Дело о тонущем утенке - Гарднер Эрл Стенли - Страница 39

Прислуга последнего показала, что Рональд Бурр был гостем в доме их хозяина. Выяснилось, что Визерспун пригласил Бурра к себе на ранчо после случайного разговора о рыбной ловле, фотографии и прочих увлечениях. Но к этому свидетели добавляли, что приглашение было сделано только после появления миссис Бурр, которую Рональд Бурр тут же представил новому знакомому. Постепенно миссис Бурр приобретала все более и более заметное место в процессе. Слуги утверждали, что Рональд Бурр часто уезжал в город и чаще всего жена сопровождала его в этих поездках, но бывали случаи, когда Бурр оставался у себя в комнате, а его жена общалась с Визерспуном в гостиной или во внутреннем дворике. Слуги-мексиканцы давали показания весьма неохотно, но из их слов складывалась весьма убедительная на первый взгляд картина развития отношений между Визерспуном и женой погибшего. Знаки внимания, улыбки, приглушенные беседы поздними вечерами в ответах прислуги на наводящие вопросы прокурора приобретали весьма определенный смысл. Присяжные склонялись к мысли о наличии «тайной страсти» или «скрытого сексуального влечения».

Доказав таким образом факт наличия мотива, окружной прокурор принялся спокойно и методично выявлять возможности совершения преступления. Врач, лечивший Бурра, показал, что его пациент был ограничен в движениях, поскольку нога у него находилась в гипсе, да еще и на вытяжке с грузом. Были продемонстрированы фотографии, на которых было зафиксировано местонахождение смертоносной вазочки. Вазочка стояла неподалеку от кровати на столике для пишущей машинки, который использовался по предложению самого Джона Визерспуна в качестве прикроватного или ночного – для медикаментов, шприцов и тому подобного.

Врач также показал, что, когда он и миссис Бурр уезжали в город, мистер Бурр в их присутствии попросил Визерспуна принести удочку, оставленную им в кабинете Визерспуна.

Слуги подтвердили, что ключ от кабинета всегда находился только у самого хозяина и что в момент совершения преступления в доме находились только Визерспун, слуги и больной.

Окружной прокурор особо акцентировал внимание на этом факте, упомянув о злых собаках, спускаемых с цепи, так что никто из посторонних проникнуть в дом не мог.

Было установлено, что удочка в руках Бурра была именно та, которую он оставил в кабинете хозяина и которую просил ему принести. Были предъявлены также фотографии, фиксирующие положение, в котором было обнаружено тело. Две части удочки были уже соединены, третья находилась в левой руке покойного. Поза Бурра показывала, что он как раз намеревался соединить ее с первыми двумя, но не успел.

– Суду очевидно, – заявил окружной прокурор, указывая на фотографии, – что покойный, вне всякого сомнения, только что получил удочку и начал ее монтировать, когда ядовитый газ уже заполнил комнату…

– Возражаю! – завопил Лоренс Дормер, защитник обвиняемого, вскакивая с места и всем своим видом выражая крайнее негодование. – Я возражаю против последнего заявления. Это всего лишь субъективное мнение.

– Я снимаю его, – согласился окружной прокурор. – В конце-то концов, фотографии говорят сами за себя.

Дормер сел на место, а окружной прокурор спокойно продолжил обвинительную речь. Медицинское свидетельство констатировало примерное время смерти и ее причину.

Потом вызвали Джеймса Хеггерти, обнаружившего труп Милтера. Окружной прокурор спросил имя, адрес и род занятий свидетеля, искоса посматривая на Лоренса Дормера, заранее готового оспаривать любой пункт обвинения.

Окружной прокурор приступил к допросу свидетеля:

– Итак, офицер Хеггерти, я спрашиваю вас, когда вы вошли в квартиру Лесли Милтера вечером, накануне убийства Рональда Бурра, заметили ли вы что-нибудь необычное, что указывало бы на присутствие в помещении гидрохлорной кислоты или цианистого калия?

