Толстый – повелитель огня - Некрасова Мария Евгеньевна - Страница 7

Сашка кивнул, действительно, и смех и грех. А самое смешное, что эта кража не могла быть случайной. Что ли, проходил человек мимо, увидел незапертую дверь, как у бабушки, да и вынес всю бытовую технику в кармане?! То-то. Спланирована была кража, и действовал не один человек, и грузовик небось под окнами ждал… Вот и пойми после этого загадочную преступную душу!

Хотя если в каждом дурацком поступке искать глубинный смысл, то можно бог знает до чего доискаться, а правды все равно не узнать. Кража была одна, и произошла она у Майи Дмитриевны, точка.

– Милиция приезжала?

– Вчера. Ищут.

«Группу идиотов, торгующих подержанной бытовой техникой», – подумал Тонкий. А вслух он не нашел, что сказать, и не сказал ничего, молча стал переобуваться.

Зря, потому что бабушка еще не ушла и, конечно, заметила испачканные джинсы. Конечно, присела и стала разглядывать грязные подтеки, порванный рукав и заодно Сашкину страдальческую физиономию: чтобы разуться, надо присесть, а это больно, когда ушиблено ребро. Наконец, бабушка озвучила свою догадку:

– Дрался?

Ну что за человек! Двери не запирает, хоть в подъезде и кража, в драках уличает, хоть лицо и не помято… Стало почему-то обидно: за нее ж беспокоятся и в драку лезут, а она!..

– В футбол играл, – соврал Тонкий. И тут зазвонил телефон.

Не дав бабушке опомниться, Тонкий в одном ботинке влетел в комнату и схватил трубку:

– Слушаю!.. И повинуюсь, – ляпнул он, сам от себя не ожидая.

До боли знакомый голос хмыкнул и ответил:

– Не будет ли любезен уважаемый джин пригласить к телефону Валентину Ивановну?

Тонкий хотел ответить, как в мультике – про шашлык, но подумал, что это будет недостаточно грубо. А что будет достаточно? И зачем? Чтобы возглавить хит-парад пранковских файликов?! Сомнительная слава. Тонкий дотянулся до пульта, врубил телек. Какой-то музыкальный канал – очень хорошо. Добавил звука, положил рядом трубку и вышел. Пусть Ваня послушает музычку, это успокаивает.

Бабушка стояла прямо за дверью, угрожающе скрестив руки:

– Что ты ему сказал?

– Ничего. Музыку включил.

Бабушка заглянула в приоткрытую дверь за Сашкиной спиной, увидела: трубка лежит, музыка играет, и возмутилась:

– Это же неприлично! Тебе звонит человек, а ты…

Все-таки бабушки – удивительные люди. Их изобрели специально, чтобы внуки не соскучились. Они могут пичкать тебя пирожками, а через минуту говорить, что сладкое – вредно. Могут ругаться как сапожники, но падать в обморок при слове «дурак». Могут закопать на даче все яблоки (слишком много в этом году, не увезем) и купить на рынке точно такие же (надо же в город фруктов привезти). И при всем при этом они будут правы. Всегда. И не спрашивайте, почему, этого никто не знает. Даже сами бабушки.

– Ба, да ты что?! Он тебя доводит, ты ругаешься – это нормально. А музыку включить уже нельзя?

Бабушка поджала губы:

– Может быть, он по делу позвонил, а ты не дал сказать.

– Самой не смешно?

– Нет. Подойди и возьми трубку.

Тонкий не стал спорить, подошел, взял, услышал частые гудки и с чистой совестью повесил трубку над рычагами, ловко подсунув под нее карандаш. Из коридора не видно, что трубка не лежит, и не слышно. Зато так спокойнее. Развернулся и быстро пошел назад, чтобы бабушка не вошла за ним.

– Он уже отключился.

– Ну и ладно. Так ты, говоришь, полюбил футбол?

– Какой футбол?

– Так и знала, что никакой! Дрался, отвечай?

Вот так прокалываются сыщики. Неожиданный вопрос, необдуманный ответ – и про тебя все известно. Вопросы, наверное, задают специально обученные бабушки. Конечно, можно попробовать отбрехаться:

– Мы с Фоминым банку пинали. Вот я и сказал: «Футбол».

– Синяков тебе тоже Фомин наставил? Вот я на него в милицию!..

– Нет! Подожди! – Тонкого уже утомила эта игра в разведчиков. – Пойдем, я тебе кое-что покажу.

– Сперва скажи, с кем подрался.

– Да блин!

