Все будет хорошо, или Свободный плен - Рощина Наталия - Страница 36

– Спасибо, получше. – Он подошел и обнял ее. Она почувствовала, как сладкая нега разлилась по всему телу, предвкушая его неторопливые ласки. Поцелуй получился долгим, до ощущения нехватки дыхания. Ждать наступления ночи ей было невыносимо, но что делать?

– Я люблю тебя, Мартов, – прижимаясь крепче к его напрягшемуся телу, сказала Светлана.

В ответ он поцеловал ее еще раз.

– Голубки, идите ужинать, – услышали они голос бабы Любы из кухни.

– Я хочу рассказать ей о нас сегодня, ты не против? – поднимая на Георгия зеленые, томные глаза, спросила Светлана.

– Тебе виднее. Нам нужна поддержка. Кто-то же должен рассказать твоим родителям, какого чудесного мужа получает их дочь.

– Боже, да ты еще и хвастун! – засмеялась Борзова. В ответ тот развел руками: мол, что поделаешь.

В этот вечер Георгий со Светой поставили бабу Любу в известность о своих планах. Однако, несмотря на важность новости, бабушку интересовало, насколько серьезен его разрыв с близкими. Мартов без подробностей вновь сообщил о разрыве отношений с матерью. Ему было неприятно говорить на эту тему, хотя он уже окончательно пришел в себя. Недавнее переживание казалось ему слабостью. Иногда казаться слабым даже выгоднее, это он понял четко. Сейчас Мартов понимал, что его больше угнетало чувство жалости к себе, а не потеря нормальных отношений с матерью. Его рассказ привел приютивших его женщин в возмущенно-удивленное состояние. Они уже несколько минут вели между собой диалог оневероятных поворотах судьбы.

– Как же так? – поправляя седые волосы, не унималась баба Люба.

Георгий только молча пожимал плечами. Он наблюдал за членами своей будущей семьи, усмехаясь в душе: «Сколько шума подняли, столько психологических обоснований, попыток понять причину. А дело всего-то в том, что ночная кукушка дневную перекукует. Объяснение в одну строку. Да, женщиной можно восхищаться в плане ее умения играть, раздувать проблему, предаваться надуманной скорби». Лица смотревших на него женщин были полны жалости. Отогревшемуся, отдохнувшему, ему это казалось лишним. Заметив это, Мартов погрозил им пальцем.

– Но только без трагедий. Все идет как идет. Значит, суждено мне осиротеть при живой матери. Не надо лишних слов, – торопливо остановил он Светлану. – Если такое положение вещей не влияет на наши планы, то больше мне нечего желать.

– О чем ты говоришь, Жорочка, конечно, оставайся у нас. Кабинет отца в твоем распоряжении. Говори, что нужно. Мы с бабулей рады помочь, но…

– Если есть какие-то причины, по которым вы мне отказываете, я в обиде не буду.

– Никто не выставляет тебя на улицу, но ты должен.

– Светлана хочет сказать, что позвонить домой тебе придется. В сердцах чего не скажешь, а знать, где ты находишься, мать имеет право, – перебила внучку баба Люба.

– Вы не поняли. Я навсегда порвал с этой женщиной и ненавистным мне домом. И никому там я абсолютно ничего не должен! Мой отец в могиле, а других родственников на этом свете у меня больше нет!

Его слова прозвучали твердо, рассекая воздух едва сдерживаемым гневом. Бабушка молча вышла из комнаты. Ей было невыносимо слышать, как сын заживо хоронит свою мать. Что же у него за сердце? Если он так легко отказывается от женщины, благодаря которой он увидел этот мир, то что означают для него другие люди? Самое важное для него в жизни – это он сам. Опыт прожитых лет позволил бабе Любе прийти к такому выводу. Она уже не была на сто процентов уверена в правильности выбора Светы. Характер Мартов даже скрывать не пытался. Трудно жить с человеком, понимая, что он в любой момент, без сожаления, может вычеркнуть тебя из жизни. Оставалось надеяться, что сегодня в нем говорит свежая обида. Время пройдет, и мальчишка наверняка одумается. Иначе он не человек – чудовище. Но баба Люба недооценивала своенравного избранника внучки. Она не знала столбового пункта его отношения к женщине. Она не предполагала такого коварства уязвленного самолюбия. И тем более не ожидала, что Светлана – орудие в руках юного корыстолюбца. Старушке было невдомек, что можно так хладнокровно относиться к воспеваемому во все времена чувству любви. А Мартов не испытывал его теперь ни к кому. Он освободился от необходимости любить, оберегать. Он, не задумываясь, лишил себя привязанностей. Только старая отцовская гитара напоминала о том, что, как и у всех, у него есть свои корни. Он может отказаться от них, если понадобится, и при этом не пропадет, не захиреет. Он – реалист и, выбирая жизненный путь, не хочет волочить за собой ненужный груз. Серые, пыльные мешки сентиментальностей, воспоминаний не для него.