– Возражаю! – снова вскочил Дормер. – Ваша честь, подобный вопрос не имеет отношения к делу и свидетельствует лишь о непрофессиональности окружного прокурора. Моего подзащитного судят за одно преступление – убийство Рональда Бурра. В законе специально оговорено, что если человека судят за какое-либо преступление, то запрещается настраивать против него присяжных, оглашая доказательства по другому делу. А в намерения окружного прокурора как раз и входит…

– Я склонен согласиться с защитником, – прервал его тираду судья, – но я выслушаю и аргументы окружного прокурора.

Прокурор весьма уверенно продолжал:

– Из этого общего правила существует исключение. Подобные свидетельства разрешаются, но только не с целью доказать вину обвиняемого в другом преступлении, а для выявления связи с первым, за которое обвиняемого судят в данный момент. И я тоже не собираюсь доказывать, будто обвиняемый убил Лесли Милтера, а лишь то, во-первых, что он был знаком с таким способом убийства, во-вторых, что у него в доме имеются запасы гидрохлорной кислоты и цианистого калия, в-третьих, что ему известно о выделении ядовитых газов при реакции этих двух веществ.

Далее окружной прокурор в подтверждение правомерности своего вопроса сослался на общепризнанные авторитеты. Видя, что запас аргументов у прокурора поистине неиссякаем, судья Миханн посмотрел на часы и прервал окружного прокурора, сказав:

– Время подходит к обеденному перерыву. Суд намерен самостоятельно разобраться в правомерности упоминания о втором убийстве. Этот вопрос, несомненно, является одним из ключевых моментов рассматриваемого дела, а потому требует тщательной проработки. По этой причине суд откладывает слушание дела до десяти часов утра завтрашнего дня. Обвиняемый остается в тюрьме шерифа.

Судья величественно удалился, а помощник шерифа проводил Визерспуна в соседнее помещение. Зрители принялись возбужденно обмениваться мнениями. Было очевидно, что прочная стена косвенных доказательств, возводимая окружным прокурором вокруг человека, еще недавно занимавшего видное положение в обществе, произвела должное впечатление на всех присутствующих.

Лоис Визерспун вышла из зала с высоко поднятой головой, не обращая внимания на сочувствующие и любопытные взгляды зрителей. Щеки ее пылали, но глаза оставались совершенно сухими.

Вернувшись в отель, Мейсон уселся поудобнее в кресло, с наслаждением вытянул длинные ноги и сообщил Делле Стрит:

– После жестких стульев в зале заседаний эта мебель кажется пухом!

– У вас был там такой вид, шеф, будто вы готовы вскочить с места и вступить в рукопашную схватку с прокурором…

– Мне и правда этого хотелось, – сознался Мейсон.

– Из всего услышанного у меня складывается впечатление, что у обвинения имеются убедительные доказательства против Визерспуна.

Мейсон устало проговорил:

– Как мне кажется, Визерспун достаточно наказан за свою непомерную гордыню, теперь-то он знает, каково было Хорасу Эйдамсу восемнадцать лет назад. Пол Дрейк не звонил?

– Нет.

– Ты передала ему мои распоряжения?

– Да, я сказала, чтобы они установили слежку за блондинкой из агентства Оллгуда и что вы хотите знать решительно все в отношении Рональда Бурра, чем он занимался вообще, а особенно в день нашего приезда, ну и накануне.

– Вот-вот, до того как его покалечила лошадь, – подтвердил Мейсон, – ведь потом он все время находился в кровати.

– Дрейк только этим и занимается. Он все время куда-то ездит, рассылает телеграммы, звонит по телефону. По-моему, все его детективное агентство переключилось на дело Визерспуна. Он обещал к нам зайти на коктейль перед обедом…

– Хитрец! Ну ладно, я пойду к себе, приму ванну и переоденусь. Честное слово, по-моему, я еще ни разу не видел, чтобы столько людей набивалось в зал заседаний. Там было нечем дышать. Но все были настолько поглощены происходящим, что ничего не замечали!

Он едва успел закончить свой туалет, как пришел Пол Дрейк.

– Честное слово, Перри, ты ясновидящий. Может быть, это какая-то особая интуиция, но ты здорово все предугадываешь!

– Что же на этот раз?

– Сначала о таинственной мисс Икс из старого дела об убийстве. Я говорю о Корине Хассен.