– Ты можешь употреблять бранные слова. В конце концов, это такие же лексические единицы, как и все остальные. Но изволь делать это своевременно и пра…

– Сдаюсь, сдаюсь! – Тонкий картинно поднял руки. – Гуляли на Арбате с Федоровым, Фоминым и Вуколовой. К нам пристала компания фанатов Цоя, мы подрались. Довольна?

– Теперь верю, – бабушка удовлетворенно кивнула. – Если понадоблюсь, я у себя в комнате. – Она развернулась, чтобы уйти. Ну что за человек! Сперва всю душу вымотает, а потом: «Я у себя в комнате». Эй, а ошибки как же?!

– Подожди! Я должен тебе кое-что показать!

– Что? – обернулась бабушка.

– Увидишь, пойдем.

– Опять играешь в секреты? Мне некогда, меня ждет целая куча тетрадей.

Нет, ну как вам это нравится?! Когда бабушка почем зря гробила время на воспитательную работу, эта куча ждала и не шелестела. А теперь, когда речь идет о действительно важном…

– Не куча, а стопка, – кротко поправил Тонкий. – Это ее тоже касается. Пойдем, а?

– Ну что с тобой делать? – бабушка картинно вздохнула. – Ты просто вьешь из меня веревки. Пойдем, чего уж. Только быстро, тетради ждать не будут.

«Проверятся сами», – сердито подумал Тонкий, но вслух только крикнул:

– Мигом! – И первый скакнул в свою комнату.

Ничего, сейчас бабушка увидит эти ошибки, забудет обо всех на свете тетрадях!

Сашка включил компьютер, мучительно долго топтался рядом, ожидая, пока загрузится. Бабушке как раз хватило времени дойти и сесть рядом.

– Мультфильм какой-нибудь?

– Нет, сейчас… – Тонкий открыл «хистори» новой «аськи», развернул во весь экран и кивнул: – Смотри, какие ошибки.

– Отвратительные, – глянула мельком бабушка. – Все?

– Тебе не знакомы?

– Что?

– Ошибки. У твоих студентов таких нет?

– Встречаются, но не все сразу. А что?

– Это Ваня, ба. Телефонный. Посмотри в тетрадях, а?

Сначала бабушка молча рассматривала экран. Потом несколько раз пролистнула туда-обратно их содержательный диалог. Рассеянно спросила: «Что за Ира?», только кивнула, услышав ответ (в другое время прочла бы нотацию). Потом сказала:

– Это не мой студент, Саш. У меня таких грамотеев нет и быть не может. Хотя… Похоже, добрую половину ошибок он делает специально.

– То есть?

– Прикалывается, – непедагогично объяснила бабушка. – Вот, например, мягкий знак после «Ш» – то есть, то нет. Он не такой безграмотный, каким хочет казаться. По пунктуации все чисто, есть только орфографические ошибки. Они заметнее, вот он и развлекается. По-моему, он даже не первокурсник.

– Второй курс, – поддержал ее Тонкий. – Смотри сюда.

Он открыл форум университета, где Ваня был под другим ником, но по-прежнему оставался Ваней. Парнем, который любит мотоциклы, апельсиновый сок (о чем неосторожно сболтнул по телефону) и пишет «пабалтать».

Бабушка сперва не поняла: «Смотри, тут же подпись другая», но стала читать, и возражения кончились. Ничего компрометирующего Ваня не писал, так, интересовался темами рефератов (не был на этой лекции), спрашивал старшекурсников, что будут сдавать в четвертом семестре. Но «пабалтать» говорило само за себя. Плюс мотоциклы с апельсиновым соком. И фингал!

– Есть у тебя студенты с фингалом?

Бабушка посмотрела на Тонкого, как на двоечника.

– У меня на втором курсе четыре группы. Полторы сотни человек в аудитории. Как в театре. Я на трибуне, они в зале. С фингалами, ирокезами, фиксами… Я каждого разглядывать должна?

Тонкий пожал плечами: не хочет – пусть не разглядывает. А вот и еще зацепочка…

– Смотри: он не знает темы рефератов, значит, на этой лекции не был. Ты ведь отмечаешь отсутствующих?

Бабушка уже листала свою тетрадку-кондуит, бормоча себе под нос:

– Второй курс, темы рефератов я давала на «Сложном синтаксическом целом»…

Тонкий бесстыже подглядывал через плечо и первый заметил: «10.09. Сложное синтаксическое целое». Тезисы для лекции, темы рефератов и…

– Вот, смотри, список отсутствующих!