Калинов мост - Шведов Сергей Владимирович - Страница 4

– Ты обладаешь поразительной способностью уходить от ответов на мои вопросы, Вадимир. Я ничего не знаю о твоем темном прошлом.

Я бы не сказал, что мое прошлое такое уж темное, будь я менестрелем, непременно назвал бы его героическим, но, к счастью, Бог обделил меня как поэтическим даром так и страстью к рыцарским подвигам.

– А о своих детях леди Моргана тебе ничего не рассказывала? – перевел я разговор на более безопасную тему. – У нее ведь, кажется, был сын?

– Не только сын, но и дочь.

– Ты уверена на счет дочери?

– Сын был с ней, когда она посетила замок Грамон, что же касается дочери, то она о ней лишь вскольз упомянула.

Сына благородной леди Морганы я знал и более того однажды набил ему морду в стесненных обстоятельствах. А Марк де Меласс и вовсе едва не снес этому придурку голову. Но, к сожалению, Мордреду, он же Сенечка, удалось избежать поединка. Видимо, мы с Марком совершенно напрасно выпустили этого сукиного сына из виду, посчитав его всего лишь шестеркой. В одном я был, однако, уверен почти на сто процентов Сенечка-Мордред не был сыном Медузы Горгоны. Не исключено, что такой же ложью были слова Морганы о дочери.

– Натали де Перрон считает, что небезызвестная тебе Анастасия и является дочерью феи Морганы.

– Это она тебе сама сказала! – Я даже приподнялся на локте, не в силах удержать изумления.

Должен сказать, что мудрая львица Светлана, которую я знал под именем Наташки, на удивление легко вписалась в высшее апландское общество, выскочив замуж за Бернара де Перрона. Хотя чему тут удивляться. Эта молодая женщина прошла очень хорошую школу в храме Йопитера и наставниками у нее были такие незаурядные люди, как Завид и Варлав. Похоже бывшая жрица ныне разрушенного храма почувствовала опасность, исходящую от Анастасии Зиминой и решила на всякий случай заручиться поддержкой названных сестер, унаследовавших на генетическом уровне качества дочерей Морского царя. Похоже, я слишком рано решил, что нависшая над моей судьбой тень загадочной Атлантиды рассеялась словно дым со смертью Люцифера.

– Так мы едем на турнир в замок Шаузель?

– Я бы предпочел поехать один.

– Нет уж, – решительно возразила Маргарита. – я не желаю жить затворницей по милости тирана-мужа.

Тираном я, разумеется, не был, хотя и подкаблучником меня назвать трудно. А мои протесты были связаны прежде всего с нежеланием подвергать риску любимую жену и мать моих детей. У меня практически не было сомнений, что в замке Шаузель намечается что-то темное, чтобы не сказать гадостное. Однако мои предостережения не возымели на мадам де Руж ровным счетом никакого воздействия. Спорить с ней было совершенно бесполезно, и я махнул рукой, памятуя о том, что лежавшая рядом со мной прекрасная женщина обладает немалыми магическими возможностями и вполне способна постоять за себя в сложной ситуации.

Наш выезд в замок Шаузель был обставлен с подобающей владетельному синьору пышностью. Не мог же в самом деле сир де Руж барон де Френ явиться к коллеге по нелегкому рыцарскому ремеслу в кроссовках и с банкой пива в кармане. Апландский бомонд никогда бы не простил мне такой профанации местных обычаев и обрядов. Я гордо пылил по проселочной дороге в окружении десяти облаченных в доспехи вассалов. Мой меч Экскалибур висел у пояса в усыпанных изумрудах ножнах. Обнажать его я не собирался, поскольку терпеть не могу участвовать в спортивных мероприятиях. Смотреть на них с трибуны, это еще куда ни шло, но тыкать неуклюжим копьем в живого человека, не сделавшего мне ничего худого, – благодарю покорно. Обвинений в трусости я не боялся. Да и какому придурку придет в голову, ссориться с колдуном, повелевающим, если верить менестрелю де Перрону, молниями. Копье я, впрочем, прихватил. Надо же было к чему-то прикрепить мой личный штандарт с вышитым на нем гербом. Я, прямо скажу, не большой знаток почтенной науки геральдики, но герб синьоров де Руж мне нравился, на нем был изображен вставший на дыбы медведь, попирающий задними конечностями то ли дракона, то ли змея. Только не подумайте, что я сам придумал этот герб, нет, он мне достался вместе с замком от тестя благородного Гийома. Возможно, в этой неизвестно откуда взявшийся символике был какой-то смысл, но, к сожалению, пролетевшие столетия не сохранили сведений о человеке впервые изобразившем на своем щите этот поразительный в своей динамике сюжет. Штандарт вез мой верный оруженосец, раздувшийся от спеси ражий детина, ни шедший, разумеется, ни в какое сравнение с моим прежним санчо пансой Безусым Львом. Про Безусого Льва я вспомнил не случайно, поскольку как раз в этот момент мы встретились на перекрестке с Бернаром де Перроном, который так же как и я направлялся в замок Шаузель. Вид у доблестного менестреля был до ужаса воинственным, но лицо хранило обычное восторженно-добродушное выражение. Свита у де Перрона была не меньше, чем у меня. Пиит, по слухам, разбогател в последнее время. И уж конечно причиной его процветания были не проданные рукописи героической поэмы, а приданное его супруги благородной Натали. Похоже, мудрая львица унаследовала какую-то часть богатств храма Йопитера и теперь сорила ими в свое удовольствие. Мы обменялись поклонами и далее продолжили путь вместе, восхищаясь окружающими нас видами благословенной Апландии. Собственно вслух восхищался один де Перрон, которому по статусу поэта полагалось быть природолюбом. Что касается меня, то я помалкивал, сосредоточив внимание на дамах, которые тоже изъявили желание продолжить путешествие верхом, оставив колымаги, именуемые в Апландии каретами на попечение служанок. Трудно сказать, почему безумно меня ревновавшая к леди Моргане Маргарита не выказывала подобных чувств в отношении Наташки, хотя, разумеется, давно уже признала в ней моего доблестного оруженосца, в сопровождении которого я и заявился к ней в замок. Возможно, она считала, что этот грех молодости я уже замолил, да и случился он в ту пору, когда я был еще вполне свободным человеком, вольным отдавать свою любовь по собственному усмотрению.

– Итак, бесценное сокровище великого поэта, ты, кажется, заподозрила мою знакомую в чем-то нехорошем?