Нокаут - Леонов Николай Иванович - Страница 8

Массивные чугунные ворота, прямая аллея, в глубине романтический собор. Слева за индивидуальными оградами самые различные памятники. Справа от центральной аллеи ровные ряды мраморных плит, на них золотом написаны имена советских солдат.

Бывая в Вене, Сажин обязательно заходит на кладбище. Это правильно, что ребята захоронены одинаково, строгими рядами в затылок друг другу. Они похожи на боевое соединение, которое всегда в строю. Наверное, так и есть. И венцы это тоже отлично понимают, – когда ни придешь, кажется, что прибрали за секунду до твоего появления. Или, наоборот, все сделали один раз, – тогда, четверть века назад. Установили здесь чистоту и порядок навечно.

Сажин встретился с Карлом у обелиска. У них был установленный маршрут, который заканчивался на другой половине кладбища, у могилы великого Штрауса. Они никогда не говорили между собой, почему от солдатских могил идут к могиле композитора. Им обоим ясно, что так правильно, они вообще редко здесь разговаривали. О чем здесь говорить?

И сегодня за час с лишним друзья обменялись двумя-тремя фразами. Уже на улице, втягиваясь в привычный ритм жизни, Карл спросил:

– Ты осуждаешь меня, Миша?

– Нет, Карл, – ответил Сажин. – Ведь до Маутхаузена немногим больше ста километров.

Карл понял, что Сажин имел в виду не расстояние, но не удержался и сказал:

– Я не мщу за прошлое, мне не хочется, чтобы история Маутхаузенов повторилась. Очень не хочется.

– Серьезно? – Сажин взял Карла под руку и прижал к себе. – За тобой могут следить, старина?

Карл посмотрел недоуменно и хотел оглянуться, но Сажин удержал его.

– Я не скажу, что у меня нет врагов…

– «Ситроен», сейчас он остановился впереди нас, – перебил Сажин. – За рулем мужчина высокого роста, широкие плечи, маленькая голова. Нашего возраста.

Карл вырвал свою руку, и не успел Сажин опомниться, как маленький австриец подбежал к указанной машине и заглянул в окно.

– Неизвестный тип, – сказал беспечно Карл, возвращаясь. – Думаю, ты ошибся, Миша. Я сейчас ничего особенного не знаю. Кому я нужен?

– Ну, а уж я совсем без надобности, – улыбнулся Сажин. – Ты куда?

– Я иду в одно очень серьезное учреждение, – ответил Карл. – Иду хлопотать о пенсии.

Римас подождал, пока друзья распрощаются, и упрямо двинул «Ситроен» следом за Сажиным.

В холодном кожаном кресле Карл выглядел особенно хрупким и беззащитным. Он несколько виновато смотрел на Фишбаха, который ему вежливо улыбался и терпеливо объяснял:

– Но вы уже здоровы, господин Петцке, и государство не может платить вам пособие. Поймите меня, я бы рад вам помочь…

– Да-да, – согласился Карл, – но у меня двое детей, и даже с пособием мы не очень…

– Поймите, господин Петцке, – перебил Фишбах, – я бы мог выхлопотать вам пособие по безработице, но вы не желаете работать.

Карл хотел уже встать и поклониться, но обратил внимание, как Фишбах нетерпеливо поглаживает ручки кресла, и подумал, что палачам, наверное, много забот доставляли собственные руки. Неизвестно, куда их девать во время простого разговора.

– Мне приходится много ездить, – Карл сжал пальцами переносицу, лицо его стало задумчивым, затем жестким. Он взглянул на часы, при этом на его запястье стали четко видны черные выжженные цифры.

– В данной ситуации я бессилен, – Фишбах встал. – Прошу меня извинить.

– А вы очень любезны, господин Фишбах, – Карл склонил голову – то ли попрощался, то ли отвернулся – и тихо вышел из кабинета.

Фишбах секунду сидел неподвижно, снял телефонную трубку, положил на место, хрустнул пальцами, снова снял трубку и решительно набрал номер. Абонент не отвечал. Фишбах заглянул в записную книжку и набрал другой номер.

– Господина Лемке, пожалуйста, – сказал он и посмотрел на дверь. – Господин Лемке? Вроде за меня уже взялись. Я не мнителен… Хорошо… Жду вас у себя.

Когда раздался звонок, Шурик посмотрел на телефон подозрительно, затем перевел взгляд на стенку, за которой жили Зигмунд и Роберт, хитро улыбнулся и снял трубку.

– Легковес Бодрашев к вашим услугам, сэр.

– Здравствуй, мальчик, – услышал он незнакомый голос и, перестав дурачиться, ответил:

– Здравствуйте. Кто говорит?

– Друг твоего тренера.

– Ну? – осторожно ответил Шурик.

– Я сейчас проводил Михаила до посольства, он неважно себя чувствует, но скрывает это. Возьми своих друзей и встречай его у выхода. Как бы случайно, мальчик. Понимаешь меня?

– Михаил Петрович заболел? А как вас зовут?

– Меня зовут Карл. Для тебя – дядя Карл. Мы с тобой знакомы. Помнишь?

Сажин пересек двор посольства и, оказавшись на улице, оглянулся в поисках такси. У тротуара тут же остановилась машина, и сидевший за рулем Хайнц предупредительно открыл дверцу.

– Здравствуйте. – Сажин хотел было сесть, но его окликнули:

– Миша, прихвати нас! – Роберт махнул рукой и, сопровождаемый Зигмундом и Шуриком, подошел к машине.

– Вы как сюда попали? – удивился Сажин.

– Гуляем, Миша, – ответил Роберт и подсадил тренера в машину, следом шмыгнул и Шурик.

Зигмунд сел рядом с водителем, и тот невольно съежился.

– Отель «Палас», – сказал Сажин, и машина тронулась.

Они не проехали и квартала, как на дорогу выскочил Вольф и поднял руку. Хайнц ловко объехал товарища и дал газ, Вольф так и остался стоять с поднятой рукой.

Он вошел в автоматную будку и набрал номер.

– Хелло, шеф? – быстро заговорил он. – Клиент сел в машину, но с ним было еще трое, и Хайнц не подобрал меня.

Петер Визе заметил Лемке, как только тот появился в зале, но не пошел к нему, а продолжал наблюдать за русским тяжеловесом. Тот боксировал с легковесом, но успевал. Не отвечая на удары, уклонами и нырками он уходил от атаки, вовремя захватывал руки противника и, видимо, что-то ему говорил. Малыш сердился и, зная свою безнаказанность, не заботился о защите, лез вперед, старался во что бы то ни стало ударить побольнее. Зигмунд улыбался, улыбался и старый Петер. Подошел Тони и тронул тренера за плечо. Петер поднял голову, Тони кивнул на дверь и, встав перед зеркалом, начал бой с тенью.