Толстый – повелитель огня - Некрасова Мария Евгеньевна - Страница 18

Глава XII

Секретный код жителей Горбунка

Витек вчера нагло соврал: не всех мух переловил на банку с повидлом Валерий Палыч. Ой не всех! Вон сидит парочка на литовской сдобной за пятнадцать рублей – согнать! Еще одна вертится около ватрушек, и физиономия у нее хитрющая: так и ждет, чтобы Тонкий отвернулся. Вот мы ее полотенцем!..

– Четыре «фантика»… А где Витек? – В окошко просунулась голова, двадцать третья за это утро.

Тонкий расправил пакет – за сегодня пятнадцатый. (Еще восемь человек взяли по одному, по два пирожка. Витек сказал: меньше трех – выдавать только в бумажке.) Ловко подцепил щипцами слойки, шуганув попутно муху с хитрющей физиономией, раз-два…

– Витек – на кухне. Я – Саша. Приехал на неделю. Не работаю, просто помогаю. Школу не прогуливаю, я болею. Нет, не заразно – трещина в ребре. Получил – в драке и мне не стыдно, – ответил Тонкий в двадцать третий раз. И добавил: – Сорок рублей.

– Знаю, – растерялась бабулька, просовывая в окошко четыре десятки. – А ты надолго приехал?

– На неделю, – устало повторил Тонкий.

Он и представить себе не мог, что работа в булочной палатке окажется настолько интересной! Ну да – неудобно было слоняться по городу-деревне и бить баклуши, когда все вокруг работают. Сашка и попросился помочь. Работу на кухне, рядом с огромными духовыми шкафами (где побывал неунывающий Вася) и горячими противнями, Витек счел слишком опасной, а чистку этих противней и котлов – слишком трудоемкой. Было решено поставить Тонкого на торговлю. Сашка сперва побаивался материально ответственной должности:

– А если я кого-нибудь случайно обсчитаю?

– Он тебе скажет, – был ответ. – Не отходя от кассы. Здесь маленький город и воинская часть, все покупатели здесь давно и надолго. Цены знают, берут в основном одно и то же, обсчитать их надо еще суметь…

– А если меня кто-то нечаянно обсчитает? – не унимался Тонкий.

– Завтра занесет.

На том и порешили. С первым же покупателем Тонкий понял: ничего сложного нет. Главное – слушать и не перебивать. Покупатель сам знает, что ему надо, сколько с него за это возьмут и сколько Тонкий должен дать сдачи. И еще – покупателя очень интересует, где Витек, как зовут Сашку, надолго ли он приехал и далее – по списку.

Вопросы все задавали до обидного одинаковые. Тонкий даже подумывал: может быть, это какой-то секретный код, по которому местные жители узнают своих? Но разгадать этот код ему, кажется, было не суждено.

– Ты здесь работаешь? – полюбопытствовала бабулька.

– Нет, помогаю, – вздохнул Тонкий. Необычайно интересна работа продавца!

За болтовней-расшифровкой кода Сашка успел создать небольшую очередь: одна бабулька и два солдата. Бабулька расспрашивала Тонкого, не заразно ли его сломанное ребро, солдаты увлеченно болтали между собой. У них, кажется, был свой секретный код, потому что Тонкий, как ни старался, почти ничего не понял.

– «Белая гвардия» – к Новому году? Не рановато ли?

– Меня спрашиваешь? Не я это придумал, и не я поставил этого гуся ответственным. Он, видите ли, актер!

– Гусь?

– Ну! С первого курса выгнали, актер, блин!

– А он точно гусь, а не фазан? Смотри: он пришел весной. Нас только посвятили в фазаны, помнишь?

– Помню, как ты весь вечер сесть не мог!

– Иди ты! – солдат пнул приятеля под ребро. – Так мы-то теперь уже черпаки! А он все еще гусь? Не выходит.

– Не выходит, – согласился второй. – Ну, значит, фазан, тебе легче?

Первый довольно хмыкнул и подмигнул:

– Мне легче оттого, что я его не посвящал!

Второй выдержал паузу и захихикал:

– Я тоже. Он, по-моему, еще не…

– Угу. Десять сосисок в тесте.

Последние слова были адресованы Тонкому. Саня расправил пакет, перехватил щипцы поудобнее и приготовился отвечать на вопросы.

– Парень, а Витек-то где?

– Витек – на кухне, я – Саша, приехал…

– Надолго?

