Витязи в шкурах - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 29

– Я иду к ним!

Княжич пришпорил своего коня, и тот сиганул в реку с невысокого берега. Уже в воде Олег высвободил ноги из стремян, поплыл, держась за конскую шею.

– Броня же на нем! Утопнет! – в сердцах воскликнул Тудор. Сделав знак сотне оставаться на берегу, он дал шпоры своей кобылке. Через мгновение уже плыл держась за повод и сердито отплывая воду.

Течение снесло всадников к отмели у самого края обрыва, там они и выбрались из реки. Вода струилась по их мокрой броне, ручьями сбегала на сапоги. Но оба предводителя, не обращая на это внимания, вскочили в седла и бодрой рысью двинулись к лугу.

Битва заканчивалась. С десяток уцелевших в бойне половцев стояли, прижавшись спинами к обрыву, где их не могли достать стрелы сверху, наглухо загородившись щитами. Русские вои, держа копья наперевес, замерли, готовые в любую минуту броситься на врага. Но приказа такого не последовало.

– Скажи им, Василько, чтобы сдавались, – сказал воевода в блестящей броне. – Обещай: все будут живы, а после войны вернутся в Поле.

– К чему нам их столько, Вольга? – возразил один из копейщиков, оборачиваясь. – Хватит одного "языка".

– Видишь: напуганы до смерти! – засмеялся Вольга. – Биться будут до последнего. Зачем нам свои головы класть, Микула? Да и полон нужен, менять на наших после войны. Говори, Василько!

Лучник, совсем еще мальчишка, с суровым не по годам лицом, прокричал по-кипчакски. Из-за щитов ответили.

– Сдадутся, если побожимся не убивать, – перевел Василько.

– Еще божиться им! – заворчал Микула, втыкая копье шипом на тупом конце в землю и беря в руки дубину. – Счас я…

– Стоять! – свирепо крикнул Вольга. – Прибью! Опустить луки! Василько, переводи: божусь…

Он вышел перед строем своих воев и медленно перекрестился. Тут же один степняков бросил щит, за ним другой, третий… Вои Вольги, отложив щиты, принялись вязать полонных. Микула, недовольный, взвалил на плечо дубину и пошел по усеянному телами лугу. Время от времени он останавливался, трогал сраженного половца ногой. Если тот подавал признаки жизни, взмахивал дубиной. Отчаянный крик, глухой удар…

– У Микулы половцы семью вырезали, – сказал Вольга подъехавшим Олегу и Тудору. – Пусть отведет душу. Вы кто будете?

– Ведем в Путивль подмогу, – ответил Тудор, с любопытством разглядывая высокого воеводу. – Здоров ты воевать, боярин! Много поганых побил?

– Не считал еще, – пожал плечами Вольга. – Главное, что свои живы. Трое только поранены.

Он хотел еще что-то сказать, но осекся, глядя в сторону. Микула вел к ним человека в изорванной одежде, без брони. Лицо его все в синяках и крови, руки крепко стянуты позади ремешком. Человек пошатывался, но шел.

– Говорит, что русский, – сказал Микула подведя полонного ближе. – Спросите. Но если он с ними, – он угрожающе поднял дубину.

– Я Олекса, сотский князя Владимира Переяславского, – торопливо сказал пленник, с опаской поглядывая на Микулу. – Мы стояли в Римове.

– В полон к поганым как попал? – спросил Тудор, подъезжая ближе. Олекса сокрушенно глянул на него снизу вверх:

– Взяли Римов половцы…

Совет Ярославна собрала в гриднице. За огромным столом, тянувшимся вдоль зала, могла свободно уместиться сотня воинов, но сейчас сидело только девять. Сама Ярославна, Михн с Якубом, Тудор с Олегом, Улеб, Вольга, Кузьма и Олекса из Римова. Прошедшая ночь пошла пленнику на пользу: опухоль с лица спала. Синяки на скулах и под глазами уже не чернели пугающе, рассеченный лоб укрывала повязка из холщового бинта.

Тудор с неудовольствием поглядывал на Кузьму. На этого лекаря со странным взглядом зеленых глаз он обратил внимание еще вечером, когда пришли в Путивль. Лекарь быстро перевязал раненых воев Вольги (ему помогала маленькая худенькая бояринька), затем занялся Олексой. Перебинтовал ему лоб, мазал лицо чем-то пахучим, черпая это рукой прямо из глиняной миски, затем дал пленнику выпить из чаши. Олекса после такого лечения сразу уснул. Тудор велел будить, чтобы Ярославна послушала бывшего пленника, но лекарь запретил. К удивлению воеводы княгиня встала на сторону Кузьмы.

– Зачем лекарь тут? – тихо спросил Тудор Михна, наклонившись к уху старого товарища.

– Княгиня велела, – также тихо ответил тот.

– Ей худо?

– Боярин не только лекарь. Он камнеметы знатно делает.

"Ну и пусть бы делал!" – хотел сказать Тудор, но промолчал, поймав сердитый взгляд Ярославны. Хватит того, что она вчера ему сказала…

– Поганые пришли к Римову неделю тому, – начал Олекса. Голос его был хрипловат, но тверд. – Мы знали – разведка упредила. Дома в посадах разобрали на бревна – на головы половцев со стен бросать, а ветхие сожгли, чтобы им не прятаться за ними. Не боялись их. В городе за стенами три конных сотни было (князь Владимир заранее прислал), хватало воев и смердов на стенах…

– Много волков пришло из Поля? – перебила Олексу Ярославна.

– Тьма (десять тысяч), а, может, и более. Не считали. Но как обложили город, то, сколько хватало глаза, – вежи, шатры…

– Сразу пошли на приступ?

– Нет. Ездили вокруг, высматривали. Наши со стен в них постреливали. Обычное дело.

– Орудие осадное у них было?

– Было, но я не видел. Они не успели установить. Поганые, что меня с собой вели говорили, что стреляет огненными шереширами. Между собой говорили, но я их язык знаю.

– Как же они Римов взяли?

– Две городницы в ров слетели.

– Как?

– Волей божьей. Народу много на забрала вышло на поганых смотреть, не сдержали, наверное. Я на другой стене в то время был. Слышу грохот, оглянулся – городницы падают. Сразу понял – беда! Побежал к своей сотне. Выбежали мы наружу через пролом, что после падения городниц образовался, стали пробиваться к болоту. Поганые налетели, но наших много из города выскочило, пробились. Я не успел – ошеломили сзади, – Олекса осторожно потрогал затылок. – Палицей наверное. Когда пришел в себя – руки связаны, ноги связаны… Все, кто в городе остался, тоже в полон попали.

– Зачем они тебя с собой везли? – спросил Улеб.

Тудор усмехнулся про себя. Вчера он по приказу княгини поделил войско надвое, отдав одну сотню под начало Вольге, а другую – Улебу. Случилась распря: вои, насмотревшись подвигов боярина, хотели под начало к Вольге. Тудор прикрикнул, но вои хмурились. Улеб обиделся. Спас положение сам Вольга. Отвел Улеба в сторону и что-то ему сказал, обнимая за плечи. Улеб вернулся с улыбкой. И сейчас сидел с Вольгой плечо к плечу.

– Хотели, чтобы я дорогу им на Путивль показал, – ответил князю Олекса. – Ближний путь. Я их на броде запутал. Сказал, что Путивль на другом берегу, они поверили и перебрели. Так и увел от города в сторону, верст на пятнадцать. Но они быстро обман поняли. Как разбили стан, принялись меня казнить. Сначала просто били – сапогами, рукоятками сабель, потом обернули голову ремешком и стали палкой закручивать. Если бы не боярин… – Олекса с уважением посмотрел на Вольгу. – Разведка их теперь побита. Я слышал от поганых, что из первой разведки, а там сын Кзы за воеводу был, тоже никто не вернулся. Но наших полонных у них много, кто-нибудь да приведет к Путивлю. Дня через два будут.

В гриднице стало тихо.

– Отчего городницы в ров слетели? – вдруг спросил Кузьма. Все посмотрели на него.

– Не знаю, боярин! – пожал плечами Олекса.

– Стена ветхая была?

– Князь Глеб, отец нынешнего Владимира ставил. Совсем еще не ветхая.

– Ко рву городницы близко стояли?

– Как везде – по краю.

– Перед тем дождя у вас не было? – продолжал свой допрос Кузьма. – Может, землю размыло? Городницы на глине стояли?

– Дождей уже месяц как нету! – удивленно ответил Олекса. – Жито в полях сохнет! Какая у нас глина? Черная земля, хлебородная.

– Вспомни, сотский, – не унимался Кузьма, – когда случился грохот? До того, как городницы упали, или затем?