Всадник на спине ветра или О чём умолчал «Алхимик» - Медведева Ирина Борисовна - Страница 9

— А сколько это будет стоить? — забеспокоился Саша, выгребая из кармана пригоршню монет, которые он заработал, жонглируя апельсинами. — К сожалению, это все, что у меня есть.

Сухая коричневая ладонь ловко сгребла деньги.

— Рассказывай свой сон. Мое время стоит дорого.

— Этот сон я видел целых два раза, — сказал Саша. — Это означает, что сон этот — на Всеобщем Языке.

— Ближе к делу, — поморщилась гадалка.

— Мне снилось, что я пасу собаку на лугу, и вдруг поднимается ветер.

— Что ты делаешь? Пасешь собаку? — переспросила цыганка.

Саша смутился.

— Видите ли, я хотел стать пастухом, но у меня не было денег на то, чтобы купить отару овец, поэтому вместо овец я завел собаку и теперь путешествую с ней.

— Понятно, — кивнула цыганка. — Дальше рассказывай.

— Поднимается ветер, вздымающий тучи пыли, а потом этот ветер превращается в летящего по воздуху коня. На спине коня-ветра я вижу человека, лицо которого кажется мне знакомым, но не могу понять, кто это. И тогда собака хватает меня, взмывает в воздух, подлетает к всаднику и бросает меня прямо в центр вихря. Воздушные потоки подхватывают меня. Они швыряют меня из стороны в сторону, как перышком, играя моим телом. Потом я замечаю собаку, летящую рядом со мной, и вдруг эта собака говорит: «секрет равновесия — в наблюдении за серединой».

Я спрашиваю ее, где находится середина, а собака отвечает: «Там же, где Истина».

— А где находится Истина? — спрашиваю я.

— Между бесконечными «да» и неисчислимыми «нет», — говорит собака. — Смотри, вот она.

Я хотел повернуть голову, чтобы взглянуть в направлении, которое она указала, но не успел, потому что проснулся. Вот и все. Оба раза сон прерывался на одном и том же месте.

— Тут нет ничего сложного, — сказала цыганка. — Ты будешь богатым, счастливым и удачливым в любви.

— И это все, что вы можете сообщить? — удивился юноша. — А как же сокровища? Где я должен их искать?

— Посередине, где же еще, — пожала плечами старуха и повернулась, чтобы уйти.

— Постойте! — заволновался Саша. — Вы так и не объяснили, что мне делать. Куда идти?

— Туда, куда дует ветер, — не оборачиваясь, бросила цыганка, быстрым шагом пересекла площадь и скрылась между домами.

Мельхисидек негромко тявкнул и завилял хвостом.

— Догадываюсь, что ты хочешь сказать, — вздохнул Саша. — Иногда я и сам чувствую себя полным идиотом.

Саша смотрел на девушку, ощущая себя, как во сне, когда он летел рядом с всадником, оседлавшим ветер. Сердце то замирало, то трепетало так, что у юноши захватывало дух.

Она была совершенна, как андалузская красавица из «Алхимика»: длинные, черные и гладкие волосы, глаза, загадочные, темные и бархатистые, как спелые каштаны, высокая грудь, тонкая талия, красиво изогнутые бедра, туго затянутые в черную кожу.

Именно в такую девушку впервые влюбился Сантьяго.

Именно с такой девушкой свела его Судьба.

Это был Знак.

«Я пошел туда, куда дул ветер, — подумал Саша. — Я поступил так, как велела цыганка. Наши Пути должны были пересечься. Этого хотела Вселенная. Мактуб ».

Слово «мактуб» нравилось юноше. Герои «Алхимика» частенько повторяли его, да и звучало оно на редкость глубокомысленно и торжественно. Выражение это было арабским и в переводе означало «так записано», иначе говоря: «чему быть, тому не миновать», то есть, все, что происходит с человеком, предначертано свыше.

Вначале Саша, произнося «мактуб» , задумывался о том, что если все давным-давно предначертано, то почему, согласно Мелхиседеку, надо прилагать особые усилия, чтобы следовать своей Судьбе? Опять получался парадокс. И снова юноша решил не ломать голову над сомнительными вопросами, а делать то, что ему нравится и что придает хоть какой-то смысл его существованию.

Саша уже понял, что Сантьяго, в отличие от него, мыслил просто, ясно и незатейливо — оттого и парадоксов у него не возникало.

Взять хоть историю с арабским языком. Освоив его, Сантьяго пришел к выводу, что овец этому языку не выучишь, несмотря на то, что раньше он полагал, что овцы способны постичь все в мире. От столь важного умозаключения пастух перешел к еще более смелой мысли, что должно быть и еще кое-что, чему овцы научиться не могут. В итоге он окончательно разочаровался в интеллектуальном уровне парнокопытных, решив, что умеют они лишь искать корм и воду, да и то потому, что это он, Сантьяго, их научил.

Насчет последнего пункта у Саши, как всегда, возникли кое-какие сомнения. Уж как-нибудь овцы и без Сантьяго приспособились бы искать траву и воду — для этого у них есть природный инстинкт. Наверное, испанскому пастуху было просто приятно так думать. Каждому хочется ощущать свою важность в этом мире — вот он и решил, что учит животных тому, что на самом деле заложено в них с рождения.

Их пути должны были пересечься.

Мактуб .

Черноволосая незнакомка ворвалась в Сашину жизнь вместе с ветром, шумом и пылью. Она и сама была, как вихрь, от которого сжималось сердце, а дух уносился в заоблачные высоты.

Их судьба была предрешена в тот момент, когда ничего не подозревающий юноша, выйдя на просторную залитую солнцем поляну, вдоль которой, тихо посмеиваясь, бежал прохладный лесной ручей, прилег отдохнуть на его берегу.

Почесывая за ухом Мелхиседека, Саша размышлял на тему «горе от ума» и невольно завидовал Сантьяго.

«Наверное, я слишком много думаю, — решил юноша. — А блага, если, конечно, судить по „Алхимику“, как правило, достаются тем, кто думать особо не приспособлен. Убогому монашку из притчи или пастуху, для которого рассуждения о том, что овцу нельзя научить арабскому языку, кажутся верхом глубокомысленности. Будь у меня девственно незапятнанный ум, как у Сантьяго, я бы тоже не терзал себя неразрешимыми вопросами и парадоксами, а был бы счастлив, размышляя, что щенка Мелхиседека при всем желании не выучишь тригонометрии, что корове не дано работать на компьютере, и что все это — мактуб , „так записано“».

Ленивое спокойствие полуденного леса неожиданно нарушил отдаленный рев моторов. Приближаясь, он становился все более громким и раздражающим.