Дело о сбежавшем трупе - Гарднер Эрл Стенли - Страница 23

— Спасибо.

— Но, — предупредил Вандлинг, — если выяснится, что она умышленно отравила мужа, я потребую смертного приговора.

Мейсону ничего другого не оставалось, как молчать.

— Учтите также, если ее оправдают в нашем округе, — заметил Вандлинг, — окружной прокурор Лос-Анджелеса собирается предъявить ей обвинение в отравлении мисс Гортензии Пэкстон.

Мейсон снова промолчал.

— Однако, учитывая тот факт, что важный свидетель защиты скрылся, я мог бы рекомендовать суду, чтобы он ограничился пожизненным заключением.

— Ну да, затем ее отправят обратно в Лос-Анджелес, где будут судить уже за убийство Гортензии Пэкстон, — заметил Мейсон. — И когда она станет отрицать свою вину, окружной прокурор спросит: «Не правда ли, вас признали виновной в совершении тяжкого преступления», и ей останется только ответить «да». Затем он скажет:

«Не правда ли, что вы признаны виновной в отравлении своего мужа в округе Фресно», и опять последует «да». После чего у присяжных в Лос-Анджелесе сформируется мнение, что перед ними закоренелый преступник, и они пропустят мимо ушей все показания в ее пользу, признают ее виновной в отравлении Гортензии Пэкстон и приговорят к смерти.

Вандлинг задумчиво провел пальцем по щеке.

— Да… Я вижу, у вас свои проблемы, коллега.

— Итак, — поднялся Мейсон, протягивая руку, — я иду к моему клиенту. Спасибо за то, что вы раскрыли свои карты. Мне кажется, вы будете серьезным соперником на суде.

Вандлинг задержал руку Мейсона в своей и сказал:

— Я вылезу из кожи вон, но буду серьезным, — потом доверительно спросил. — Так что же произошло у вас в Парадизе? Как насчет этого письма с чистыми листами бумаги в конверте? Вы ничего не хотите добавить в связи с этим?

Мейсон замотал головой.

— Я так и думал, — тяжело вздохнул Вандлинг. — Меня предупредили: ты будешь иметь дело с красноречивым и уклончивым адвокатом, который говорит много, но мало что сообщает.

— Моя тактика меняется в зависимости от конкретных людей и конкретных обстоятельств. Я думаю, что с вами очень трудно быть красноречивым и уклончивым.

— Постараюсь оправдать ваши ожидания, — серьезно произнес Вандлинг. — Ну, идите к своему клиенту, Мейсон. Если вам что-то потребуется в нашем округе — звоните. Я вхожу в клуб деловых людей «Ротари», так что могу оказать протекцию. Если вы любите играть в гольф, можно организовать…

— Благодарю, — сухо ответил Мейсон. — Боюсь, у меня на это не останется времени.

— Постараюсь, чтобы у вас не осталось времени, — улыбнулся на прощание Вандлинг. — Желаю удачи. По-моему, она вам так необходима. А скорее всего нам обоим.

Глава 9

Мейсон нашел миссис Давенпорт в небольшой комнате. Она стояла у одного из кресел, расставленных вокруг небольшого стола, и ждала. Если бы не специфический затхлый воздух, пропитанный сладковатым дизенфектантом, нельзя было бы определить, что они находятся в тюрьме.

Мирна Давенпорт быстро взглянула на Мейсона, затем подошла к нему и положила свою руку поверх его руки. Ее пальцы крепко сжали ладонь адвоката, как бы стараясь почерпнуть у него силы.

— Я так рада, что вы пришли, — произнесла она своим характерным монотонным голосом. — Мне сказали, что вы здесь. Окружной прокурор такой милый человек.

— Вы говорили с ним?

— Да.

— Что вы сообщили ему?

— Все, что мне известно.

— Вы ничего не подписывали?

— Нет.

— С этого момента, — строго предупредил Мейсон, — вы перестаете говорить. За вас будут говорить другие.

— Что я должна отвечать, когда меня начнут спрашивать?

— Отсылайте всех ко мне. На все вопросы буду отвечать я.

— Но, мистер Мейсон, я хотела бы кое-что выяснить. Я хотела бы…

— Разумеется, вы хотели, — перебил ее Мейсон. — Кто не хотел бы! Но когда закончится выяснение дела, вас потащат в Лос-Анджелес, чтобы привлечь за убийство Гортензии Пэкстон.

— Они так или иначе сделают это. Они… Мейсон опять перебил ее.

— Каждый округ надеется, что в другом проявят инициативу. Если вас признают виновной в одном округе, то в другом ждет смертный приговор. Будем откровенны. Надо смотреть фактам в лицо.

Мирна Давенпорт, словно подкошенная, опустилась в кресло.

— Это очень больно? — прошептала она.

— Что именно?

— Умирать от газа?

Мейсон внимательно посмотрел на нее.

— Говорят, совершенно безболезненно. Один легкий вздох, и через секунду вас нет.

— Ну вот, — вздохнула она, — так лучше. А то я слышала, что, люди кашляют, задыхаются.., мучаются.

— От кого вы это слышали?

— От одного…

— От тюремщиков?

— Нет. От заключенного.

— Женщины?

— Да.

— Не общайтесь с ней. Ни с кем не разговаривайте. Не заводите ни с кем знакомств. Держитесь до последнего. Предоставьте действовать мне.

— Вы будете и дальше защищать меня?

— Конечно.

— А я боялась, что вы.., боялась, вы откажетесь от меня.

— Не собираюсь. Если даже вы виноваты, все равно имеете право на справедливое судебное разбирательство. Это гарантирует закон. Моя задача — следить за его соблюдением.

— Благодарю вас.

— Вы виновны…

— Нет.

— …в отравлении Гортензии Пэкстон?

— Нет.

— …мужа?

— Нет.

— Нам необходимо объясниться, — устало произнес Мейсон, пододвигая стул и садясь перед ней.

— Я понимаю.

Мейсон внимательно посмотрел на Мирну Давенпорт и сказал:

— Сара Ансел пошла против вас.

— Она опять на моей стороне.

— Откуда вам это известно?

— Она звонила.

— Вам разрешили говорить по телефону?

— С ней — да.

— Но телефон же прослушивают, — заметил раздраженно Мейсон. — Что она там наговорила? Рассказывайте.

— Только то, что перестала мне верить и сообщила полиции все, что знала обо мне, и то, что не знала, но потом, когда одумалась, ей стало стыдно.

— И, конечно, заявила, что видела, как вы копали в саду яму и прятали яд.

Мирна Давенпорт уставилась на Мейсона. В ее глазах мелькнул страх.

— Полиции известно это? — едва слышно спросила Мирна.

Мейсон мрачно кивнул.

Мирна Давенпорт сложила руки на коленях, и, не поднимая глаз, тихо произнесла:

— Ну, конечно, у нее были все основания не доверять мне.

— Когда муж уезжал в командировку, вещи обычно укладывали вы?

— О, да.

— Он брал с собой конфеты?

— Да, всегда.

— Их покупали вы?

— Да.

— Конфеты в его сумке оказались отравлены.

— Я знаю. Мне уже говорили.

— Не ваша работа?

— Нет.

— А чья?

— Не знаю.

— Вы жили в доме в Парадизе?

— Да.

— И после того, как ваш дядя, Уилльям Девано, заболел, вы перебрались к нему?

— Да.

— А муж?

— Он остался в Парадизе, но часто навещал нас.

— Вашему мужу не нравилось то, что вы переехали в Лос-Анджелес?

— Нет.

— Почему?

— Он заявил, что я зря изматываюсь, вожусь с ним, что после его смерти мне не достанется ни цента.

— У него были основания так утверждать?

— Он считал, что все уже решено.., что все достанется Гортензии. Даже после ее смерти Эд не хотел, чтобы я оставались там. Он не любил тетю Сару. Почему-то Эд считал, что Сара Ансел обязательно выудит у меня эти деньги.

— Если вас признают виновной в убийстве Гортензии Пэкстон, деньги достанутся ей, — заметил Мейсон. — Но это особый юридический вопрос.

— Я не убивала Горти. Я любила ее.

— Значит, ваш муж не жил постоянно в Лос-Анджелесе, не так ли?

— Пока был жив дядя Уилльям, нет. Он переехал туда только после его смерти. Конечно, много вещей осталось в Парадизе. Он превратил тот дом в офис. Оттуда ему было легче заниматься делами.

— Вы помните, что клали ему в чемодан в последний раз, когда он отправлялся в Парадиз?

— Да.

— Что?

— Немного, так как весь его гардероб хранится в Парадизе. Я положила рубашки, носки, пижаму…