– На неделю, здесь не работаю, просто помогаю…

Из всего солдатского диалога Тонкий понял только, что «фазан», «гусь» и кто там еще – вроде титулов, с посвящением, нареканием и прочими церемониями. Процедура посвящения, видимо, весьма неприятная, недаром эти двое так хихикали. При чем здесь Белая гвардия к Новому году и чем насолила солдатам эта непосвященная птица, – осталось за кадром. Ну и ладно!

– Сто десять рублей.

Солдаты расплатились и ушли, болтая на непонятном своем языке. Тонкий выглянул из палатки – чисто. Покупателей больше нет, рассосалась очередь. А он-то уж было приготовился отвечать на вопросы…

– Витек! Эй, парень, а где Витек?

– На кухне, я – Саша, приехал на неделю, не работаю, просто помогаю… – Тонкий начал рапортовать, потом оборвал себя и вздрогнул. Голос доносился сзади.

Вообще-то, ничего удивительного: палатка – это название только, а на самом деле палатка – не палатка и даже не пристройка, а просто окошечко в пекарне. Сзади хватало голосов: и Витька, и Лени. За работой они забывались и начинали перекрикиваться, как целый хлебозавод. Утром Тонкий пугался, а сейчас привык. Только этот голос был незнакомый.

Сашка обернулся. В углу на корточках сидел солдат с пакетом пирожков и стольником наизготовку. Покупатель. А почему прячется?

– Витек – на кухне, – рассеянно повторил Тонкий. – Ты, между прочим, только что прошел мимо него. Я – Саша…

– Прости, парень, проглядел! – солдат чуть привстал, отводя голову так, чтобы не было видно из окошка, и протянул стольник: – Держи вот за десять «фантиков». Ты надолго здесь?

– На неделю, – терпеливо ответил Сашка.

Он сообразил, что парень прячется, скорее всего, от тех солдат, которые спорили о птичках. Высунулся в окно – никого, и сообщил:

– Уже ушли.

– Спасибо, парень!

Солдат выпрямился, и Тонкий подумал, что такому парню грех прятаться хоть от сослуживцев, хоть от целого Кинг-Конга.

Выпрямился – это сильное слово: в комнатушке у окна, где Тонкий мог бы спокойно прыгать, солдат не мог стоять в полный рост – ему приходилось пригибать голову. А Витек, между прочим, под свой рост потолки делал, а он – тоже не маленький.

Пока Тонкий размышлял, удобно ли спросить солдата, почему он прячется, тот его опередил:

– Ты здесь работаешь?

Блин, только что же сказал!

Муха с хитрой физиономией устало приземлилась на стол. Тонкий меланхолично согнал ее полотенцем. Интересное занятие – розничная торговля!

– Ну как ты, Санек? Привет, Васнецов! – вошел красный от кухонного жара Леня-уборщик, и Сашка ужасно обрадовался такому разнообразию в жизни.

– Отлично! Давно так не отдыхал!

А что, это была правда! Торговать пирожками Тонкому еще не приходилось. Говорил дед: «Учись хорошо, Саня, а то будешь пирожками торговать!» Вот кто-то и допрыгался.

– Ты, это… Васнецову с кухни отпускай, ладно?

– Уже, спасибо! – Солдат потряс пакетом с пирожками и сделал ручкой: – Я пойду, пока народу нет!

Хлопнула дверь. Леня выглянул на секунду в окно, посмотрел на удаляющуюся спину Васнецова. Перехватив недоумевающий Сашкин взгляд, заговорщически зашептал:

– Недолюбливают его сослуживцы. В части-то все при деле и под присмотром, а на улице… Сам понимаешь.

– Понимаю, – ответил Тонкий. – Дедовщина, я по телику видел.

– Да не это даже! – замахал руками Леня. – У них там начальство удумало развлекательное мероприятие. Пьесу ставят к Новому году.

– «Белая гвардия», – догадался Тонкий.

– Слышал уже, да? Ну вот, а Васнецов сюда с актерского пришел, его и назначили ответственным. Ну, режиссировать это все, понимаешь?

Тонкий не понимал. Ну режиссирует солдат пьесу, а отчего он после этого на улицу-то выходить боится? «Белая гвардия» – нормальная повесть, с какой стати за нее морду бить?

– А что не так-то? – переспросил он.

Леня картинно развел руками:

– Ну-у, старичкам неприятно, что молодой ими командует. Орет: «Не верю!», и все такое. У них субординация – это все, а тут гусь-режиссер! Ну и молодые тоже, глядя на «дедов»…