Светлана пока не разделяла опасений бабушки. Девушка была готова прыгать от радости. Теперь он будет всегда рядом. Он решил, что одиноким волком он понравится ей больше? Может быть. К желанию обладать им прибавится необходимость жалеть, оберегать, только без показухи, иначе он будет недоволен. Она заранее предчувствовала, что ему понравится, а что нет. Ей будет приятно угождать ему. Когда она говорила, что станет для него такой, какой он захочет ее видеть, она несколько утрировала. Есть вещи, через которые по своей натуре она не сможет переступить. Самоотречение, ограниченное особенностями характера и воспитания. Она открыто поставила только одно условие – душой и телом с ней, точка. Он принял его почти без колебаний. Снисходительно относясь ко всем женским слабостям, Георгий расценил Светланину попытку привязать его к себе как нечто естественное на этом этапе. Пусть думает, будто она заполучила его, так даже проще. Теперь его задача – расти. Читай, Жорка, умные книги. Резкого взлета не будет, но и середняком он пробудет недолго. Борзовы выполнят возложенную на них миссию. Все будут гордиться им, пришедшим с сумкой учебников, необходимых вещей и отцовской гитарой. Он не знал, сколько пройдет лет, прежде чем он почувствует, что может позволить себе все. Но, главное, он был уверен, что такие времена не за горами.

Время пролетело неимоверно быстро. Подав в намеченный вторник заявление, Георгий почувствовал, что навсегда подписывает себе некий пожизненный приговор. Он отгораживался от всего, что волновало его сверстников, становясь рабом собственного сценария судьбы. Он внимательно всматривался в счастливое лицо Светы, думая, что обман рано или поздно раскроется. Когда это произойдет?

Они договорились, что никакой пышной свадьбы не будет. Двадцать пятого мая прошло их бракосочетание. Однокурсники – Кристина Тарасова и Сергей Маков – согласились стать свидетелями сего события. Светлана была очень женственна и казалась неуловимым облаком в белоснежном шифоновом платье до колен и белым шарфом на шее. Георгий был в строгом сером костюме, при бабочке и белой рубашке с невысоким стоячим воротничком. Оба красивы, горды собой. Обед на четверых в маленьком уютном ресторане. Традиционное «Горько!» и красные от возбуждения и волнения щеки невесты. Глядя на нее, Георгий подумал, что внешне они будут смотреться неплохо.

– Ну, Мартовы, какие планы на медовый месяц? – отпивая из бокала шампанское, спросила Кристина.

– Шутишь, какие могут быть планы, когда на носу сессия, – искренно удивился Георгий.

– Светка, твой муж в день свадьбы думает об учебниках! – смеясь, сказал Сережа. Он давно считался близким другом Тарасовой, но в его мыслях амурчики давно целились в другие мишени. Сегодняшнее торжество должно было стать прощальным для него и Кристины. Она тоже последнее время явно охладела к нему. Они договорились заранее о том, что исполнят просьбу молодых, и дальше их больше ничто не связывает. – Мартов, ты – карьерист! Опомнись сразу. Имея красивую жену, нельзя настолько отдаваться занятиям.

– Уж я смогу обратить на себя его внимание, – пропела Света, загадочно улыбаясь.

– Я в этом ни на секунду не сомневаюсь, – в тон ей ответил Мартов.

– Пусть учится, зубрит. Должен ведь кто-то из нас получить высшее образование и выбиться в люди. Я хочу предоставить это мужу и буду гордиться им.