я сумела заглянуть в него. Прежде всего я обратила внимание на то, что кухня наполнена чадом, так что ничего не было видно. Тогда… я подтащила к двери ящик и взобралась на него. Теперь оконце было на уровне моих глаз, и я увидела ноги мужчины в ботинках, носки которых были как-то странно повернуты. Вода с сахаром в кастрюльке, видимо, выкипела, а сахар сгорел. Отсюда и чад. Я в ужасе забарабанила в дверь, но никто не ответил. Я стала дергать за ручку, пытаясь открыть дверь. Но дверь не поддавалась, она была по-прежнему заперта. Тогда я поставила ящик на место, вернулась в свою квартиру и побежала со всех ног вниз. Вы как раз звонили в квартиру Лесли. Я побоялась при вас пытаться проникнуть в его квартиру. Как только вы ушли, я заскочила в ближайшую телефонную будку и позвонила в полицию, сообщив, что в квартире Лесли Милтера случилось нечто подозрительное. Сама же отправилась на автобусную станцию… Вот и вся правда, прошу вас, поверьте мне.

Судья Миханн обратился к Перри Мейсону:

– Есть у вас еще вопросы?

– Нет, ваша честь, пока нет.

Окружной прокурор также отрицательно покачал головой, при этом вид у него был растерянный и недовольный.

– Вот и все, – сказал судья, обращаясь к свидетельнице. – Вы свободны, можете идти.

Невольно в его голосе зазвучала доброжелательная нотка, и Альберта Кромвелл залилась слезами. Громко всхлипывая, она покинула трибуну для свидетелей. В это время бейлиф[3] приблизился к окружному прокурору и подал ему записку.

Коупленд читал записку, и выражение его лица становилось все более озабоченным. Немного помедлив, он обратился к судье Миханну: