Дело о смертоносной игрушке - Гарднер Эрл Стенли - Страница 43

– Если вы так уверены в этом, то пусть свидетель поднимет штанину и продемонстрирует нам свое колено, – возразил Мейсон. – Пусть суд взглянет, что у него случилось.

– Смотрите, если угодно, – спокойно ответил Бартон Дженнингс из свидетельской ложи.

Он задрал штанину на вытянутой ноге. Судья Кент склонился вперед.

– На этой ноге нет следов пулевого ранения или вообще какого-либо ранения, мистер Мейсон. Колено распухло, но раны там нет.

Гамильтон Бергер откинул голову назад и расхохотался. Вслед за ним засмеялись зрители.

– Тихо! Тихо! – закричал разозленный судья. – Прекратите смех, иначе я попрошу зрителей удалиться из зала!

Затем судья Кент повернулся к Перри Мейсону, который был спокоен и невозмутим, словно ничего не произошло.

– У вас все, мистер Мейсон? – поинтересовался он.

– Нет, ваша честь, – ответил адвокат.

Мейсон повернулся к свидетелю:

– Если не ошибаюсь, вы держите очень крупную собаку – датского дога, не так ли?

– Да, сэр.

– Этот пес находился у вас дома вечером семнадцатого?

– Да.

– Как его зовут?

– Ровер.

– Он был у вас дома утром восемнадцатого?

– Нет, сэр.

– Что с ним произошло?

Бартон Дженнингс неуютно заерзал на стуле.

– У меня очень любопытные соседи. Я хотел, чтобы все в округе считали, что я, как и планировалось, отвез Роберта вместе с Ровером к месту сбора детей, уходящих в поход. Соседи знали, что мальчики уходят в путешествие с собаками. Поскольку на самом деле я отвез ребенка к другу, то мне пришлось решать и вопрос с собакой.

– Каким образом?

– По-моему, дело зашло слишком далеко, – заявил Гамильтон Бергер. – Я задавал свидетелю вполне определенные вопросы. Адвокат защиты петлял и отклонялся в стороны во время перекрестного допроса, большинство поднятых им моментов не имеют никакого отношения к делу. Несомненно, то, что сделал свидетель с собакой, не должно рассматриваться на этом судебном процессе. Перекрестный допрос ведется с нарушением всех правил. Я допустил показания, касающиеся таинственного выстрела, прозвучавшего ночью, поскольку подозревал, что адвокат защиты станет утверждать, что пуля засела в ноге свидетеля. Я хотел, чтобы адвокат сам убедился в своей ошибке. К тому же, ваша честь, свидетель имеет право давать показания только о том, что он совершал сам и лично видел. Я считаю, что то, что он сделал с собакой, несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу.

– Протест принимается, – постановил судья Кент.

– Вы заметили лужу крови на краю тротуара утром восемнадцатого числа? – обратился Мейсон к свидетелю.

– Я уже говорил, что нет.

– Взгляните, пожалуйста, вот на эту утреннюю газету. На ней остались хорошо заметные пятна.

– Да, сэр.

– Я заявляю суду и представителям окружной прокуратуры, что намерен доказать, что это смесь воды и крови. Используя преципитин, можно доказать, что это кровь собаки. Теперь я обращаюсь к вам, мистер Дженнингс, и спрашиваю: разве не является фактом то, что Роберт на самом деле выстрелил из пистолета поздно вечером семнадцатого или ранним утром восемнадцатого числа текущего месяца, причем пуля попала в собаку? Ровер потерял много крови. Вы подогнали машину к краю тротуара, отнесли туда истекающего кровью Ровера, завернули его в одеяло, чтобы не испачкать сиденья, и быстро отвезли его к ветеринару, не так ли?

Дженнингс снова заерзал на стуле.

– Я не стану отвечать на этот вопрос.

– У меня прежнее возражение, – вставил Гамильтон Бергер. – Адвокат защиты клонит к своей старой версии, по-иному задавая вопросы. Суд уже вынес решение по данному аспекту.

– Суд изменит свое решение, – объявил судья Кент. – Теперь вопрос сформулирован таким образом, что высвечивает определенную ситуацию, которую необходимо расследовать и которая может иметь отношение к сути дела. Свидетель, отвечайте на поставленный вопрос.

При взгляде на Дженнингса сразу становилось понятно, что он чувствует себя страшно неуютно.

– Я обнаружил, что мой пес ранен, и отвез его к ветеринару.

– Какому ветеринару?

– Не думаю, что я должен отвечать на этот вопрос.

– Какому ветеринару? – повторил Мейсон.

– К доктору Кранфилду, – угрюмо сообщил Дженнингс.

– Когда вы отвезли пса к нему?

– Примерно в час ночи.

– Теперь давайте предположим, что Роберт проснулся среди ночи, испугался, думая, что кто-то хочет на него напасть, достал пистолет из-под подушки, а этот пистолет, по какой-то причине, оказался заряженным. Мальчик вскинул пистолет и нажал на спусковой крючок. При этом он с большой вероятностью мог попасть в собаку, в Ровера, не так ли?

– Не исключено. Я об этом ничего не знаю. Я обнаружил, что Ровер истекает кровью. Он был ранен. Я не знаю, попал ли он под машину или с ним случилось что-то другое. Я просто отвез его к ветеринару.

– Ветеринар осмотрел собаку?

– Да, сэр.

– Ветеринар сказал вам, что случилось с собакой?

– Я не мог ждать там, пока он выяснит, в чем дело. Я оставил собаку, попросил ветеринара сделать для нее все, что нужно, а затем вернулся домой.

– С тех пор вы видели собаку?

Дженнингс колебался некоторое время, потом ответил:

– Да, собака поправляется.

– От пулевого ранения?

– Я не спрашивал.

– А вам ничего не говорили?

– Я сказал ветеринару, что меня не интересуют детали, я только хочу, чтобы собака поправилась.

– Сделав рентгеновский снимок, можно определить, находится ли пуля в теле собаки, – обратился Мейсон к судье. – Если пуля выпущена из того же пистолета, из которого убили Мервина Селкирка, то у этих двух пуль окажутся одни и те же характеристики. Следовательно, можно доказать, что пуля, послужившая причиной смерти Мервина Селкирка, вылетела из данного пистолета, несмотря на то, что ствол оружия испорчен и невозможно использовать для сравнения пули, выпущенные во время эксперимента.

Бартон Дженнингс облизал губы кончиком языка. Гамильтон Бергер хотел что-то сказать, но передумал.

– Роберт неоднократно повторял вам, что в палатку, где он спал, заходил мужчина? – обратился Мейсон к свидетелю.

– Да.

– Предположительно это произошло до того, как вы отвезли собаку к ветеринару?

– Да.

– А собаку специально обучали охранять мальчика и дом?

– Да.

– Дог защитил бы Роберта, даже рискуя своей жизнью?

– Да.

– Но в ту ночь собака не произвела никакого шума?

– Нет. Поэтому я знал, что Роберту просто приснился кошмарный сон, – Бартон Дженнингс выпрямился на стуле и победно взглянул на Мейсона.

– Да, это мог быть кошмарный сон, – согласился Мейсон. – Однако в палатку мог также зайти человек, которого пес хорошо знал. Предположим, Мервин Селкирк захотел украсть ребенка или вы, мистер Дженнингс, решили забрать пистолет из-под подушки мальчика. Вы приблизились к палатке и прислушались. Вам показалось, что Роберт безмятежно спит, и вы, ни слова не говоря, на цыпочках вошли в палатку, чтобы запустить руку под подушку и достать оружие. Внезапно прогремел выстрел. Вы услышали, что пуля попала в собаку. Дог бросился из палатки, вы побежали за ним. Вы заметили, что у собаки довольно сильное кровотечение. Ваша машина с номерным знаком джи-ай-джи сто тринадцать была оставлена на ночь на краю тротуара. Вы быстро завернули собаку в одеяло и повезли к ветеринару. Затем вы вернулись домой, оставили машину на прежнем месте, вошли в дом, а ваша жена передала вам то, что ей рассказал Роберт о выстреле.

– Все произошло не так, – возразил Дженнингс. – Я спал. Я гораздо позднее узнал о страшном сне Роберта.

– Сосед помнит, что слышал выстрел, – заметил Мейсон. – Вы сами признали, что отвезли собаку к доктору Кранфилду, ветеринару. Мы проверим записи доктора Кранфилда и, я думаю, выясним, что у него в журнале регистрации отмечено, что вы приехали к нему с раненой собакой около часу ночи.

– Ну и что, если так?