Дефиле по подиуму - Воробей Вера и Марина - Страница 5

– Но что же я скажу завтра Ване?

– Вот теперь ты зришь в корень. Ваню обижать не надо. Извинимся и скажем, что это невозможно по одной простой причине – эти каникулы он должен полностью посвятить своей маме. Всегда проще говорить правду. Так должно было быть в ту первую его поездку. Мы с папой говорили тебе об этом, но ты не слышала нас. Пусть вы совершили ошибку, пошли на поводу у своих чувств. А сейчас надо все поправить. Так поступают интеллигентные люди, а интеллигентность – это не столько образованность, сколько высокая культура. Это главное, понимаешь? Доброта и интеллигентность.

– Мамочка, я так тебя люблю! – Аня обняла маму, и обе заплакали.

– Девочки, я тоже вас люблю, а вы всегда меня выгоняете. Совесть есть? – Папа просунул голову в дверь. – Возьмите меня к себе.

5

– Мам, доброе утро! – Аня улыбалась, и Марина Сергеевна облегченно вздохнула.

– Доброе утро! Знаешь, я тут подумала… Словом, это лето мы с тобой потратим на очень важное для любой женщины занятие.

– Что же это такое?

– Женская школа выживания.

– Что? – опешила Аня.

– Сейчас в Москве открылось много школ по подготовке моделей.

– О, самолетики я тоже люблю. – Папа влетел на кухню, расправив руки, как крылья.

– Коль, ну какие самолетики? Я говорю о фотомоделях, о манекенщицах. Так понятно? – засмеялась мама.

Аня с папой вытаращили глаза.

– А зачем ей эта чепуха? – Николай Петрович первым пришел в себя.

– А затем. Там учат ходить, а не топать, садиться, а не плюхаться, краситься, а не мазаться, и так далее. Там учат шарму.

– Ах, вот оно что… Мы будем на Аньке деньги заколачивать?

– Мы будем в Аньку деньги вкладывать. Знаешь, сколько это стоит! Ань, ну что ты молчишь, как рыба об лед?

Аня молча встала, пошла в свою комнату, достала из рюкзака визитную карточку Лапушкиной сестры и также молча положила ее на стол перед родителями. Села, положила голову на сцепленные руки и серьезно посмотрела на маму.

– Ты хочешь сказать, что уже все решила? – удивилась мама, крутя карточку в руках.

– Мама, я хочу сказать, что я даже подумать об этом не смела. Но раз ты так сказала, значит…

– А я вам денег не дам! – резюмировал, самодовольно улыбаясь, Николай Петрович.

«Анна Малышева… Нет, Анна Николаевна Малышева – будущая супер-пупер модель, даже топ-модель. Прошу любить и жаловать.

– Вы хотите, чтобы я приняла участие в вашем проекте? Свяжитесь с моим агентом Иваном Евгеньевичем Волковым. Хотя, по-моему, у меня все расписано на ближайшие месяцы. Вам необходимо мое лицо? Не знаю, я могу понять ваши трудности, но поймите и вы меня. В сутках, к сожалению, только двадцать четыре часа. Как вы думаете, где мне выкроить время на дополнительные съемки? Ну, попытайтесь, мы рассмотрим ваши предложения.

– Алло, слушаю вас. Журнал „Космополитен“? Решение о моем участии в вашем проекте пока не принято. Свяжитесь, пожалуйста, с моим агентом. Я думаю, мы сможем вам ответить на следующей неделе.

– Валентин Юдашкин? Ой, Валечка, здравствуй, дорогой! Не узнал, значит, богатой буду. Да-да, с показом все решено. Да, заключительное дефиле в свадебном платье. Только умоляю, без последующего фуршета. Я так устала! Мечтаю о восьми часах сна, как о несбыточном чуде. Будет ли Иван Евгеньевич? Сейчас узнаю. Ванюша, ты будешь на праздничном весеннем показе Валентина? Валечка, слышишь? Непременно. Жди. Привет жене».

Аня медленно шла к школе. «Во размечталась!» – посмеивалась она сама над собой. Но тут ее веселость как рукой сняло. Она вспомнила, что предстоит серьезный разговор с Ваней. Ей необходимо было объяснить ему все так, чтобы не возникло обид и непонимания. И сделать это лучше в спокойной обстановке, на своей территории, в уютной комнатке с любовно выращенными «растениями на подносе» – так называется эта тысячелетняя японская техника создания крошечных деревьев самых замысловатых форм.

– Здравствуй, солнышко! Или ты сегодня туча? – Ваня тревожно смотрел на Аню.

– Привет! Я сегодня премьер-министр, и у меня к тебе серьезный разговор. Поэтому после уроков и репетиций идем ко мне, а сейчас ни слова. Понял?

– Нет, но повинуюсь.

И опять школьная предвыпускная кутерьма полностью захватила их. Тренировочные сочинения по предполагаемым темам, бесчисленные экзаменационные билеты, контрольные и самостоятельные работы. Просьбы и угрозы учителей, с одной стороны, стоны и мольбы учеников – с другой. Но не только это.

– Так, кто еще не сдал деньги на цветы?

– Ну, решили, что будем дарить учителям? Шустов, лучше себе подари смирительную рубашку.

– Люди, дайте шпоры по физике списать.

– Лен, какие украшения должны быть у Анны Австрийской?

– Такие, которые носит наша Туся.

– Отлично! Тусь, с тебя алмазные подвески.

– А изумрудные галоши вам не принести?

– Это на следующий спектакль – «Золушку».

– Слушайте, у кого-нибудь есть что пожевать? Надо Аньку Малышеву покормить, а то она отощала вконец и сидит в прострации. Волк, ты довел девушку до ручки? У, оборотень! – Между Шустовым и Волковым уже давно шло соперничество за лидерство в классе. Хотя, пожалуй, эта борьба шла только со стороны Борьки.

– Убью! – Малышева засмеялась, схватила учебник и бросилась за Шустовым.

– Сейчас Анька принесет Шустова в зубах.

Хохот, комментарии, шум, гам – все это конец весны, конец учебного года, конец девятого класса. Юля Туполева просто обязана была навести порядок в классе:

– Сейчас же прекратите носиться и орать! Прям детский сад – штаны на лямках.

– Туполева, не занудствуй, – донеслось с задних парт.

– Коль, ну скажи им! – Юля просительно обернулась к Ежову.

Колька показал мощный кулак задним партам.

– А вы заметили, как эта парочка сосредоточила всю власть в своих руках? – Елкин медленно и громко говорил, продолжая читать какую-то книгу и даже не поднимая глаз. – Нет, в самом деле. Юлька как староста – законодательная власть, а Ежов как ее… хм… – исполнительная власть, то бишь экзекуция.

– Приятно, когда вы повторяете обществоведение даже на переменах. – В класс вошел Кахобер Иванович.

Новый взрыв хохота был прерван звонком на урок.

Аня медленно поворачивала ключ в замке, в сотый раз прокручивая в голове все слова, которые сейчас скажет Ване. Он, заинтригованный, стоял за ней, держа в руках рюкзаки.

– Проходи. Сейчас разогрею обед, будем трапезничать и любезничать.

– Хорошее начало. – Волков ослепительно улыбнулся.

Аня обожала накрывать на стол. Она всегда старалась все красиво расставить, положить замысловатым образом нарезку, салатики украсить зеленью, затейливо накрутить салфетки. Вилки, ножи, ложки и тарелки – все должно радовать глаз. И тогда самая простая еда становится вкусной и изысканной.

А Ваня в свою очередь обожал смотреть, как она это делает. Его всякий раз охватывала такая нежность, такое желание, чтоб это длилось бесконечно. Аня что-то щебетала, не ожидая его ответов, а он представлял, что так будет всегда, что это их дом, и радость наполняла душу. После обеда Ванька с удовольствием мыл посуду, а Аня убирала со стола, подхихикивая над ним.

Позже, сидя в ее комнате, он слушал тихую музыку, разглядывал ее мини-сад и даже не сразу уловил смысл ее последних слов:

– Ваня, я не поеду с тобой в Прагу.

– Как? Я не понимаю. Родители против?

– Нет, не против. Так решила я.

– Почему? – Лирическая картинка сразу исчезла из головы, он словно протрезвел.

– Сейчас объясню, только ты меня не перебивай. Я должна сказать все на одном дыхании. Я знаю, ты меня поймешь. Должен понять.

– Аня!.. Ну ладно, я слушаю. – Ваня стал потирать пальцы; он всегда так делал, когда сильно волновался.

Аня вздохнула и начала:

– Понимаешь, время, проведенное с тобой, – самое любимое время суток. Я так радуюсь, когда мы вместе, что забываю о существовании друзей, родных, которым мы тоже должны уделять внимание, ведь они нуждаются в нас. В прошлый наш приезд в Прагу я вела себя безобразно. Я тянула все твое внимание на себя и жутко ревновала тебя к Софье Александровне. Это совершенно неправильно. Она так тебя ждала, а тут я со своими выкрутасами. Мои родители были правы: ты в тот раз должен был поехать один и полностью посвятить себя маме, которая и так нахлебалась горя, потеряв сына. Я сейчас даже не понимаю, что такое материнская любовь. Но я чувствую, что это, наверное, сильнее нашей любви, раз родители терпят все наши выходки. Мама тебя очень ждет, а тут я опять притащусь. Ты хочешь, чтоб она меня возненавидела? И потом, я не ручаюсь, что опять не буду дуться на тебя. Ванечка, пойми, мы сошли с ума от нашей любви, мы все время идем у нее на поводу. Ирка говорит, мы перестаем всех замечать, а ведь она моя самая близкая подруга. Теперь вспомни приезд твоей сестры в Москву. На второй же день она стала меня раздражать. Ужас! С этим надо что-то делать. Я презираю себя, а от этого не лечит даже любовь. Пришла пора включать мозги. В общем, так: нам надо провести это лето порознь. Каждый должен заняться своими делами. И я так мечтала о романе в письмах! Я буду очень скучать и все время думать о тебе, но это будет взрослый поступок. Вань, скажи, что ты меня понял и не обиделся.